— Жива!.. Жива, брат!
— Жив…а? — переспросил Рангар, едва двигая обмершими, непослушными губами и языком. — Кто — жива?..
И тогда Тангор поднялся на ноги и шагнул в сторону, открывая обзор. Рангар всмотрелся, напрягая вдруг потерявшие резкость глаза… белое пятно на темном фоне… сердце колотится уже во рту… дрожь по телу волной… туман в глазах тает… тает…
— Лада!.. — выдохнул Рангар и без чувств опустился на холодный камень.
Ладу Зортаг, по подсказке чародейки принявшей облик странствующего рыцаря и в таком виде сопровождавшей своего возлюбленного, спасло то, что копье врага, пробив шлем, лишь скользнуло по черепу. Но и такого удара хватило, чтобы она потеряла сознание.
У Рангара же, когда он спустя миг открыл глаза, в душе пронеслась буря, могучий ураган, но не всесокрушающий, несущий разрушение и смерть, а живительный, возносящий на новые, неведомые ранее вершины Однако потрясение все же было чересчур велико, и Рангар время от времени ошеломленно мотал головой, вглядываясь в дорогие черты, веря и не веря своим глазам.
…Ты знаешь, тогда в гостинице, говорил Тангор, у меня закралось страшное подозрение, и я решительно потребовал у него… то есть у нее… но я тогда не знал еще… в общем, сорвала она шлем, маску, бородку и усы наклеенные, слезы ручьем, упала на колени, умоляет все как есть оставить… не говорить тебе ничего. Ну кто, скажи мне, брат, устоял бы?..
…Ну а я, дурак дураком, как же не сообразил, сокрушался Рангар, остолоп безмозглый, осел…
…Не дурак ты и не остолоп, брат, тут никто бы не догадался, я бы ни в жисть не допер, ежели не увидал без маски ее-то… а вот про осла не знаю, кто таков, может, и осел ты…
…Осел, осел, подтвердил Рангар, самый тупой и безмозглый из всех ослов, никто не догадался, ты говоришь, а как же Фишур, я ведь голову на отсечение даю — знал он, кто рыцарь, не смогла обмануть его Лада.
…Фишур мудрый человек и постарше нас с тобой будет, брат, но и он поначалу не знал наверняка, а лишь догадывался, да и не это главное сейчас…
…Не это, согласился Рангар, не это только не знаю я теперь, что главное… то есть знаю, что сейчас надо привести ее в чувство, а вот что потом?..
…А потом, брат, надо делать все, как задумали, и Лада останется с нами в доспехах рыцаря, но уже без маски, и разговаривать будет, как нормальный человек, но в остальном мы все вчетвером, как и прежде, отправимся дальше…
…Ты даже не представляешь, брат, как мне не хочется подвергать ее риску, но, кажется, ты прав, и мне ничего не остается, как согласиться с тобой, ибо переупрямить Ладу, наверное, не под силу никому в этом мире…
— А это не упрямство, Рангар. Это любовь, — прошептала девушка, не открывая глаз, она уже несколько иттов как пришла в себя и с замиранием сердца слушала разговор Рангара и Тангора. — А в остальном ты прав — мою любовь победить невозможно.
— Что я слышу! — раздался возглас Фишура, кое-как доковылявшего к ним и с широкой ухмылкой взиравшего на них сверху вниз. — А ну-ка, Рангар, давай сюда обещанный бочонок вина!
К ночному лагерю отдельного кавалерийского полка адъюнкт-генерала Карлехара ла Фор-Рокса четверо спутников подъехали, когда уже стемнело. Командиру охранявшего лагерь дозора Фишур сообщил свое имя и имена своих товарищей, и офицер тут же проводил их к шатру знаменитого полководца.
Карлехара ла Фор-Рокса они застали за весьма редким для офицера и дворянина занятием — он читал книгу. Легко поднявшись навстречу вошедшим, он с открытой, сразу располагающей к себе улыбкой оглядел их всех и крепко пожал им руки (особенностью этого жеста на Коарме было то, что приветствовавший человек обеими своими руками пожимал также обе руки того, кого он приветствовал).
— Зовите меня просто Карлехар, — сказал генерал, когда был выполнен обязательный Ритуал Приветствия. Затем он громко хлопнул в ладони и возвысил голос: — Лорак, ужин на пятерых!
Через несколько иттов адъютант Карлехара Лорак Мерун принес и расставил на столе нехитрую походную снедь: жареное на углях мясо хрюла, печеные плоды земляного ореха, вяленую рыбу и салат из листьев синисты и побегов харасиу. Венчала стол внушительная фляга многократно очищенного, а потому обжигающе крепкого рн'агга и жбан темного пенистого пива.
— Наслышан, наслышан о ваших приключениях, — сказал Карлехар, когда гости расселись за столом, — вот только с доблестного рыцаря Тазора, вижу, сняты обеты Молчания и Маски. Это новость для меня.
— Рыцарь совершил подвиг и спас всех нас от неминуемой гибели, — произнес Рангар, — причем буквально два тэна тому назад, уже на подходе к вам.
— Вот как! — Умные живые глаза Карлехара вспыхнули неподдельным интересом и озарили его выразительное подвижное лицо, отмеченное несомненной печатью благородства. Все в этом лице было удивительно соразмерно, как в классической скульптуре. — Я просто жажду услышать рассказ об этом, друзья мои! Но прежде давайте выпьем по стаканчику за встречу и знакомство и слегка закусим.
Предложение генерала было принято с большим энтузиазмом, особенно Фишуром, который — очевидно, после злополучного удара по голове — малость подзабыл счет и вместо одного опрокинул целых четыре стакана забористого напитка, щедро запивая его пивом. Рангар было взглянул на него укоризненно — зачем, мол, столь могучие дозы в первый итт знакомства, — но Фишур с таким страдальческим видом коснулся ссадины под ухом, что Рангар мысленно махнул рукой и принялся описывать гостеприимному хозяину недавнюю схватку, сильно преуменьшив свою роль в победе и не пожалев ярких красок для друзей, особенно Тазора.
— Как вы думаете, Рангар, кто стоит за всеми этими нападениями на вас — а мне известно, что были и другие случаи? — задумчиво спросил генерал.
— Не знаю, — ответил Рангар, пожав плечами. — Гранд-маг Ольгерн Орнет считает, что конкретных исполнителей может быть несколько, и даже побудительные мотивы у них чисто внешне могут различаться, но объединяет их один источник, один вдохновитель.
— Я слышал это от него самого, — кивнул Карлехар. — Более того, он высказал мне одну догадку по этому поводу… я пока умолчу о ней — во всяком случае, до того момента, когда мы с вами распрощаемся. Потому что, если Ольгерн прав, дело обстоит — хуже не придумаешь. А я бы не хотел, чтобы те несколько дней, которые нам доведется провести вместе, что-либо омрачало.
— Благодарю на добром слове, Карлехар, — сказал Рангар, — кому как не вам знать, насколько тяжело пребывать в постоянном напряжении. А мы не могли до конца расслабиться даже в светлом и прекрасном Валкаре, ибо даже там нас пытались убить.
— Здесь вас будут охранять не хуже, чем священный боевой штандарт полка. И не делайте протестующих жестов — я дал слово моему другу Ольгерну, что у меня вы будете в полной безопасности. Ну а дальше — как уж распорядится судьба.
Слова полководца прозвучали далеко не так оптимистично, как тому бы хотелось, и за столом воцарилась пауза. Прервал ее Рангар:
— Благодарим за угощение, Карлехар. Мы все рады знакомству с вами. За охрану — особая благодарность.
— Благодарите не меня, а Ольгерна, — улыбнулся Карлехар. — Хотя вы и мне понравились. А я за свою жизнь еще ни разу не ошибся в оценке людей. Правда, я не ожидал, что вы такие молчуны. Кроме вас, Рангар.
Рангар смущенно улыбнулся.
— Ну, Тангор у нас вообще мало говорит… а Тазор молчит больше по привычке, наверное. Что касается Фишура, то он может переговорить нас всех, вместе взятых. Но, видимо, он слишком устал — рана сказывается, знаете ли.
