Он махнул рукой:
– Проваливайте, Кейт. Завтра я жду вас в восемь. – Он подмигнул мне. – А может, сегодня нам немного развеяться? Поехать к девочкам, например?
– Ладно, посмотрим, – сказал я и вышел из бунгало.
Придя к себе, я набрал номер конторы Мерилла Линча и попросил позвать к телефону кого-нибудь из финансовых агентов.
– Сандерстид слушает, – раздался голос в трубке. – Чем могу быть полезен?
– Меня зовут Том Джексон, – сказал я. – Я хотел бы с максимальной выгодой пристроить свои тридцать тысяч долларов. Один приятель сказал мне, что ожидается значительное повышение цен на акции черрингтонской компании благодаря ее предстоящему слиянию с Питтсбургом. Что вы думаете по этому поводу?
В трубке воцарилась тишина, затем тот же голос произнес:
– Нам ничего не известно об этом слиянии, мистер Джексон, и мы считаем, что курс акций сталелитейной компании Черрингтона искусственно завышен. Мы не советуем нашим клиентам покупать их. Хотел бы, напротив, рекомендовать вам, мистер Джексон…
Я положил трубку. Мне удалось узнать все, что я хотел. Если Мерилл Линч считает, что никакого слияния не будет, а курс акций Черрингтона является чисто спекулятивным, значит, я, увы, был прав, и теперь мне предстояло как следует напрячь мозги, чтобы решить, как помешать этому потерявшему разум пьянице выбросить на ветер наши с Бесс деньги.
Внезапно я вспомнил о его предложении «развеяться». Идея провести ночь в компании Маршалла и проституток вызывала у меня физическое отвращение. Я решил сказать ему, что плохо себя чувствую и не смогу принять участия в предстоящем развлечении.
Вскоре после шести я вошел в бунгало Маршалла, чтобы объявить о своем недомогании, но сразу же понял, что его это уже не интересует…
Маршалл лежал на кровати в совершенно невменяемом состоянии; рядом с ним валялась пустая бутылка из-под виски. Он настолько походил на собственный труп, что я, с внезапно вспыхнувшей надеждой, спросил себя, уж не умер ли он на самом деле.
Подойдя к кровати, я изо всех сил встряхнул его безжизненное тело. Он нечленораздельно что-то пробормотал, застонал и снова провалился в полнейшее беспамятство. Я расстегнул ему воротник рубашки, снял ботинки и отступил на шаг назад. Вид у него был страшный. Мне показалось, что на этот раз ему действительно плохо. Сейчас он был полностью в моих руках, но решающий момент еще не наступил. Я снял трубку и попросил прислать врача к мистеру Маршаллу.
Так как слух о том, что Маршалл стал миллионером, уже достиг и Фриско, врач появился через несколько минут. Он был молод и пока еще серьезно относился к своей работе.
– Я ничем не могу ему помочь, – заявил он после нескольких минут тщательного осмотра и выслушивания. – Разденьте его, и пусть спит. К утру все должно пройти. Прислать вам сиделку на ночь?
– Не надо, я справлюсь сам. Мне уже приходилось этим заниматься.
Он протянул мне несколько таблеток.
– Дадите ему завтра… И имейте в виду, если он будет продолжать так пить, это его убьет.
– Я ему это передам, – невозмутимо сказал я.
После ухода врача я подумал, что не будет ошибкой сообщить о случившемся Гарри Бернстайну. Позвонив в его бюро, я в двух словах рассказал ему о том, что произошло, не забыв передать мнение врача.
– Вы считаете, мне нужно приехать, Девери? – спросил Бернстайн озабоченным тоном.
– Да нет, не стоит. Обычно он быстро приходит в себя. Думаю, что к утру он будет в норме. Я побуду с ним.
– Надеюсь, что все обойдется. Завтра у нас два крайне важных деловых свидания. Позвоните мне домой в восемь утра, хорошо?
Он продиктовал номер телефона, и я обещал позвонить. Положив трубку, я еще раз внимательно посмотрел на Маршалла. Он по-прежнему не подавал признаков жизни. Оглядев комнату, я заметил на стуле огромный портфель, с которым Маршалл не расставался. Попытавшись открыть его, я понял, что без ключа этого сделать не удастся, а шарить по карманам Маршалла у меня не было ни малейшего желания.
В течение двух часов я просидел у телевизора, не включая звук, и время от времени поглядывая на бесчувственное тело. К девяти часам его прерывистое дыхание перешло в нормальный храп, и я решил, что могу позволить себе пойти поужинать.
Спустившись в ресторан, я съел рыбное ассорти, выпил кружку пива и, зайдя напоследок еще раз к Маршаллу, отправился спать.
Однако сон мой оказался кратким. Посреди ночи я был разбужен шумом открываемой двери. Когда мне удалось нащупать выключатель и зажечь свет, я увидел Маршалла, стоявшего, покачиваясь, на пороге бунгало. Вид его был ужасен: всклокоченные волосы, налитое кровью лицо, слезящиеся глаза.
– Найдите мне выпить! – приказал он. – И не таращите на меня свои глаза, слышите? Пошевеливайтесь!
Я вспомнил слова Бернстайна: «Попробуйте не давать ему столько пить. Если вы решили идти вместе с ним, поддержите его». Но я-то отлично знал, что, только избавившись от него, смогу чего-то достичь в жизни.
– Хорошо, – сказал я. – Кажется, у меня оставалась бутылка в машине. Пойду поищу.
– Идите, и поживей! – прорычал он и, пошатываясь, пошел к своему бунгало.
Я надел туфли и, как был, в пижаме, отправился на стоянку. Ночь была теплая и душная. Взяв бутылку из отделения для перчаток, я понес ее Маршаллу.
Он ждал меня на пороге. Выхватив резким движением бутылку у меня из рук, он захлопнул дверь прямо перед моим носом.
«Давай, давай, – подумал я, – пей побольше, скорее сдохнешь…»
На следующее утро я постучал в дверь его бунгало ровно в восемь часов. Я был почти уверен, что застану его уже на ногах, но он оказался в постели в весьма плачевном состоянии. Бутылка, наполовину пустая, стояла на столике возле кровати.
– Как дела, Фрэнк? – бодро спросил я.
– Ужасно, – простонал он. – И главное, я не знаю, что со мной. Я попытался встать, но ноги меня не держат. Надо вызывать врача, Кейт.
– Одну минуту, Фрэнк. Вы пока отдыхайте и ни о чем не думайте.
Я вернулся в свое бунгало и позвонил Бернстайну. Когда я описал ему ситуацию, не упомянув, правда, о том, что я дал Маршаллу виски в три часа ночи, он тихо выругался, сказал, что немедленно выезжает, и велел срочно найти врача.
Бернстайн и доктор прибыли одновременно. Мне показалось, что они знакомы. Зайдя в бунгало Маршалла, они оставались там довольно долго. Я не собирался ни во что вмешиваться и поэтому предпочел ждать у входа, несмотря на жару.
Наконец они вышли, врач пожал руку Бернстайну, кивком головы простился со мной и сел в машину. Адвокат подошел ко мне.
– Фрэнк хочет вернуться домой, – сообщил он. – Доктор Керсли полагает, что так и надо сделать. Теперь слушайте внимательно, Девери. Керсли категорически заявил, что по меньшей мере два дня Фрэнку нельзя пить ни капли. Поэтому позаботьтесь, чтобы в доме не было спиртного, так как еще одна выпивка – и Маршалл может серьезно заболеть. Я на вас надеюсь, Девери. Вы меня поняли?
– А во время поездки ему не станет хуже? – спросил я, думая о том, что, во всяком случае, теперь покупка акций откладывается по меньшей мере на несколько дней.
– Керсли дал ему какую-то таблетку. Не гоните слишком быстро. Думаю, что скоро он пойдет на поправку. Как только будете дома, позвоните мне в бюро. Сразу уложите его в постель и дайте горячего молока. Никакой тяжелой пищи и, главное, ни грамма алкоголя. – Он взглянул на часы. – Черт побери, я уже опаздываю! Присматривайте за ним как следует, Девери.
