прибежал взволнованный Марко, семилетний сын Шипионе Саволино.
– Я видел в лесу дядю Джованни, – кричал он, тараща круглые испуганные глазенки. – Дядя Джованни велел всем сказать, что он ушел навсе… навсе… гда!
– Как навсегда?! – переспросил пораженный Джордано.
– Дядя Джованни еще сказал, что не надо его искать, все равно он не вернется…
Осмотрели хижину. Отставной знаменосец унес с собой только котомку, глиняную кружку, нож и ложку, немного хлеба и сыра… Пять флоринов, предназначенные в уплату монахам за поминание души покойной Фраулисы, лежали на столе.
– Ушел странствовать, – горестно молвил Джордано. – Ему тяжко здесь жить…
– А нам бедный Джованни побоялся стать обузой, – добавила Васта.
Поручив Шипионе продать оставшееся после супругов Бруно имущество (не много его было!) и сберечь деньги на случай возвращения странника, Джордано и чета Саволино возвратились в Неаполь.
И снова, как пять лет назад, Джордано медленно поднимался по крутому склону холма к монастырской стене. Тогда он потерял Ревекку, теперь же лишился матери, а отец ушел в безвестное странствие по пыльным дорогам Италии. Суждено ли им свидеться?
Бруно снова весь отдался науке. Отсидев в аудитории положенное число часов, он спешил в библиотеку, где его радостно встречали дон Аннибале и его помощник, субдиакон Алессо Ронка.
Должность помощника была учреждена по просьбе стареющего и больного библиотекаря. Дон Марио усиленно старался провести на нее своего кандидата, но аббат благоволил к субдиакону Ронка после его удачной поездки во Флоренцию, и победа осталась за Алессо.
Ронка уже хорошо разбирался в латыни и мог найти по каталогу любую книгу. Его огненная шевелюра появлялась то под самым потолком, где на верхних полках стояли фолианты, то скрывалась среди книжных залежей запасных хранилищ, а веселый громкий голос оживлял тишину унылых зал. Дон Аннибале благодарил Бога за то, что он послал ему такого помощника.
Бруно садился на свое излюбленное место против большого круглого окна, раскрывал книгу, и все окружающее для него исчезало. Он погружался в математические изыскания Джироламо Фракасторо или читал труды Николая Кузанского,[158] который еще столетие назад, опровергая Аристотеля и Птоломея и самое учение церкви, осмелился заявить, что Земля вовсе не является центром Вселенной, что ей не присуща неподвижность, так как она вращается. Николай Кузанский не приводил доказательств правильности своих взглядов, но ведь их не приводила и Библия! Николаю Кузанскому приходилось верить на слово, но ведь и Библия требовала слепой веры!
За три года, которые протекли со времени путешествия во Флоренцию, Бруно возмужал, приобрел серьезные научные познания, научился критически относиться к высказываниям философов и ученых.
За эти годы Бруно закончил университет и стал сам читать студентам курс диалектики. Он готовился к получению очередного ученого звания лектора, а чтобы его занятия проходили плодотворнее, ему по приказу мессера Паскуа отвели новую просторную келью.
Джордано также получил право приносить к себе из библиотеки любую книгу, кроме, конечно, запрещенных католической церковью. Но молодой ученый редко пользовался этим правом: он предпочитал по-прежнему работать в библиотеке.
В августе 1571 года в библиотеку пришла партия книг, выписанных доном Аннибале из Венеции. Алессо, стоя на коленях возле большого ящика, доставал переплетенные в кожу тома и вручал старому монаху, сидевшему в мягком кресле. Дон Аннибале рассматривал заглавие сквозь очки, недавно им приобретенные, прочитывал его вслух и передавал книгу Джордано, а тот разыскивал ее название в сопроводительном списке и отмечал, что книга получена.
Работа шла бесперебойно. И вдруг голос дона Аннибале дрогнул, когда он начал читать заглавие толстого тома в черном переплете:
– «Nicolai Copernici Torinensis…»[159] Джордано! Алессо! Мальчики! – радостно крикнул библиотекарь. – Коперник! Мы получили Коперника!
В ту пору многие образованные люди в Европе слышали о труде польского астронома, но достать его было нелегко. В этом Бруно убедился, еще живя в доме дяди, когда искал сочинение Коперника у неаполитанских книготорговцев. И хотя это ему не удалось, его не оставляла надежда добыть необыкновенную книгу, один скупой пересказ которой определил жизненный путь пятнадцатилетнего Филиппе Бруно.
Мечта сбылась нескоро. Первое издание сочинения «Шесть книг об обращениях небесных сфер»[160] вышло в 1543 году, и, по преданию, автор увидел его только на смертном одре. Выпущенная в небольшом количестве, книга была распродана, и экземпляры ее хранились в собраниях любителей и на полках монастырских библиотек.
После возвращения из Флоренции Джордано попросил дона Аннибале выписать «Обращения небесных сфер». Но лишь после трехлетней переписки с книгопродавцами разных стран желанная книга легла на стол библиотеки Сан-Доминико Маджоре. Это было второе издание, выпущенное в Базеле[161] в 1566 году также на латинском языке. Оно в точности повторяло первое.
Бруно весь отдался изучению книги Коперника. Читать ее было далеко не просто: Коперник не заботился о простоте изложения; может быть, он хотел, чтобы церковники не сразу разобрались в сущности его теории. В те времена у авторов было в обычае посвящать произведения знатным лицам. Коперник посвятил сочинение папе Павлу III: это тоже являлось мерой предосторожности для спасения книги от преследования. А протестантский богослов Осиандер, против воли автора, снабдил его книгу предисловием, где писал, что взгляды автора вовсе не обязательно принимать за истину, что учение Коперника просто помогает заранее определять положение небесных светил, и только этим оно и полезно.
Церковникам пришлось по душе такое толкование учения Коперника: не научная истина, а удобный практический способ для астрономических вычислений. И поэтому на несколько десятилетий труд Коперника избежал запрета.
Но отцы церкви ошиблись в расчетах: им не удалось обезвредить новое учение. Книга Коперника сделала великое дело, для которого предназначалась. Она не только убила систему Птолемея, но и опровергла библейскую сказку о сотворении мира.
С чувством восхищения прочитал Джордано в посвящении книги Павлу III смелые строки:
«…Если болтуны, не сведующие в математических науках и тем не менее берущиеся судить о них, придерутся к моему учению, ссылаясь на священное писание и толкуя все на свой лад, – я не стану им возражать, так как слишком презираю их мнения».
«Вот так говорит настоящий ученый! – думал Джордано. – Отстаивая истину, он не опускает головы перед сильными и всего себя отдает науке».
Для работы не стало хватать дня, приходилось прихватывать часть ночи.
На галерее собора Сан-Доминико с вечера зажигался фонарь, напоминая горожанам, что благочестивые иноки и по ночам не спят, вознося молитвы за грешных людей. Для удобства астрономических наблюдений дона Аннибале и его помощников на галерею давно были подняты столик и несколько стульев. И это уединенное место избрал Бруно для ночной работы.
Полная луна висела над горизонтом, отражаясь в спокойных водах залива. Вдали виднелись городские стены, ближе белели в лунном свете башни, дворцы, купола церквей, и редкие огни в окнах домов показывали, что почти весь Неаполь спит.
Склонившись над столом, поставленным близ фонаря, Джордано дочитывал главу книги, где Коперник объяснял движение планет. На лестнице послышались тяжелые шаги. Джордано насторожился. Кому понадобилось в такую пору нарушить его покой?
Из люка высунулась рыжая голова, потом появились широкие плечи под белой рясой, и Алессо со смущенной улыбкой подошел к Бруно:
– Прости, друг! Я помешал?
– Да нет, ничего…
– Не могу спать, – признался Алессо. – С тех пор как получили эту книгу, я все хочу понять, в чем не согласен Коперник с Птолемеем?
Любознательность простодушного Алессо тронула Бруно. Он потянул друга за рукав рясы.
– Садись и слушай. Видишь ли, люди с давних времен наблюдают небесные светила. И еще тысячи лет
