успокаивающая мысль.
Он встал, до предела напрягая свое ночное зрение. Рядом что-то неспокойно бормотал во сне на родном языке Тангор, чуть поодаль лежал, с головой укутавшись в плащ, Фишур, время от времени содрогаясь всем телом Рангар поискал глазами несущего вахту Тазора, не нашел и вдруг увидел его, лежащего точно в той позе, в какой он застыл в его кошмарном сне… Борясь с нахлынувшим жутковатым оцепенением, Рангар с мечом в руке (кстати, а почему у него в руке меч? ведь он его взял _во сне_… или все же _не_ во сне?) подошел к рыцарю. Тот был жив, но, кажется, без сознания: из-под опущенного забрала доносились слабые стоны. Рангар склонился над ним и вдруг увидел меч рыцаря, который он так и не выпустил из рук; клинок до самого эфеса был покрыт черной коркой…
Рангар, шатаясь, выпрямился. Ему не хватало воздуха. Впервые за время пребывания на Коарме он, как ему показалось, потерял контроль над собственным телом. И в этот момент отовсюду: из-за стволов деревьев и кустов, из густой высокой травы и непроглядных, казавшихся средоточием мрака крон, — к нему кинулись, бросились, прыгнули, поползли жуткие твари, и все это происходило в абсолютной, неправдоподобной, мертвенной тишине, и от этого становилось совсем уж жутко…
Он попытался крикнуть, чтобы разбудить друзей, но крик застрял в горле, как кость, и он смог только издать слабый хрип.
Но даже этот звук позволил ему стряхнуть кошмарное оцепенение, метнувшись к тому месту, где он спал, Рангар схватил и второй меч, и теперь встретил прущую отовсюду нечисть смертоносной сталью. Твари вспыхивали подобно ведьме из сна, лишь только клинки пронзали осклизлую, мертвенно-белую плоть, но их было много, очень много, и вот уже чей-то коготь царапнул но кольчуге, чьи-то зубы впились в защищенную лишь тонкими стальными полосками ногу, но, слава небесам, не прокусили прочную кожу штанов. Рангар начал стремительно смещаться, двигаясь будто в некоем смерчеобразном танце, нанося удары уже не только бешено вращающимися мечами, но и ногами, то и дело взмывая в воздух в смертоносных прыжках… Да, так ему еще драться не приходилось. Даже в поединке с грозным исполином Гормасом он едва ли использовал половину своего потенциала. Теперь же его тело и сознание, сплавленные воедино, работали в запредельном режиме. Темным призраком метался он по поляне, сея смерть, вокруг пылали уже десятки трупов чудовищ, и когда, казалось, они дрогнули — им тоже еще никогда не противостоял такой противник, — со всех сторон хлынула новая волна тварей, уже не десятки, а сотни порождений ужаса и мрака, и Рангар понял, что ему не устоять.
И тогда какая-то часть его сознания, отшвырнув на долю мгновения завесу в памяти, воззвала к кому-то неизмеримо более сильному, чем он, и как уже было когда-то, кольцо на пальце вспыхнуло неистовым синим светом, и девятый вал нечисти, грозивший похоронить под собой Рангара и его спутников, замер… и рассыпался в прах.
И тут силы покинули Рангара. Шатаясь и передвигая ноги, будто к ним были привязаны валуны, он едва доковылял до своего места к рухнул на плащ, потеряв сознание.
Очнулся Рангар от того, что кто-то тряс его за плечо.
— Вставай, брат, твоя вахта, — услышал он словно из неимоверного далека пробивающийся голос Тангора. Он пошевелился и застонал. Тело болело так, будто его долго, не оставляя живого места, избивали дубинками.
— Ты что, Рангар, заболел?
Собрав всю свою волю и сжав зубы, чтобы не застонать, Рангар напрягся и сел. Впечатление было такое, что его окунули в расплавленный свинец.
— Сейчас… Тангор… сейчас я встану. Все… в порядке. Видать, спал в неудобной позе… и все мышцы отлежал. Сейчас все пройдет.
Могучим усилием воли он ускорил ритм сердца, одновременно по-особому глубоко и сильно вдыхая воздух; и вот уже сердце могучими толчками погнало обогащенную кислородом кровь, разгоняя ее по всему телу, по всем сосудам и сосудикам, вплоть до мельчайших капилляров. Еще одно сконцентрированное усилие — и железы послушно впрыснули в кровь нужную порцию адреналина. Все, теперь можно вставать.
— Фу, напугал ты меня, — сказал Тангор. — Мне самому верзлась всякая чушь. Говорил я тебе — гиблое место.
— Что тебе снилось? — требовательно спросил Рангар, постепенно начиная «разгон» мышц. Боль была уже терпимой.
— Да так… — Тангор вдруг смутился. — Всякие твари с горящими головами… Тьфу!
— Ну-ну… — пробормотал Рангар. Он готов был услышать нечто подобное. Эх, сейчас бы зарядочку по полном программе… ну да это потом, позже. — Хорошо, брат, ложись спать. Да, тебя разбудил Тазор, как положено?
— Конечно, — удивленно поднял брови Тангор, — а что?
— Так, ничего. Спи давай.
Тангор, кряхтя как немощный старец, а не могучий атлет-гладиатор, умостился рядом с Фишуром. Рангар выждал некоторое время, и когда тибериец начал похрапывать, поднес свои мечи к лицу. Так и есть: зловоние, которое уже уловили его чуткие ноздри, исходило от темно-бурого налета на клинках. Морщась от омерзения и невольно переживая давешний страх — точнее, конечно, не сам страх, а как бы его эхо, отблеск, — Рангар по самые рукояти вонзил мечи в землю, а затем протер травой и носовым платком, который тут же выбросил. Затем внимательно обследовал поляну по периметру. В темноте даже его ночного зрения не хватало, чтобы разглядеть что-либо в высокой и густой траве, но того, что он искал, было вполне достаточно, чтобы обнаружить даже на ощупь, — пепел.
Значит, это был не сон, подумал он, собирая лоб в угрюмые складки. Или все-таки сон? Некий материализовавшийся кошмар О, проклятие демонов!.. Он вспомнил внешний вид атаковавших его чудовищ, и его в который раз передернуло от отвращения. И вновь страх — на этот раз уже не эхо-отблеск, а всамделишный страх жесткой лапой сдавил сердце, когда перед мысленным взором возникла Лада — такая красивая, сияющая, идущая к нему и меч рыцаря, пронзивший ее насквозь, так что клинок вышел между грудей… и последовавшая за этим кошмарная метаморфоза девушки…
Рангар с остервенением потряс головой, борясь с подкатывающейся дурнотой. Снова заныли мышцы. Что это было, что?! ЧТО?! О, он бы дорого дал за возможность узнать ответ на этот вопрос. Да и на кой- какие еще… Всю его самоуверенность смело, как ураганом, и впервые Рангар ощутил себя никчемной щепкой, оказавшейся во власти могучих противоборствующих сил. Остро царапнуло сердце, будто подталкивая изнуренный мозг
— Ничего, придет время и ответов, — услышал он чей-то голос и испуганно оглянулся. Потом криво усмехнулся, сообразив, что это произнес он сам. Да, если так пойдет дальше, то скоро он своей тени начнет пугаться… Бесстрашный боец-гладиатор, непобедимый Рангар Ол, мать его… О, еще одно новое слово вспомнилось!
И тут Рангар начал смеяться — безудержно, до всхлипов и колик в мышцах живота, и без того налитых болью…
Он оборвал смех так же внезапно. Ему было оглушительно стыдно и до тошноты противно самого себя. Надо же, докатился до истерик… скоро в обмороки, поди, падать начнет… как девица, уколовшая иголкой пальчик и узревшая капельку крови… Нет, так не годится.
Рангар поднялся с травы, которую обследовал в поисках пепла, и на трясущихся, непослушных, тряпичных ногах прошелся по поляне. Прислушался к дыханию спящего Тазора. Что ж, главное, рыцарь жив. Но… Он дернул головой, отгоняя назойливую мысль, но она все же прорвалась в сознание. Точнее, это была не просто мысль, а умозаключение. Логический вывод. Итак, если все произошло _на самом деле_, то как Тазор смог узнать, что приближающаяся к нему девушка — ведьма? Если она смогла обмануть даже его, Рангара? Ведь Тазор не маг, он даже волшебный огонь зажечь толком не умеет, не говоря уже о втором зрении…
Логический тупик породил злость на самого себя, что, как известно, является неплохим эмоциональным стимулятором. Рангар, словно издеваясь над собственным телом, трижды в предельном темпе повторил весь комплекс упражнений боевого искусства, известного ему из прошлой жизни. Но это
