– Переведи на другую программу, дорогой. – Бесс ни разу не назвала меня так. – Там скоро будет какой-то матч по боксу.
– Плевать мне на бокс! – заорал Росс. – Черт побери! Ты что, не понимаешь, что мне надоело сидеть в этой дыре! Кругом старые идиоты, которые следят за нами и сплетничают. Надо выбираться отсюда, и как можно скорей!
– Но ведь я тебе объясняла, дорогой, что нам придется немного подождать, – мягко возразила Бесс. – Раньше чем через две недели я не смогу получить деньги.
– Ты считаешь, что я намерен торчать здесь еще две недели? Ни в коем случае! Ты ведь должна получить деньги за дом? Ну так давай снимем что-нибудь поприличнее.
– Неужели тебе действительно здесь так не нравится, милый? Пойми, ведь я здесь родилась и этот дом мне по-настоящему дорог…
Ее умоляющий тон окончательно вывел Росса из себя:
– Черт возьми, не начинай все сначала! У нас теперь есть деньги, ты что, забыла? Сколько можно жить в этом жалком сарае? Скажи своему Бернстайну, пусть пошевеливается!
– Он не должен ничего знать о твоем существовании, милый. Бернстайн очень умен. Ни в коем случае нельзя, чтобы у него появилась хотя бы тень подозрения.
– Ну, хорошо, пусть пока достанет для тебя приличную сумму в долг. Мы сразу уедем в Майами, и через год о нас все забудут… Учти, как только ты получаешь деньги, мы сматываем удочки.
– Но я всегда мечтала жить во Фриско…
– Забудь об этом! Ты полюбишь Майами, и там мы будем далеко от сплетен.
– Хорошо, мой дорогой. Как ты скажешь.
– Вот именно… как я скажу… Иди сюда.
Я отступил на шаг и бесшумно направился к калитке.
Я мог быть доволен результатами этой разведки. Теперь я твердо знал, что Бесс по-прежнему без ума от своего Росса. Второй важный момент – это то, что она не сможет получить всех денег раньше чем через две недели. Значит, время у меня еще было, но к операции я решил приступить немедленно. Как только куплю пистолет.
На следующее утро, неважно поспав и плохо позавтракав, я позвонил в свой банк в Уикстиде, чтобы узнать, зачислили ли они на мой счет семьсот долларов, которые отправил Бернстайн. Все было в порядке. Я попросил служащего банка перевести все деньги на отделение «Чейз нэшнл бэнк», которое находилось рядом с мотелем. Он пообещал, что займется этим немедленно. Тогда я перешел через дорогу и открыл счет в этом отделении.
Итак, у меня теперь было около тысячи пятисот долларов. Более чем достаточно на первое время. Пора было отправляться за пистолетом.
Никаких проблем в этом плане у меня не возникло. Приехав в центр города, я зашел в первый же оружейный магазин и из множества выставленных на полках изделий выбрал массивный кольт, в чьей надежности можно было не сомневаться. Кроме кобуры, продавец предложил мне коробку с двадцатью пятью патронами. Внимательно посмотрев на меня, он заявил, что мне придется получить разрешение на право ношения оружия. Я заверил его, что прямо из магазина отправлюсь в полицию. Думаю, что он не поверил и продолжал сверлить меня глазами. Я на– звал ему чужое имя, дал выдуманный адрес и, подписав какую-то бумажку, взял в руки свои покупки и вышел из магазина.
Когда я служил во Вьетнаме, мне приходилось иметь дело со многими видами оружия. Я был уверен, что в случае необходимости прекрасно справлюсь и с кольтом.
Убрав кольт в отделение для перчаток, я не спеша вернулся на Очад-авеню. Накануне вечером я приметил там агентство по торговле недвижимостью. Остановив машину около узкой двери, я вошел внутрь и оказался в небольшой комнате, где за совершенно пустым столом сидел небольшого росточка лысый толстяк. Он явно скучал, устремив задумчивый взгляд в пространство. Увидев меня, толстяк встал и, обнажив в улыбке желтые зубы, рукой показал на стул, после чего спросил, чем он может быть мне полезен.
Я ответил, что хотел бы купить или на худой конец снять приличный дом на Очад-авеню. С грустным видом агент сообщил, что на этой улице нет ни одного продающегося дома. Но зато у него есть очень заманчивые предложения…
Я перебил его, сказав, что меня интересует именно Очад-авеню.
Он вздохнул:
– Все в общем-то зависит от того, насколько вам это к спеху. В этом квартале живут в основном старики; время от времени кто-то из них умирает, и дом идет на продажу. Вот в прошлом году умерла одна пожилая дама, так ее подруга тут же купила освободившийся дом и поселилась в нем. Так что это вопрос времени.
– Ну что ж, я могу подождать. Мне еще сначала надо продать свой дом в Лос-Анджелесе… Дело в том, что я нашел работу во Фриско. Как вы думаете, может быть, я смогу хотя бы снять приличную комнату на Очад-авеню?
Из-за лацкана пиджака он вытащил булавку и принялся меланхолически ковырять в своих лошадиных зубах.
– Это не исключено, – заявил он наконец. – Весьма возможно, что миссис Эмма Броди согласится сдать комнату. Я ее знаю много лет. Недавно она потеряла мужа, и, может быть, подобное предложение ее заинтересует. Попробуйте поговорить с ней.
– У вас не найдется подробного плана этого района?
Он порылся в столе и достал мятую карту. Я попросил его показать, где находится дом миссис Броди. Он отметил его крестиком.
– А это что за дом? – спросил я, указывая на «Яблоневый сад».
– Он не продается. Я сто раз уговаривал владелицу уступить его, но ничего не получилось.
Внимательно посмотрев на карту, я обнаружил, что задняя стена дома миссис Броди должна быть расположена как раз напротив коттеджа Бесс. Удача наконец-то начала улыбаться мне.
Крепко пожав руку моему собеседнику и поблагодарив его за любезность, я оставил его наедине с самим собой и отправился к миссис Броди. Подойдя к ее дому, я позвонил в дверь.
Она открыла мне с сигаретой в зубах. Я назвал себя, но она сказала, что прекрасно помнит нашу беседу. Ее добродушная полная физиономия осветилась улыбкой.
– К сожалению, «Яблоневый сад» действительно не сдается, – сообщил я, – но в агентстве мне сказали, что время от времени появляется возможность купить тот или иной дом, так что я решил подождать. Но поскольку мне пока надо где-то жить, и, желательно, именно в этом квартале, может быть, миссис Броди, вы согласитесь сдать мне одну из комнат? Я занимаюсь научной работой, так что приходится много трудиться дома, и для меня очень важны спокойствие и тишина.
Миссис Броди заявила, что охотно сдаст любую из комнат, и предложила мне самую лучшую, с окнами на улицу. Я сказал, что опасаюсь городского шума, и тогда она ввела меня в небольшую, прекрасно обставленную комнату с окнами, выходящими в сад. Выглянув в одно из них, я удовлетворенно хмыкнул: «Яблоневый сад» стоял менее чем в сотне метров от меня.
Договорившись с миссис Броди об оплате, я сообщил ей, что перееду через пару часов. Она спросила, хочу ли я питаться в доме, добавив, что ее это совершенно не затруднит. Учитывая, что я собирался круглые сутки следить за «Яблоневым садом», это предложение было для меня как нельзя более кстати, и я с благодарностью принял его.
Покинув ненадолго мою гостеприимную хозяйку, я вернулся в мотель, заплатил по счету и зашел к торговцу подержанными вещами, где приобрел мощный бинокль и пишущую машинку. В соседнем магазине я купил пачку писчей бумаги, ручки и блокноты. Когда миссис Броди будет убирать мою комнату, у нее не должно возникнуть и тени подозрения.
Пообедав в городе, я перевез вещи в свое новое жилище. Миссис Броди дала мне ключ от входной двери. Она, видимо, хотела еще немного поболтать со мной, но я не дал ей рта раскрыть, заявив, что собираюсь немедленно приступить к работе.
– Захотите посмотреть телевизор – приходите в мою комнату, – крикнула она мне вслед. – Вместе веселей.
