— Меня предупреждали, что у этого негодяя… гм… весьма необычные способности, но теперь и они ему не помогут. Я наводню Ангрский тракт засадами, заставами и патрулями!
«Долго же им придется ждать!» — мысленно ухмыльнулся Карлехар и вслух спросил:
— Кстати, а в чем их обвиняют? Вы так уверенно назвали Рангара Ола негодяем…
Ла Хон-Сусак, казалось, смутился.
— Гм… не знаю точно. Но коль приказ получен, его надо выполнять, не так ли, ваше превосходительство?
— Да, — сказал Карлехар, — приказы надо выполнять. Хотя, если судить по этому письму, они желают лишь убедить Его Императорское Величество в своей невиновности и чистоте помыслов. Лично мне трудно усмотреть в этом подвох.
— Ха! Вы талантливый полководец, но мало что смыслите, простите за прямоту, в вопросах охраны короны и тонкостях борьбы с государственными преступлениями. Я уверен, что вам даже в голову не может прийти, на какие мерзейшие, отвратительнейшие подлости способны преступники, замыслившие свои грязные дела! Представьте, что этому самому Рангару Олу удалось-таки добиться аудиенции… Что тогда помешает ему — мне даже трудно вымолвить это — покуситься на священную жизнь Его Императорского Величества?!
— Как это что? В этом случае у него отберут все оружие и даже любые предметы, могущие таковым послужить! Вы же лучше меня знаете порядки! К тому же у Его Императорского Величества великолепная личная охрана, в том числе и магическая.
— Чтобы обезоружить Рангара Ола, у него мало отобрать оружие. Ему надо отрубить руки и ноги! Ибо ими он убивает не менее успешно, чем мечом. А охрана… Да, телохранители у Его Императорского Величества отменные, как и подобает… и маги-грандмагистры от каждой из трех магий способны отразить любую магическую атаку. Но как можно допустить даже самую ничтожную долю риска?!
Это бесполезно, подумал Карлехар. За красивыми речами — ослепление и тупость… Вслух он произнес:
— Да, конечно, вы совершенно правы. Да и вам виднее. Мое дело военное.
— Вот именно, — значительно сказал тарлиф-майор. — Каждый должен делать то дело, в котором лучше разбирается. И вот еще что, генерал: мне нужна эта цидулка. Она может иметь большое значение… в том числе и для вас. Знаете ведь, надо мной тоже есть начальство… и неизвестно, что оно подумало бы о вашей роли в этом деле. А так, слава Сверкающим… — Он выразительно умолк.
— Что, меня могли заподозрить в пособничестве? — холодно спросил Карлехар.
Ла Хон-Сусак поморщился.
— Ну зачем же вы так… грубо. В конце концов вы известный полководец, герой…
— Как человек военный, я привык к прямым вопросам и прямым ответам. Люблю, знаете ли, точность формулировок.
— Ну что ж, ну что ж… — Ла Хон-Сусак скривился, будто надкусил кислый плод ураху. — Скажу вам прямо, коль вы так почитаете прямоту. Да, у меня были… гм… некоторые сомнения. Это письмо практически развеяло их. А теперь разрешите откланяться, мне пора. И не обижайтесь, такая у меня работа — подозревать всех и каждого.
— Такая работа… — эхом откликнулся Карлехар и, не попрощавшись, круто повернулся и пошел к своим воинам.
Рангар появился так же беззвучно, как и исчез. Лада только тихо ахнула, когда его сильные руки обняли ее, и он шепнул:
— А вот и я.
И напряженное, болезненное, гнетущее, изматывающее ожидание лопнуло и пролилось горячими слезами облегчения.
— Вернулся!.. — шумно выдохнул Тангор.
А Фишур совсем не по-дворянски опорожнил нос с помощью большого и указательного пальца правой руки и ворчливо спросил:
— Ну, что там?
— Там все нормально, — усмехнулся Рангар. — Нас долго будут искать на Ангрском тракте… Конечно, если местная тайная полиция не окажется более умной, чем я думаю. Но в любом случае то, что я сделал, не помешает.
И он рассказал друзьям о своей вылазке.
— Когда рассветет, перебазируемся ближе к дороге. Нам надо найти место, откуда тракт хорошо просматривается в обе стороны, а нас с него не будет видно. А сейчас давайте чуток покемарим. Сказать честно, я немного устал.
Весь следующий день друзья занимались тем, что усердно изменяли внешность. Фишур сбрил бороду и усы и коротко подстриг волосы, чем изменил свой облик почти неузнаваемо. Рангар с помощью отвара коры дерева гоу-чи выкрасил шевелюру в темный, почти черный цвет и перестал бриться, зато Тангор, наоборот, обесцветил волосы, превратившись в пожилого седого тиберийца, хоть и отменно могучего телосложения. Лада сбросила рыцарские латы и приняла свое естественное обличье. Мужчины тоже поменяли платье, ухитрившись из сменных комплектов одежды подобрать наряды, которые могли сойти за «артистические». С оружием не расстались, однако напоказ его решили не выставлять. Маскарад довершила разрисованная разноцветными полосками (отчего румян и белил в косметической сумочке Лады заметно поубавилось) сбруя тархов.
Но лишь на третий день наблюдавший за трактом Фишур негромко, но очень веско провозгласил:
— Дождались!.. Едут.
Три большие крытые повозки, запряженные парой тархов каждая, показались из-за поворота дороги со стороны Деоса. Невидимые за густым кустарником, который укрывал придорожный холм, Рангар, Тангор и Лада приникли к заранее проделанным разрежениям в зеленой стене рядом с Фишуром. Они увидели повозки, тенты на которых были разрисованы яркими изображениями солнца, лун, звезд, рожицами хохочущих демонов и фигурками фантастических животных. Седоки на козлах также были одеты в яркие разноцветные одеяния.
— Ждем, пока проедут, и сразу за ними, — прошептал Рангар. — А дальше, как договаривались.
Когда повозки скрылись из виду, друзья осторожно провели тархов сквозь живую изгородь, вышли на брусчатку тракта и взлетели в седла.
— Вперед! — бросил Рангар. — И не переигрывайте, изображая этаких все повидавших гастролеров со стажем. Все должно быть, как договаривались, и ни на йоту более.
Обогнав повозки, Фишур жестом попросил возниц остановиться. Слова и жесты Ритуала Приветствия он исполнил очень точно, без присущей дворянам небрежности. Возницы и еще четверо присоединившихся к ним мужчин ответили сдержанно, если не сказать прохладно, внимательно разглядывая троих мужчин и девушку. Однако тонкий слух Рангара уловил шорохи и торопливый шепот из фургонов, и он мог поклясться, что через смотровые щели их внимательно рассматривают чьи-то глаза. «Наверное, жены и дети, — подумал он. — Ведь для настоящих бродячих актеров такие вот фургоны — дома на колесах, и семьи их путешествуют вместе с ними, помогая преодолевать лишения и разделяя редкие радости…»
Фишур кратко изложил придуманную совместно «легенду» и представил себя и своих спутников, назвав, естественно, вымышленные имена.
— Судьба свела нас в Лиг-Ханоре, — рассказывал Фишур. — Меня зовут Валус Трог, еще недавно я был воином, но за дуэль, запрещенную командиром, меня прогнали из касты, лишив пенсиона и иных привилегий. Семьи и своего угла у меня не было, а родня… Если и жив еще кто, так они далеко, аж в Шумхаре. Ну и начал я шататься по кабачкам Лиг-Ханора, зарабатывая на ночлег и пропитание игрой на лютне. Там и повстречал Керта и Винту, брата и сестру. Девушка пела, а ее брат жонглировал шариками и ходил по канату, натянутому между крышами соседних домов. Мы стали выступать втроем, а потом уже к нам прибился этот великан Лапир… он показывал разные силовые трюки и на пари боролся с пьяными
