Через пол-итта Рангар вышел из гостиницы к ожидавшим его друзьям.
— И смех, и грех, демон его дери, — буркнул он. На лице Рангара хмурь отчаянно сражалась с гомерическим хохотом.
— Куда ты его дел? — спросил Тангор, кусая губы.
— Занес в свой номер, сунул в ванну и открыл холодную воду, — и в этот момент хохот победил.
…Смеялись они долго. У Рангара текли слезы и болели мышцы живота, тибериец осип, но продолжал извергать отрывистые сипло-хриплые звуки, более приличествующие пожилому берху, да и у рыцаря тряслись плечи и отлетела какая-то пряжка на доспехах.
Отсмеявшись, они уже хотели взглянуть, как там Фишур, но сзади неслышно приблизился метрдотель и деликатно кашлянул.
— Простите, я не хотел прерывать ваше искреннее веселье, — грустно произнес он, — тем более что вам после этого будет, вероятно, не до смеха, — с этими словами метрдотель протянул Рангару листок с написанными цифрами
— Что это? — слабым голосом спросил Рангар.
— Счет за убытки, — еще печальнее сказал метрдотель. — И это только половина, поскольку я человек справедливый и вторую половину предъявлю нашему виночерпию… когда он проспится.
Смеяться Рангар уже не мог, поэтому только махнул рукой и, согнувшись и держась за живот, побрел к входу в гостиницу.
Холодная вода помогла лучше магии — Фишур, слегка очнувшись, таки ухитрился закрыть кран, но из ванны вылезти то ли не смог, то ли не захотел, и теперь спал в ней, свернувшись калачиком.
Вздохнув, Рангар перенес его на кровать, раздел, уложил под одеяло и вышел из номера, не забыв запереть дверь.
— Спит, — на безмолвный вопрос Тангора и Тазора ответил Рангар. — Пошли, теперь наша очередь веселиться.
Когда, вдоволь нагулявшись по чудесному городу, они возвратились в гостиницу и Рангар вошел в свой номер, открыв дверь волшебным ключом, Фишур уже сидел на кровати. Он был хмур, зол и помят лицом.
— Да, друг мой Фишур, — со вздохом произнес Рангар, — сегодня утром ты меня изрядно удивил… поразил даже! Я никогда не мог подумать, что…
— Что дворянин может напиться, как хрюл, — перебил его Фишур, стукнув себя кулаком по колену.
— Нет, что у дворянина такая крепкая черепушка, — сказал Рангар, невольно усмехнувшись.
— Ладно тебе уж… не издевайся. — Фишур с тоской поглядел в окно. — Знаешь, как она болит, моя головушка? И кстати, от этого есть только одно лекарство…
— Нет, Фишур, ты неисправим! — покачал головой Рангар. — Я думал, что ты теперь долго вина в рот не возьмешь.
— А зачем в рот? Я прямой наводкой в желудок.
Рангар тяжело вздохнул и вытащил из-за пазухи бутылку с искристой янтарной жидкостью.
— На, лечись, но не увлекайся.
Фишур взбодрился на глазах.
— Ты настоящий друг, Рангар! — сообщил он в промежутках между глотками.
— Иди приведи себя в порядок, вечерком еще погуляем уже вчетвером. Сегодня тебя явно не хватало. С Тангором о красотах архитектуры не больно поговоришь, а рыцарь… что с него толку?
— Молчит?
— Молчит, демон его побери.
— Хочешь, чтоб заговорил?
— Спрашиваешь!
— Ладно, я что-нибудь придумаю.
— Да ну! Тогда с меня бочонок вина.
— Ловлю на слове!
— И когда же он заговорит?
— Думаю, дней через десять.
— Согласен!
— Бочонок, кстати, можешь купить сразу. Очень уж вина тут славные.
— Ладно, ладно, разбойник, ты сходи-ка в ресторан и заплати за убытки, а то метрдотель счет выписал.
— Ох, не вспоминай, Рангар… — Фишур поморщился. — Вся беда в том, что у них тут слишком богатые погреба. А у меня принцип: попробовать надо все.
— Я предполагал, Фишур, что дворяне — люди принципа, но не до такой же степени!
— Все, я пошел. А то ты совсем заклюешь бедного больного Фишура.
— Как говаривал один мои знакомый, головная боль с похмелья не болезнь, а дурость.
— Я уже ушел! — крикнул Фишур на пороге, не забыв прихватить недопитую бутылку.
— Ну, ну, — буркнул Рангар, принимая горизонтальное положение и вытягиваясь на тахте. Даже треплясь с Фишуром, он не мог отрешиться от мысли, что сегодня во время прогулки за ними следили. И если бы с ним были не только простодушный тибериец и рыцарь-молчун, а и хитроумный (конечно, когда трезвый) Фишур, то можно было попытаться изловить соглядатая.
Что ж, попробуем это сделать вечером, подумал Рангар. Только предварительно надо будет выработать план…
С этой мыслью он задремал.
Вечером, когда сумерки опустили на город прохладную синюю вуаль, четверо друзей отправились на очередную прогулку Перед этим они держали «военный совет», и теперь, следуя выработанному плану, Рангар, Тангор и Тазор неспешно дефилировали впереди, а одетый в темную одежду, в закрывающей лицо широкополой шляпе Фишур следовал за ними на отдалении тридцати-сорока шагов. Маршрут прогулки он знал, поэтому не боялся потерять друзей из виду — у него была иная задача. И момент для ее выполнения настал через полтэна, когда откуда-то из переулка выскользнула темная фигура и устремилась за тремя спутниками, которые так увлеченно спорили о чем-то, что, казалось, ничего не видели вокруг (имитировали спор Рангар и Тангор, но и рыцарь, оживленно жестикулируя, «добавлял впечатления»). Поэтому соглядатай шел, почти не скрываясь, и так увлекся слежкой, что подпустил Фишура почти вплотную.
Выбрав подходящее место, Фишур бесшумно извлек меч из ножен и негромко окликнул незнакомца. Тот подскочил, как ошпаренный, и уже готов был рвануть вперед, но чуткое ухо Рангара тоже уловило оклик, он махнул рукой, прекращая комедию, и все трое резко повернулись. У каждого в руке сверкал клинок.
Сообразив, что он попал в ловушку, соглядатай дико огляделся и атаковал Фишура, логично решив, что один человек отнюдь не трое. В чем-то, конечно, он был прав, но Фишур встретил его с таким хладнокровием и мастерством, что шпион невольно отступил; а тут подоспел уже и Рангар со товарищи.
— Бросай меч, негодяй, — негромко приказал Рангар, и было в его тоне нечто такое, что незнакомец содрогнулся всем телом и поспешно швырнул оружие наземь.
— Сними шляпу и подойди к фонарю! — отдал очередное приказание Рангар. Соглядатай послушно сорвал с головы шляпу и стал в круг света, отбрасываемый фонарем.
Перед друзьями с застывшим от страха лицом стоял подручный Квенда Зоала Мархут; ему повезло, что никто из четырех друзей не знал его в лицо.
— Кто ты? — спросил Рангар, внимательно вглядываясь в черты лица незнакомца. — Почему шпионишь за нами?
Тот скорчил жалостливую физиономию и зачастил:
— Прошу великодушно простить меня, благородные господа. Польстился на презренный металл,
