«БМВ», и на миг ему почудилось, что этих восьми лет не было и того, что им предшествовало, не было тоже. Казалось, оглянись – и увидишь толстого, патлатого Далласа в кожаных штанах и мотоциклетной куртке, с деревянной коробкой под мышкой, и добродушного, крепко подвыпившего Косолапого, и длинного, совсем еще молодого Шпалу, который, разговаривая с приятелями, в то же время ухитряется делать вид, что он их впервые видит, и, конечно же, Тучу – такого, каким он был восемь лет назад, веселого, пьяного и беззаботного, Тучу, которому, в отличие от Шпалы, высшее образование никогда не мешало быть душой компании...
Кастет длинно, прерывисто вздохнул, бросил окурок под ноги, зачем-то растер его подошвой и, на ходу вынимая из кармана ключ, подошел к своей машине. Прежде чем сесть за руль, он поднял капот и, подсвечивая себе фонариком, тщательно осмотрел двигатель. В двигателе было чисто – за то время, что Кастет провел в кабаке, там не появилось ничего лишнего. Кастет проверил даже уровень тормозной жидкости и, наклонившись, посмотрел, нет ли под машиной каких-нибудь подозрительных луж. Никаких луж снизу не было; тогда Кастет, кряхтя, опустился на одно колено, оперся рукой об асфальт и, светя фонариком, заглянул под днище. Недавно вымытое на мойке для дорогих авто, днище было сухим и чистым; лишние детали, которые могли разнести Кастета вместе с его новеньким «Лексусом» на молекулы, отсутствовали и здесь.
Немного успокоившись по поводу машины, Кудиев сел за руль. Двигатель почти неслышно замурлыкал под серебристым капотом. Кастет шумно выдохнул воздух, только теперь заметив, что, заводя машину, задержал дыхание. Все-таки знать, что он следующий в очереди на уничтожение, действительно было паршиво, что бы там ни говорил Косолапый.
Ему-то хорошо, он в этой очереди не то предпоследний, не то и вовсе последний... «Вот интересно, – подумал Кастет, – а что они станут делать, если Туча и впрямь до меня доберется? Разбегутся, наверное, как тараканы, в разные стороны. Шпала давно об этом подумывает, и плевать ему на Кекса, Кекс для него – просто персонаж страшной сказки, вроде Бабы Яги, а Туча зато вполне реален... Они с Косолапым до сих пор не рванули когти только потому, что верят: следующий – я. А раз я следующий, значит, должен поперек себя лечь, спасая свою шкуру, а заодно и их. Вот они и ждут, наблюдают да еще и меня успокаивают: ерунда это, братан, какая там очередь? Суки».
Он щелкнул рычажком, включая фары, и приборная панель перед ним загорелась мягким золотистым светом. Колонки ожили с мягким шорохом; «Братва, не стреляйте друг в друга», – запел хрипловатый задушевный баритон. Кастет покивал остриженной наголо головой, соглашаясь с тем, что стрелять друг в друга братве незачем, и задним ходом выбрался со стоянки. Развернув машину носом в сторону Центра, он задумался, куда ему теперь податься. Можно было поехать в казино, чтобы провести ночь на людях, но в казино Кастету не хотелось – не то было настроение, да и глупо это – прятаться от убийцы среди людей. Черта с два они тебе помогут в случае чего, эти твои люди! И вообще, что толку прятаться? Далласа завалили средь бела дня, в чистом поле, и никто ничего не видел. И ехал он, между прочим, именно прятаться... Вот и спрятался, да так, что хрен ты его теперь сыщешь...
Если Кастету и хотелось куда-то поехать, так это домой. Это было странное желание – как минимум, непривычное. Женился Кастет не по любви и даже не по расчету, а просто так, чтобы быть как все, чтоб пацаны за спиной не шушукались – голубой, мол, раз до сих пор не женился. Жена у него была прямо как у Далласа – красивая, но глупая, будто и не жена вовсе, а предмет обстановки, вроде кушетки или тумбочки. И даже хуже, потому что у Далласовой Ленки хотя бы хватало ума держать своих родственников на расстоянии – никто и не знал, были они у нее, эти родственники, или она вообще круглая сирота. Зато у жены Кастета, Валентины, имелась мама классическая теща семи пудов весом, бесцеремонная и громогласная. Это создание возникало у Кастета в квартире раз в месяц как по расписанию и в течение долгих трех дней всячески отравляло ему жизнь. Особенно донимали Кастета попытки тещи добиться от него ответа, почему он, Константин, взрослый, обеспеченный мужчина, ни в какую не желает заводить ребенка. Однажды Кастет, не выдержав очередного допроса, хватил полстакана водки и, не отвлекаясь на такие мелочи, как закуска, напрямик выложил теще все, что думал по этому поводу: и насчет того, где и в какой обуви он видал такого и сякого ребенка, и какова вероятность того, что ее, тещина, драгоценная Валечка принесет ему, Кастету, чужого ублюдка, и даже насчет того, где она, теща, персонально проведет следующую ночь, если не отстанет от него со своими дурацкими разговорами. «Нализался как зюзя и плетешь, сам не знаешь что», – невозмутимо ответила на это теща и, шаркая шлепанцами, уплыла в спальню.
Словом, внезапно проснувшееся у Константина Кудиева острое желание отправиться к родным пенатам и завалиться спать было для него, как минимум, непривычным. Однако оно имело место, и, проанализировав свои ощущения, Кастет понял, в чем тут соль: ему было страшно за себя и беспокойно за жену. Да-да, вот именно, за жену! Привык он к ней, что ли? Наверное, именно привык, и перспектива найти ее мертвой на полу в прихожей его нисколько не прельщала.
Некоторое время Кастет боролся с собой, а потом все-таки вынул телефон и позвонил домой. Жена была цела и невредима, хотя, судя по голосу и неуверенной артикуляции, опять развлекалась, запивая шоколадные конфеты сладким ликером. По мнению Кастета, этой адской смесью хорошо было опрыскивать тараканов – они бы, сволочи, намертво прилипли к полу и подохли бы все до единого от избытка сахара в организме. Жене, однако, сочетание приторно-сладкого ликера с шоколадом нравилось и, как ни странно, нисколько ей не вредило – у нее даже зубы не портились, не говоря уже о фигуре.
Короче, жена была в порядке, и Кастет, выразив напоследок опасения насчет ее заднего прохода – не слипся бы от сладкого, – прервал связь и набрал номер Шпалы. Шпала по-прежнему был недоступен. Кастет озабоченно поковырял в ухе и набрал номер квартирного телефона Шполянских – Шпала был ему нужен, чтобы обсудить кое-какие финансовые моменты, да и убедиться в том, что он жив, тоже не мешало бы.
Квартирный телефон Шпалы не отвечал – возможно, его тоже выключили, чтобы не мешал релаксировать под Дебюсси.
– Вот подонок, – сказал Кастет и посмотрел на часы.
На часах было чуть больше половины одиннадцатого детское время, в которое уважающие себя банкиры только-только возвращаются домой после напряженного трудового дня. Шпала себя уважал – о, более чем! – и потому никогда не ложился спать раньше половины второго ночи. Он, конечно, мог сидеть в кабаке или находиться еще где-нибудь – например, у бабы, – но Кастету в это как-то не верилось. Шпала был человеком в высшей степени уравновешенным, по кабакам ходил редко, а с бабами, если подворачивался случай, предпочитал развлекаться в рабочее время, благо в банке у него для этого имелись все условия. Словом, по всему выходило, что Косолапый был прав: Шпала просто заперся дома, отключив все телефоны, и отдыхал на свой манер, слушая при свечах какую-нибудь классическую муть.
Здраво рассудив, что Шпала вряд ли взял себе за труд вместе с телефонами отключить и дверной звонок, Кастет тронул машину с места и поехал к Шполянскому домой, намереваясь, в случае чего стучать в дверь кулаком, а если придется, то и ногой.
Он загнал машину на знакомую стоянку во дворе двадцатишестиэтажной элитной башни, вышел, закурил и, задрав голову, отыскал глазами знакомые окна. В окнах горел свет – не в одном и не в двух, а по всей квартире, даже в ванной, узкое окошко которой, забранное матовым, стеклом, выходило в лоджию.
– Вот подонок, – повторил Кудиев и, широко шагая, направился к ярко освещенному подъезду.
Он нажал кнопку звонка, и дверь открылась, чмокнув язычком электрического замка, – охрана его знала и пропускала беспрепятственно в любое время суток. То есть случалось, конечно, что и не пропускала, но только в тех нечастых случаях, когда Шпала отдавал на этот счет соответствующее распоряжение: дескать, ко мне никого не впускать, особенно этого придурка Кудиева и особенно с пойлом и с бабами.
На этот раз такого распоряжения, судя по всему, не поступило. Подмигнув любопытному глазу следящей видеокамеры, пялившемуся на него из подвешенного под бетонным козырьком над крылечком подъезда бронированного водонепроницаемого бокса, Кастет вошел в просторный холл и за руку поздоровался с одетым в полувоенную форму мордатым охранником.
– Как служба? – поинтересовался он бодрым тоном. – Шполянский дома?
– Должен быть дома, – ответил охранник, бросив взгляд на свой пульт. – Сигнализация отключена,
