атмосфера, царившая в его апартаментах в Хартхайме, и две специально подобранные по вкусу Пастыря наложницы – высокая длинноногая эстонка с милым именем Тииви и черноволосая, страстная смуглянка Нино, рожденная в какой-то крохотной кавказской стране.
Суд над отступником, заточенным в подземной темнице Тауэра, назначен на конец апреля. Отдохнув в Австрии, Поворачивающий Круг планировал посетить в качестве главы аудиторской комиссии Великого Круга Пустой континент – Америку, а затем вернуться на Туманный Альбион, чтобы поставить финальную точку в затянувшемся деле эрри Удбурда.
Все шло по плану, все было учтено и разложено по полочкам. И вдруг – этот огненный гномик, выплясывающий перед эрри Орбисом Верусом зажигательный и тревожный танец.
– Он пришел! Он пришел! Он пришел!
«Что же это? – Поворачивающий Круг нахмурился: – Побочный эффект работы одного из поддерживающих жизнедеятельность организма марвелов? Вряд ли, эрри Кура не предупредил бы меня. Шутка коллег? Еще более невероятно – шутник поплатится должностью и положением. Проделки Хтоноса? Тоже мимо. Ни одна хтоническая тварь не сможет приблизиться к Хартхайму ближе, чем на сотню километров. Но что тогда?!»
Память никак не желала выбросить на поверхность сознания ответ на простой и ясный вопрос. В то же время эрри Орбис Верус чувствовал, что должен, обязан знать, откуда взялся этот пламенный плясун...
И вдруг словная тугая пружина выбросила Пастыря из удобного кресла. Поворачивающий Круг вскочил, не обращая внимания на распахнувшийся халат, и резким движением сорвал с шеи крохотный медальон, значащийся в Каталоге марвелов как Вечный Хранитель.
Искорка, много лет мерцавшая в глубине сиреневого кристалла, оправленного платиной, погасла.
– Мортус!! – взревел эрри Орбис Верус. Тотчас же пляшущий человечек замер, печально вздохнул – и исчез, оставив на полированной столешнице лишь крохотную кучку пепла...
Вечный Хранитель передавался от Пастыря к Пастырю уже много веков. Традиционно его носил на шее, никогда не снимая, Поворачивающий Круг. Простенький марвел, относящийся к обычным охранным артефактам и настроенный на одну-единственную, самую невероятную ситуацию, – немудрено, что эрри Орбис Верус забыл о нем.
Но, как выяснилось, и невероятное может стать реальностью...
...Пастыря колотила крупная дрожь. Длинные сухие пальцы бегали по клавиатуре компьютера, словно желтоватые лапы фаланги по песку. Капризными младенцами беспрестанно курлыкали, мелодично звенели и мерзко пищали телефонные трубки, веером разложенные рядом.
За спиной так и не переодевшегося Поворачивающего Круг застыли похожие на каменные изваяния секретари-скрибы. Время от времени кто-нибудь из них обращался к своему патрону с предложением помочь, но эрри Орбис Верус лишь досадливо отмахивался, продолжая рассылать письма и отвечать на звонки.
В Дубовом кабинете замка Хартхайм царила та тревожная суета, от которой до откровенной паники – всего один шаг. Вызвав всех Пастырей, находившихся в замке, Поворачивающий Круг, ничего не объясняя, велел перевести лабораторный комплекс на осадное положение, вызвать с центральной базы пять рук ноктопусов, активировать все защитные марвелы и ждать дальнейших указаний.
Прошло уже больше часа, а впавший в неистовство эрри Орбис Верус все слал и слал короткие депеши, подписанные его личным электронным факсимиле.
Всем в замке давно уже стало понятно, что произошло нечто, выходящее за рамки обычной нештатной ситуации, будь то глобальный прорыв Хтоноса или открытое выступление живущих и смертных против Великого Круга.
Пастыри, рассевшись на кабинетные диваны у шкафов с книгами, тихо переговаривались, строя предположения и высказывая догадки. Пара черных ноктопусов каменными изваяниями застыла у дверей, положив закованные в вороненую сталь могучие руки на рукояти смертоносных клинков.
– Парум абест э фин! – пробормотал Поворачивающий Круг, оторвавшись от компьютера. В кабинете мгновенно воцарилась гробовая тишина.
Поднявшись, эрри Орбис Верус обвел собравшихся ярко полыхающими опасной зеленью глазами. Помолчав, он криво усмехнулся и сказал всего три слова:
– Готовьтесь! Мортус пришел...
После чего, так и не сняв халат, сгреб со стола телефоны и шагнул прямо в переливчато заколыхавшуюся стену другого измерения...
Глава шестая
Утробно рыча, «Троллер» пожирал асфальт шоссе – километр за километром. Илья гнал джип, время от времени против своей воли поглядывая в зеркало заднего вида. Умом он понимал, что неуклюжий каменный голем вряд ли выбрался из давно оставшегося позади леса, но противный липкий страх раз за разом заставлял его отвлекаться от дороги и смотреть назад.
Трое из пяти трояндичей нахохлившимися воробьями сидели на заднем сиденье «Троллера», сжимая в руках свои странные ружья-ракетометы, еле уместившиеся в салоне. Двоих оставшихся посадил к себе граф. Его «уазик» мчался впереди, и редкие дорожные фонари отражались в блестящем колпаке запаски, висевшем сзади внедорожника.
В лесу, едва только сломалась, разрушилась ледяная стена непонимания и вражды, едва только грозные убийцы, вдруг разом превратившись в несчастных, запуганных и растерянных детей, успели рассказать о себе, как появился черный гигант и, ломая деревья, бросился на них.
Ребята собрались мгновенно, за доли секунды превратившись вновь в боевую единицу. Залязгало железо, заскрипели пружины, защелкали курки, и вот уже завыли реактивные вороненые стрелы, вот уже засвистело над лесом, и огненный взрыв залил все вокруг жадным бело-оранжевым пламенем.
Наверное, у этой пятерки очень хорошо получалось воевать с людьми. Наверное, и иные существа из плоти и костей тоже отступали под их натиском. Но вот каменный монстр оказался им не по зубам.
Слепой, ворочая безглазой головой, он пер и пер вперед, и тогда Громыко, безрезультатно расстреляв в голема всю обойму, побагровев, заорал:
– Уходим! Уходим, вашу мать!!
И снова был выматывающий, тяжелый, вязкий бег по сырому снегу, сквозь буреломы и мокрый осинник – прочь, прочь, к спасительной Ивановой росстани.
Загрузившись в машины, они рванули по проселку и после получасовых блужданий по раскисшим дорогам выбрались на трассу намного севернее, возле самого Талдома.
И уже оттуда повернули к Москве, домой...
До столицы маленький караван из двух машин добрался, в общем-то, без приключений, если не считать таковыми внезапный снегопад, заставивший всех вспомнить ярость Хтоноса, и двух засыпанных снегом гаишников, от которых пришлось откупаться стодолларовой бумажкой.
Громыко, всю дорогу сычом просидевший на переднем сиденье графского «уазика», на подъезде к Терлецкому парку хмуро заявил, что хоть режьте его, но за ними половину дороги опять висел «хвост».
– Ну чую я, Анатольич, это дело! Вот гадом буду – пасут нас!
– Вам, Николай Кузьмич, нервишки требуется подлечить. Вы же сами всегда, порой излишне, верили в мои способности. Так я вам официально заявляю – никаких филеров я не чувствую. Вам просто померещилось от усталости, – раздраженно сказал граф, останавливая машину на обочине Шоссе Энтузиастов.
– Дай то бог! – хмуро проворчал Громыко, выбираясь из теплого нутра «уазика».
...В бункере трояндичи сразу заняли самую дальнюю от входа оружейную комнату, несмотря на отчаянные протесты Громыко. Торлецкий лишь пожал плечами и вместе с Митей и Яной занялся приготовлением то ли очень позднего ужина, то ли весьма раннего завтрака.
Илья и майор сунулись было к гостям – поговорить, расспросить, но наткнулись на холодное молчание. Трояндичи деловито распаковывали походные сумки и рюкзаки, чистили оружие, изредка перебрасываясь непонятными фразами на диковинном наречии, принесенном ими из того ненормального мира, который ребята покинули несколько часов назад.
– Слышь, братва, – Громыко кашлянул, – все ж перетереть нам кое-чего надо...
– Лихорь пагал, – позвякивая множеством мелких сережек в проколотых ушках, непонятно, но
