– Без меня у вас еще есть шанс, – настаивал Джоб. – А если вам надо будет тащить еще и эти носилки…
– У меня двенадцать здоровых шанганов, – заметил Шон.
– Лучше пусть хоть кто-нибудь пройдет, чем мы все умрем. Оставь меня, Шон. Спасайся сам и спасай Клодию.
– Ты начинаешь меня злить. – Шон встал и сказал Клодии: – Мы выступаем через десять минут.
Весь день они осторожно пробирались на юг. Было большим облегчением то, что теперь не надо было следить за появлением в небе вертолетов, однако шанганы по привычке периодически задирали головы вверх. Чем ближе они подходили к железнодорожной ветке, тем медленнее становилось их продвижение, все больше времени проводили они, прячась в лесных зарослях и кустах, ожидая возвращения Матату, который сообщал, что дорога впереди свободна, и вел их дальше.
Ближе к концу дня Шон оставил отряд в заросшем кустарником овраге и пошел вместе с Матату. Разведчики отсутствовали почти два часа и вернулись, когда солнце уже садилось. Они тихо и внезапно появились возле Клодии.
– Ну и напугал же ты меня! – выпалила она. – Ты прямо как кошка.
– Железнодорожная ветка всего лишь в миле от нас. Охрана ФРЕЛИМО, похоже, находится в растерянности. На ветке оживленное движение военных составов, а кругом царит паника. Для того чтобы пересечь ветку, надо будет что-то придумать. Как только выйдет луна, я схожу, посмотрю еще раз.
Пока они ждали появления луны, Альфонсо установил антенну и вышел на очередной сеанс связи со штаб-квартирой генерала Чайна.
– Голубок в полете, – сообщил он условную фразу, чтобы Чайна поверил, что Шон со своим отрядом пересекли границу.
После короткой паузы, за время которой оператор, очевидно, докладывал о принятом сообщении, Альфонсо получил приказ возвращаться на основную базу к реке. Он передал подтверждение приема и выключил рацию.
– Они не будут ожидать моего возвращения еще пару дней, – улыбнулся Альфонсо, собирая рацию, – так что подозрения у них возникнут еще не скоро.
Как только бледно-серебряный диск луны показался над верхушками деревьев, Шон и Матату исчезли в лесу, чтобы провести окончательную разведку железнодорожной ветки.
Примерно в миле от того места, где они остановились, разведчики обнаружили пересекающий ветку узкий ручей. Хотя он, в сущности, и представлял собой небольшую лужицу, вокруг него росли густые кусты, которые могли послужить хорошим прикрытием. Обычно кусты бывают вырублены на сотню ярдов от дороги в каждую сторону, но здесь молодой поросли позволили отрасти на высоту примерно по пояс человеку.
– Ну и ленивые же свиньи во ФРЕЛИМО, – пробормотал Шон. – Зато это даст нам хоть какое-то прикрытие. Пройдем по руслу ручья.
Ручей пересекал ветку по бетонной трубе, проложенной под насыпью. В пятидесяти ярдах от трубы располагался пост охраны. Пока Шон наблюдал в бинокль за дорогой, часовой ФРЕЛИМО с автоматом «АК» за спиной прошелся от поста до того места, где под рельсами проходила труба. Он прислонился к перилам и закурил сигарету. Огонек сигареты отмечал его путь, когда тот направился обратно к посту. Шону показалось, что часовой нетвердо держится на ногах, а когда охранник достиг сторожевого поста, до ушей Шона и Матату донеслось негромкое женское хихиканье.
– Да у них там вечеринка, – причмокнул Шон языком.
– Пальмовое вино и джиг-джиг, – с завистью согласился Матату и в лунном свете поднял правую руку, на которой большой палец был зажат между средним и указательным. – Я бы от такого тоже не отказался.
– Грязный развратник, – дернул его за ухо Шон. – Когда мы доберемся до Йоханнесбурга, я добуду тебе самую большую, самую толстую леди, которую только можно будет сдвинуть с места.
Амурные вкусы Матату были притчей во языцех. «Как у шерпа с Эвереста», – обычно говорил при этом Шон.
Вольности, которые позволяла себе охрана дороги, обещали сделать переход линии делом довольно простым. Шон и Матату тихо выбрались из русла ручья и направились туда, где оставили остальных.
Они отсутствовали три часа, и когда приблизились к лагерю, оставалось всего несколько минут до полуночи. В начале оврага Шон остановился, чтобы дать условный сигнал, булькающую трель красношеего козодоя. Ему вовсе не улыбалось, чтобы их подстрелил кто-нибудь из шанганов Альфонсо. Он подождал ответа несколько минут и, не дождавшись, повторил сигнал. В ответ – опять тишина, и вот тогда у него появилось первое тревожное предчувствие.
Вместо того чтобы пойти напрямую, они осторожно обогнули овраг, в лунном свете Матату неожиданно наткнулся на след и немного прошел по нему, тревожно нахмурившись.
– Кто это? Куда шли? – прошептал Шон.
– Много людей. Наши шанганы! – Матату поднял голову и указал на север. – Они ушли, покинули лагерь.
– Ушли? – Шон пришел в замешательство. – Бессмыслица какая-то, если только!.. О Господи! Только не это!
Быстро и тихо он проскользнул к лагерю. Часовые, которых он расставил перед тем, как уйти, исчезли, посты были покинуты. Шон почувствовал, как у него внутри поднимается паника, готовая поглотить его целиком.
– Клодия! – прошептал он, еле сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть это имя во весь голос.
Ему хотелось броситься к лагерю и найти ее, но Шон несколько раз глубоко вздохнул и подавил панику.
Он переключил автомат «АКМ» на стрельбу длинными очередями и пополз вперед на животе. Пять шанганов, которых он оставил спящими на дне оврага, исчезли, их снаряжение и оружие тоже исчезли. Он пополз дальше и в слабом свете луны разглядел силуэт носилок Джоба; рядом с ними, как и перед их уходом, лежала завернутая в одеяло Клодия, но невдалеке от нее лежало, распластавшись, еще одно тело. В свете луны он заметил на затылке лежащего темное пятно.
– Кровь!
Шон отбросил всякую осторожность и бросился к Клодии, рухнул рядом с ней на колени и прижал ее к себе.
Пробуждаясь от крепкого сна, она вздрогнула и вскрикнула, начала вырываться из его рук, но затем, поняв, кто это, успокоилась.
– Шон! – выпалила она, все еще не придя в себя ото сна. – Что такое? Что случилось?
– Слава тебе, Господи! – с облегчением пробормотал он. – Я уж думал!.. – Он осторожно усадил ее и подошел к носилкам Джоба. – Джоб, с тобой все в порядке? – Он осторожно потряс его за плечо, тот зашевелился и что-то пробормотал.
Шон вскочил на ноги и подошел туда, где лежал Альфонсо. Он дотронулся до его шеи. Кожа была влажной, но пульс ровный и глубокий.
– Клодия! – крикнул он. – Принеси фонарь!
В свете фонаря он осмотрел ссадину на голове Альфонсо.
– Хорошенький ударчик, – проворчал он.
Хотя кровотечение было небольшим, он приложил к ране тампон и перевязал рану.
– Хорошо еще, что ударили по голове, а то могли бы и серьезно ранить, – мрачно пошутил он.
– Что случилось, Шон? – взволновано спросила Клодия. – Я уснула как убитая и ничего не слышала.
– Тебе повезло, – сказал Шон, завязывая узел на повязке, – а то бы и тебе потребовался такой же уход.
– Что случилось? Где остальные?
– Ушли, – сказал он, – сбежали, дезертировали. Их, очевидно, не вдохновила прогулка, а может быть, и сама цель прогулки. Они приложили Альфонсо по голове и отправились обратно к генералу Чайне.
Клодия изумленно уставилась на него.
– Ты хочешь сказать, что нас осталось только четверо? А все шанганы кроме Альфонсо ушли?
– Именно так, – согласился Шон.
