– Ну, давай представим, что мы решили, что агент – настоящий.
– Но мы же так не решили.
– Давай представим, чисто гипотетически. Для того, чтобы понять, что делать.
– Ладно, – согласилась Сара.
– Тогда что я должен делать?
– Отвести его к самолету.
– Если я поведу его к самолету завтра, тогда сегодня ночью придется вернуть туда деньги.
Сара положила вилку:
– Вернуть деньги?
– Они же знают, что деньги должны быть на борту. Они же не могли никуда исчезнуть.
Сара, не сводя глаз, смотрела на меня, как будто ждала, что я скажу что-нибудь еще.
– Ты не можешь их вернуть, – произнесла она.
– Сара, нам придется это сделать. Если нет – то они сразу начнут подозревать меня. А как только мы уедем из города, они уже точно будут знать, что деньги у нас.
– Но после того, что ты сделал, чтобы сохранить эти деньги, ты сможешь вот так просто пойти и вернуть их, где взял?
– После того, что мы сделали, – поправил я жену.
Сара не обратила на эти слова никакого внимания.
– Ты не должен возвращать деньги, Хэнк, – сказала она. – Если ты отведешь их к самолету, ты будешь вне подозрений. Там же не осталось никаких следов, ничего, что могло бы выдать то, что ты уже был у самолета. Агент обнаружит там пятьсот тысяч и подумает, что его информаторы ошиблись и что пилот спрятал остальные деньги где-то еще.
Пожалуй, Сара говорила довольно правдоподобно. И хотя риск все равно оставался, но это по крайней мере было даже менее опасно, чем возвращаться к самолету сегодня ночью.
– Ладно, – сказал я. – Давай остановимся на том, что агент – настоящий и завтра я покажу ему, где лежит самолет.
Сара кивнула.
– А теперь давай подумаем, что делать, если это никакой не агент, а похититель.
– Ты не пойдешь.
– Почему?
– Потому что он убийца. Он убил всех тех людей – охранников, водителя, служанку и девушку. Ты позвонишь Карлу и придумаешь какую-нибудь отговорку. Например, что Аманда заболела и тебе надо отвезти ее в больницу.
– Сара, но я тоже убийца. Это ничего не меняет.
– Да как только он увидит самолет, он застрелит вас обоих. Поэтому он и хочет, чтобы вы оба поехали с ним – так он сможет избавиться от всех свидетелей.
– Если я не поеду, Карлу придется ехать одному.
– Ну и что?
– И, если следовать твоей логике, Вернон убьет его.
Сара задумалась. Она заговорила через несколько секунд тихим и будто смущенным голосом:
– Это не так для нас страшно. Любое преступление, которое он совершит, только поможет скрыть нашу причастность ко всему этому.
– Но если этот человек – действительно Вернон, тогда получается, что мы подставляем Карла. Мы отправляем его на верную смерть. Это все равно что убить его собственными руками.
– Хэнк, понимаешь, Вернон и Карл – это последние два человека, которые представляют для нас опасность. Только они могут догадаться, что мы как-то связаны с этим самолетом.
– И ты спокойно переживешь то, что Карла убьют?
– Хэнк, но я же не прошу тебя убить Карла. Я просто прошу тебя остаться в стороне.
– Но раз мы знаем…
– А что ты хочешь сделать? Предупредить Карла?
– А тебе не кажется, что мы вообще-то должны это сделать?
– И что ты ему скажешь? Расскажешь о своих подозрениях?
Я нахмурился и посмотрел в тарелку. Сара снова была права – я никак не мог предупредить Карла об опасности, не раскрывая того, что знаю о деньгах.
– Может, он и не собирается убивать Карла. Это же всего-навсего наши предположения, – добавила Сара. – Может быть, он просто заберет деньги и исчезнет.
А вот это было мало похоже на правду, и мы оба это прекрасно понимали.
– Хэнк, у тебя нет выбора, – сказала Сара.
Я вздохнул. Мы снова пришли к тому же – попытке убедить друг друга, что у нас нет другого выхода.
– Все равно это еще спорный вопрос, – ответил я.
– В смысле?
– Я имею в виду, что мы все равно не узнаем, кто это, раньше, чем он окажется у самолета.
Сара смотрела на Аманду. Девочка спала, смешно оттопырив ручки в разные стороны, как будто хотела взять нас с Сарой за руки. Мне вдруг очень захотелось дотронуться до малышки, но я сдержался, потому что знал, что тогда Аманда заплачет.
– Можно позвонить в отдел ФБР Детройта и поинтересоваться, есть ли у них агент по имени Бакстер.
– Уже поздно.
– Позвоним утром.
– Мы договорились на девять часов. Все еще будет закрыто.
– Ты можешь немного опоздать. Выйдешь за пару минут до девяти. Я позвоню и все узнаю, а ты по дороге к шерифу заедешь в магазин и позвонишь мне.
– А если мы выясним, что такого агента нет?
– Тогда ты не поедешь. Позвонишь Карлу и скажешь, что Аманда заболела и тебе надо срочно ехать домой.
– А если агент настоящий?
– Тогда поедешь и отведешь их к самолету.
Я нахмурился:
– Мы в любом случае рискуем, да?
– Да, но сейчас нельзя ждать, надо предпринимать какие-то действия.
Аманда проснулась и зашевелилась. Сара положила руку ей на животик. Передо мной стояла тарелка с остывшим ужином.
– Мы скоро уедем, – сказала Сара, обращаясь больше даже к Аманде, чем ко мне. – Мы уедем, и все у нас будет хорошо. Мы сменим имена и исчезнем.
Иногда я просыпался по ночам, услышав, что Аманда тоже не спит. Она всегда покрикивала, когда просыпалась, как будто хотела предупредить нас о том, что не спит. Иногда она посапывала, что-то агукала и снова засыпала, а иногда начинала плакать.
В ту ночь я проснулся и услышал, что малышка закапризничала. Я встал и босиком подошел к кроватке. Сара спала на животе. Когда я встал, она протянула руку и положила ее на мою подушку.
Я взял Аманду на руки и прошептал:
– Чччч, тише, ччч…
Но успокоить Аманду было не так-то просто. Как только я понял, что она вот-вот закричит во весь голос, я быстро вышел из спальни и пошел в комнату для гостей, чтобы малышка не разбудила уставшую маму. Там я сел на кровать и начал укачивать дочь.
Честно говоря, мне уже начинали нравиться эти ночные посиделки с Амандой. Она засыпала у меня на руках… это было единственное время, когда мы были так близки. Днем малышка всегда плакала, когда я прикасался к ней. Только ночью я держал ее на руках, гладил по головке и целовал в лобик. Только ночью
