– Как хотите, Фрэнк, но ведь вы сами однажды сказали, что я могу в этом плане оказаться вам полезным.
– Я помню, но в тот день я был здорово пьян.
Он наклонился вперед и включил приемник, давая понять, что наша беседа окончена.
Когда мы прибыли на стоянку возле вокзала, несколько человек в это же время выходили из своих машин. Все они с завистью разглядывали роскошный «кадиллак» и подчеркнуто дружески приветствовали Маршалла, который, впрочем, никак на это не реагировал.
Джо Пиннер появился на площади с большим свертком в руках. Увидев, что Маршалл выходит из машины, он поставил пакет на землю и устремился к нему.
– Привет, Фрэнк! – прокричал он издалека. – Мне как раз надо с вами переговорить.
Не отвечая ему, Маршалл обернулся ко мне:
– Я приеду шестичасовым, Кейт. Ждите меня на стоянке.
Затем, пройдя мимо Пиннера и демонстративно не замечая его, он вошел в здание вокзала.
Пиннер провожал его глазами. Вид у него был одновременно огорченный и недоумевающий.
– Не обижайтесь, Джо, – сказал ему я. – Он, должно быть, страшно мучается с похмелья.
Чувствуя на себе взгляды всех проходящих мимо, Пиннер подергал себя за усы и наконец подошел ко мне.
– Все равно, какая невоспитанность!
Понизив голос, я доверительно сообщил ему:
– Строго между нами, Джо, вчера он так напился, что миссис Маршалл испугалась за его жизнь и вызвала доктора Саундерса.
Пиннер широко раскрыл глаза. Я знал, что через час это событие будет обсуждать весь город.
– Это правда? – спросил он.
– Да, но мне бы не хотелось, чтобы об этом узнал кто-нибудь еще.
– Ну, конечно, можете на меня положиться.
Я приветственно взмахнул рукой и тронулся с места. В зеркало я видел, что к нему со всех сторон устремились любопытствующие жители Уикстида. Было ясно, что новость распространится, как лесной пожар, а именно это мне и было нужно.
Когда я вернулся, Бесс заканчивала убирать комнаты на втором этаже. Услышав, что я вхожу в дверь, она крикнула мне сверху:
– Будешь завтракать, Кейт?
– Попозже. Пойду подогрею кофе.
– Я сейчас приду.
Я допивал свой кофе, когда она вошла на кухню. На ней были какие-то бесформенные брюки и старый свитер, но что-то в самой Бесс с каждым днем привязывало меня к ней все сильнее. Глядя на нее, я говорил себе, что, если ее немного приодеть, как следует причесать, отдать на время в руки специалистов по приданию блеска женской красоте, из нее получится вполне достойная спутница жизни миллионера, то есть меня.
– Что ты так на меня смотришь? – немного смущенно спросила она.
Я улыбнулся ей:
– Любуюсь… И представляю тебя через три месяца. Думаю, что ты сама себя не узнаешь.
Она пожала плечами.
Через несколько минут, покончив с кофе, я обратился к Бесс:
– Ты обещала показать мне завещание…
Она открыла один из ящиков письменного стола, достала оттуда пачку документов, покопалась в ней и протянула мне небольшой листок бумаги.
Завещание было весьма простым. Маршалл оставлял своей жене абсолютно все: дом, деньги, контору в Сан-Франциско. Других наследников в этом документе указано не было. Внизу стояли две подписи – Юла Олсона и Марии Лукес, по всей видимости, секретарши адвоката.
Я поднял глаза на Бесс.
– У него что, нет родственников? Никого, кто смог бы оспорить это завещание?
– Никого.
Документ был составлен три года назад.
– Это был свадебный подарок, – тихо сказала Бесс.
Я еще раз внимательно прочитал завещание. На мой взгляд, оно было бесспорным. Маршалл начал пить год спустя после вступления в брак, и все об этом знали. Даже если бы он, уже став алкоголиком, составил новое завещание, не сказав об этом Бесс, она всегда могла бы оспорить его на том основании, что он в этот период практически был невменяем. А поскольку других претендентов на наследство, судя по всему, не было, Бесс наверняка выиграла бы этот процесс. Так что тут все было в порядке. Я вернул бумагу Бесс.
– Как только завещание его тетки вступит в законную силу, мы его прикончим.
Она быстро взглянула на меня:
– Но ведь на это могут уйти месяцы.
– Ничего подобного. В тот самый момент, как завещание будет признано действительным, он официально вступает в права наследства. Конечно, чтобы получить деньги, ему потом еще предстоит выполнить массу формальностей, но, как только Маршалл будет объявлен единственным законным наследником своей тетки, он везде получит неограниченный кредит. Взял же он эту машину, не заплатив ни цента! Так что когда его официально признают наследником миссис Фремлин, мы можем приступать к делу, потому что после его смерти все автоматически переходит к тебе.
Она продолжала пристально смотреть на меня:
– Ты уверен в этом?
– На сто процентов!
Она кивнула, небрежно сунула документ на прежнее место и убрала всю пачку обратно в ящик стола.
Я решил еще раз напомнить Бесс, что именно мы собираемся сделать:
– Значит, как только завещание признается действительным, мы его убираем.
Когда она молча наклонила голову, лицо ее оставалось непроницаемым, а взгляд – далеким.
– Ты хорошо меня поняла, Бесс?
Она повернулась ко мне спиной и пошла к двери.
– Ты слышишь, что я тебе говорю?
Она посмотрела на меня через плечо, еще раз кивнула и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Через минуту дверь ее комнаты захлопнулась.
Что-то в поведении Бесс вызывало во мне смутную тревогу. Для меня Маршалл представлял собой лишь мешок с деньгами, и я мог достаточно спокойно строить планы по его ликвидации. Но ведь Бесс была его женой… она спала с ним. Однако глядя на нее, трудно было поверить, что мы затеваем убийство ее собственного мужа. Ни тени сострадания или хотя бы страха ни разу не появилось на ее бесстрастном лице.
Я снова почувствовал, как неприятный холодок пробежал у меня по спине.
Выйдя из дома, чтобы немного проветриться и обдумать свои планы, я некоторое время бесцельно слонялся по саду. Наконец, найдя укромное местечко, я устроился на траве и принялся размышлять.
Возможность, которая сейчас мне предоставлялась, была уникальной и неповторимой. Я должен был во что бы то ни стало воспользоваться ею и завладеть деньгами Маршалла. А обладая такой суммой, я смогу устроить свою жизнь, а вернее, нашу с Бесс.
Я закурил и, лежа на траве, предавался мечтам о будущем, до тех пор пока Бесс не позвала меня обедать. Когда, сидя за столом, я попытался поговорить с ней о нашей совместной жизни, она прервала меня.
– Отложим этот разговор, – сухо сказала она. – Мне бы сейчас не хотелось беседовать на эту тему.
Наша трапеза продолжалась в тишине. Когда мы поднялись из-за стола, Бесс объявила, что собирается заняться вареньем, и спросила, не хочу ли я немного подстричь газон. По ее словам, он уже давно в этом
