– Донна Маргарида, у нас уже две клиентки! – ликующе воскликнула она, едва успев закрыть дверь.
На следующий день приехала взбудораженная Марджори. Эсмеральда усадила ее на диван и предложила джин с тоником. Мэгги, стараясь быть как можно деликатнее, изложила основную суть добытых Золтаном сведений, показала фотографии – они, кстати, удивительно хорошо вышли. Однако Мэгги оказалась не готова к настолько бурной реакции: Марджори рыдала, топала ногами и громко ругалась, потом, вконец вымотавшись, откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и впала в оцепенение. Эсмеральда долила ей в стакан джина с тоником.
– Я бы на вашем месте, – посоветовала Мэгги, – поговорила с мужем. Вероятно, у него что-то вроде кризиса среднего возраста. Возможно, ему потребуется помощь психолога… или психиатра.
Марджори мгновенно распахнула глаза:
– Какой еще, к черту, психиатр! Что ему действительно не помешает, так это хороший пинок под зад!
Она ушла, хлопнув дверью. Эсмеральда порадовалась первой выручке, а Мэгги недоумевала: можно ли считать первое расследование успешным? Впрочем, у нее не было времени на длительные размышления – в тот же день в агентство пришли еще две клиентки.
Очень скоро Мэгги сделала открытие – Лондон полон обманутых жен и обиженных любовниц. За два месяца с момента открытия агентства им ни разу не пришлось возвращать деньги – подозрения неизменно подтверждались. Повезло лишь маленькой Луизе. Бен действительно ездил в Ричмонд навещать маму – старушка страдала болезнью Альцгеймера, а старшая сестра Бена ухаживала за ней. Вероятно, он просто не решался рассказать об этом Луизе. Пару месяцев после раскрытия этой тайны в «Детективное агентство Пандоры» каждый день бесплатно доставляли горячие круассаны.
Для многих клиенток Мэгги стала подругой и главной советчицей. В конце концов, она ведь сумела пережить измену мужа, обрести свое новое «я» и теперь делилась опытом с несчастными женщинами, страстно желавшими вернуть заблудшего возлюбленного или поймать в сети нового. По субботам, когда агентство было закрыто, Мэгги водила их по магазинам, уделяя особое внимание отделам белья крупных универмагов, а также к парикмахеру – почти такому же искусному, как тот молодой человек в Париже, у площади Согласия. В особо тяжелых случаях Мэгги отправляла клиентку в салон красоты – сделать массаж лица и омолаживающую маску.
Самым успешным ее проектом стала Евангелина. Эта длинноногая американка из Бостона вышла замуж за лондонского банкира. Ей, дочери священника, и в голову не приходило, что мужья в принципе могут изменять женам. Известие об интрижке супруга стало для нее настоящим шоком.
Мэгги решительно взялась за перевоспитание клиентки. Евангелина, как выяснилось, предпочитала белье из белого хлопка, в особенности спортивные бюстгальтеры – чтобы внушительных размеров бюст не доставлял хлопот при беге. Как и все американки, она ненавидела растительность на коже и каждый день брила ноги и кое-какие другие места электробритвой. Мэгги объяснила ей, что от этого кожа становится щетинистой и колючей, и отвела Евангелину в салон красоты, где над ней как следует поработали. А потом они отправились в турне по эксклюзивным отделам белья. Мэгги строго-настрого запретила Евангелине ходить по утрам в магазин в кроссовках и спортивном костюме. Ведь, как говорила Коко Шанель, нужно постоянно стремиться выглядеть как можно лучше, ибо ты никогда не знаешь, где встретишь свою судьбу.
По настоянию Мэгги Евангелина записалась на курсы кулинарии, покорно пошла на крикетный матч, от корки до корки прочла «Танец под музыку времен» и регулярно обсуждала вопросы о событиях в мире и о смысле жизни. В квартире Евангелины в Челси по рекомендации Мэгги были поставлены настольные светильники с розовыми лампочками, на каждую из которых положили маленькое терракотовое колечко, сбрызнутое ароматическим маслом с запахом туберозы.
Спортивные костюмы с кроссовками навсегда ушли в прошлое – теперь вместо утреннего бега Евангелина занималась йогой у себя дома, в шелковых индийских брюках, а кашемировые свитера обтягивали ее роскошную грудь. Мэгги предложила ей носить браслеты, которые бы игриво звенели при каждом взмахе. Она стала для Евангелины настоящим Пигмалионом, полностью превратив ее в женщину, которой бы непременно восхитился Джереми. Напоследок, неожиданно вспомнив еще кое о чем, Мэгги купила в подарок американке книгу о любовных искусствах Востока.
Постепенно «Детективное агентство Пандоры» стало пользоваться небывалым успехом. Отпала необходимость в рекламе – информация об их услугах передавалась из уст в уста. Золтан стал жаловаться на перегруженность и передавать часть своих полномочий Симоне, а той, хоть и с трудом, пришлось-таки научиться быть менее заметной и сливаться с толпой.
Однажды вечером, на следующий день после Пасхи, Эсмеральда крадучись вошла к сидевшей за письменным столом Мэгги и прикрыла за собой дверь.
– Донна Маргарида, – произнесла она громким шепотом, – к нам мужчина! – Удалилась и вернулась вновь, сопровождая мужчину в твидовом пиджаке и вельветовых брюках. Волосы у него топорщились – по- видимому, он только что снял шляпу. Посетитель испуганно оглянулся, но дверь безжалостно захлопнулась за его спиной. Он попытался пригладить волосы сильными короткими пальцами, но почти безуспешно. И вообще, был весь какой-то помятый и неаккуратный – галстук свисал набок, голубая джинсовая рубашка почти вылезла из-под ремня.
– О mon Dieul[152] – произнес мужчина, увидев Мэгги. – этого не может быть. C'est une erreur. Я совершил ошибку. – Он подошел к ней, взял ее руку и наклонился, почти касаясь руки губами. – Никогда не думал, что увижу вас снова. – Это был Люк де Боскьер.
– Садитесь, пожалуйста. – Мэгги заулыбалась – она была несказанно рада видеть его. – И расскажите мне, в чем ваша ошибка.
– О, Шуман! – уловил звуки музыки Люк, присаживаясь на край кресла. – Никогда раньше не бывал в таких агентствах. Я не этого ожидал. И уж точно не думал, что встречу здесь вас. – Он опять стал оглядываться на дверь. – Не хочу больше отнимать у вас время. Я…
Тут вошла Эсмеральда с подносом, на котором стояла бутылка бордо из запасов Джереми и два высоких фужера.
– О, «Шато Пальмер»! – удивился гость, немного успокаиваясь. – Тысяча девятьсот шестьдесят первый год. C'est magnifique![153]
– Давайте выпьем за ошибку, – предложила Мэгги.
– Значит, вот и разгадка. Импорт-экспорт. Вы и есть Пандора! – воскликнул Люк. Смакуя вино, он непрестанно улыбался и пожирал Мэгги глазами, с интересом наблюдая ее в непривычной роли.
– Как поживает Аттила? – поинтересовалась она. Люк просиял:
– О, Аттила пользуется большим успехом! У него и моей призовой свиноматки уже полно поросят. – Он поболтал в фужере вино и понюхал его. – Прошлым вечером я встретил за ужином Евангелину, и она порекомендовала мне обратиться к вам. То есть я, конечно, не предполагал, что Пандорой окажетесь вы…
Мэгги ободряюще улыбнулась:
– Раз уж вы все равно здесь, может, расскажете о своей проблеме?
– Я пришел из-за жены. – Люк откинулся на спинку кресла с фужером в руке. – Но так странно рассказывать вам об этом… Евангелина утверждала, будто вы лучшая, самая лучшая… – неуверенно добавил он.
– Вы ведь говорили, что женаты более двадцати лет? – уточнила Мэгги. Теперь у нее были все нужные бланки. Она сидела перед Люком с ручкой наготове, выпрямив спину и стараясь держаться уверенно.
– Двадцать три года, – уточнил Люк де Боскьер.
– И вы подозреваете, – она не смогла придумать иной формулировки, – что жена вам неверна?
– Моя жена англичанка, – ответил он, – но мы живем во Франции. Как я говорил вам, у меня небольшой замок в Дордони.
И опять Мэгги безуспешно пыталась представить небольшой замок.
– Но у нас также есть квартира в Лондоне. Вероятно, это моя ошибка.
«Еще одна ошибка?» – мысленно удивилась Мэгги. Люк продолжил:
– Потому что моя жена… знаете, она скучает по Англии, по своим друзьям и подолгу бывает в Лондоне.
