морок, Юг – юрок, а на Западе – западня...»
Из нашей беседы я почерпнул еще несколько весьма занятных фактов, а именно: государственное устройство Варяжья ныне напоминает вечевую республику. Идеология удивительная – смесь анархо- коммунизма и военной демократии. Во главе стоит Дружень, нечто навроде выборного государственного совета. Но фактически всем заправляют стольники, командиры так называемых нарядов. Наряды эти – основа военной мощи Варяжья. Мобильные группы людей, для которых война – главное и единственное в жизни занятие, верхом на боевых лосях в считанные дни способны выдвинуться к рубежам государства и либо отбить нападение извне, либо совершить набег на соседей.
Соседи, однако, платят той же монетой. Новгородцы регулярно досаждают Варяжени, пытаясь закрепиться на волоках в водоразделах Волги и Днепра. Ударная сила словенцев – огневые насады. Это нечто похожее на длинные бочки или закрытые сверху лодьи, окованных медными листами. Насады либо плывут по водным путям, либо ставятся на колеса и на мускульной силе экипажа или под парусами движутся вперед. Вооружены эти амфибии грозно – мощными стационарными ракетометами, именуемыми словенцами «перунницы».
Ампулометы – полочанское изобретение. Западные соседи Варяжени создали не менее удивительный вид ударного оружия, чем огневые насады новгородцев. Это некие закрытые со всех сторон дубовыми щитами возы, которые передвигаются с помощью запряженных в них специально выдрессированных туров. Примечательно, что туры находятся внутри повозки, наружу выступают лишь голова животного в защитной железной маске и гигантские рога, расстояние между которыми у самых крупных особей достигает трех метров!
Вагенбурги полочан имеют на вооружении до трех десятков «горыней» – уже известных нам ампулометов – каждый. Как сообщили наши гости, во время Псковского похода полоцкий князь Вышеслав, имея всего три десятка таких возов, наголову разбил варяжского стольника дружа Загора, под командой коего находилось восемь полных нарядов лосиных кавалеристов. Да, простите, забыл уточнить: один наряд – это порядка полуроты в привычном нам исчислении.
– Это все того... забавно, конечно, – Громыко поскреб щетину на подбородке, – история, география, князья, насады, «горыни»... А про Троянду-то окаянного, мать его греб, чего ты узнал, Анатольич?
Граф скосил глаза на майора и, как ни в чем не бывало, продолжил:
– Кстати, обратили ли вы внимание, господа, что у каждого из наших гостей на груди, вот здесь, напротив сердца, красуется маленькая золотая буковка «глаголи» с титлом сверху?
– Угу, – кивнул необидевшийся Громыко, – лично я сразу срисовал.
– Так вот, – продолжил граф, – этот значок, обозначающий, как мы знаем, цифру «три», имеет глубокий смысл. Троянда – троеликое существо, и все его адепты носят печать своего хозяина. Ее же околдованные монстром дети наносили на лбы своих жертв. Видимо, это часть ритуала, позволившего Троянде проникнуть в наш мир. Но вот зачем он так рвался сюда и что будет тут делать – наши гости не знают. Действительно не знают, господа!
– А меня вот другое интересует! – Илья помолчал, повертел в руках зажигалку, чиркнул несколько раз колесиком.
– Не тяни, сержант! – попросил Громыко. Попросил как-то растерянно, можно даже сказать – вежливо. Слишком уж невероятным оказалось все услышанное от графа.
– Ну да, ну да, – Илья отпихнул от себя зажигалку, и она заскользила по полировке стола. – Смотрите: мы пришли к двадцать первому веку с атомной бомбой, с кораблями космическими, со всякой генной инженерией и клонированием. А они – с греческим огнем и верхом на лосе? Так не бывает!
– Согласен, – промычал Громыко, – если где-то что-то убыло, значит где-то что-то прибыло. В чем-то они должны быть сильнее нас.
– Я так понимаю, что обитатели мира Троянды опередили нас только в одном, но это одно может перевесить весьма многое, – проскрежетал Торлецкий. – Имеется в виду контроль над тонкими энергиями и умение их использовать. Например, среди ребят, уроженцев нашего с вами, между прочим, мира, одна из девочек, говоря по-простому – колдунья, а мальчик, тот самый, с вывернутыми веками, способен приказывать животным и влиять на здоровье и психическое состояние людей.
Теперь позвольте перейти к самому главному. Что касается самого пресловутого Троянды, то он, со слов моих собеседников, видимо, вообще – бог...
– Как так – бог? – изумились все.
– А вот так, господа. Что-то вроде легендарного Триглава, мифического Трояна, могучего Тригла из пантеона наших предков, – Торлецкий забарабанил сухими коричневыми пальцами по столу. – И как всякий бог, особенно воплощающий зло, он непредсказуем в своих деяниях и нуждается в тех, кто будет ему поклоняться. И в их душах, видимо. По крайней мере, дьяволу, например, который по сути и силе своей также является богом, нужны души. Понимаете?
– Ты это, Анатольич... На поворотах газ-то сбрасывай! – недовольно прогудел воцерковленный Громыко: – Дьявол – какой он бог? Так, уроненный ангел...
– А там, в Русинье этом, у него что, поклонников не было? – возмутился Илья, которого тонкости теологии не волновали, – чего он к нам поперся? Соплячат этих охмурил, сделал из них черте кого, заставил людей убивать. А потом их же и почикать собирался. Сволочь!
– Нравственными его поступки, конечно же, не назовешь, – согласился граф, – однако куда больше меня интересует, так сказать, этимология этого существа. Откуда оно взялось? Почему так рвалось сюда, в наш мир? Кстати, как сообщили мне трояндичи, никого подобного их бывшему хозяину они не встречали. Думаю, ответив на этот вопрос, мы сможем ответить и на главный: «Где его найти и что с ним делать?»
– Анатольич, а ты способностями своими пошустрить не можешь? – с надеждой посмотрел на графа Громыко. – Ну, там, в астрале пошарить, а?
– Увы, Николай Кузьмич, – грустно улыбнулся Торлецкий. – Я весьма и весьма ограничен в своих умениях. А если учесть, что Троянда пользуется иными энергиями, нежели я, то ни обнаружить, ни проследить за ним я не в состоянии. Еще раз увы...
Илья слушал графа, а у самого в голове вертелась какая-то мысль. Он никак не мог ухватить ее, поймать, так сказать, за хвост. Мысль вилась где-то на периферии сознания, рыбкой скользила меж своих товарок, воробышком порхала в голове, дразня Илью. То, что это была важная мысль, он не сомневался, но по закону подлости она ускользала от него, и в конце концов отчаявшись, он попросту махнул на нее рукой.
И тут же, в полном соответствии с принципами буддизма о том, что все дается нам лишь тогда, когда мы перестаем этого хотеть, мысль перестала ускользать, и перед внутренним взором Ильи огнем вспыхнули слова: «Отец Завы... коньяк... разговор... Пастыри...»
– Я знаю, как возник тот мир! – выпалил он, подавшись вперед и навалившись грудью на стол. – Это такой... вариант нашего мира, но без Пастырей!
– А кто это – Пастыри? – прозвучал от двери негромкий голос.
Все вздрогнули. На пороге гостиной стояла Ния, Римма Глазко. Точеная фигурка, ангельское личико и...
Девочка впервые предстала перед сыскарями без своей всегдашней кожаной шапочки, и все невольно уставились на ее блестящий голый череп, с которого угрожающе раздувала узорчатый капюшон натуралистично вытатуированная кобра. Злые черные глазки змеи и желтые, внимательные глаза выученицы Троянды жутковато смотрелись вместе – будто за спиной у Нии незримо присутствовал еще кто- то.
– Э-э-э... Видите ли, Пастыри... – начал Торлецкий, но Громыко опередил его, резанув правду- матку:
– Да твари это! Обычные твари, что вертят тут, у нас, всем, как хотят. Понятно тебе?
– Нет, – спокойно ответила Ния. – Но я пойму. Мы поймем. Обязательно. Кромно. То есть – во что бы то ни стало.
Она помолчала и снова заговорила:
– Вы знайте. Троянда... Он – страшный. Он сюда пришел, чтобы тут жить. Давно хотел, понимаете? И нас для этого... дыргалил... ну, учил. Мы ему дверь открыли. Теперь он людей искать будет. Чтобы – требованами стали... Поклонялись ему. Силу дарили. Понимаете? И еще: три лика у него. Смарагдоокий чуял,
