– Да, большая часть нашего народа вернулась к старым верованиям, – подтвердила я, осторожно избегая упоминания о самой верховной жрице.
Мой собеседник насмешливо поднял бровь, пока я вылезала из-за стола, но наша хозяйка с букетом в руках суматошно подошла к нам прежде, чем он успел сказать что-то еще.
– Нашей будущей королеве, – объявила она, чопорно поклонившись. Потом неожиданно обняла меня обеими руками. – Кто бы мог подумать, что наша маленькая Гвен, с которой мы так часто в прошлом делили трапезу на Празднике урожая…
Я тоже обняла ее, думая, как характерно ее поведение для всех добросердечных людей, всю жизнь окружавших меня, и о том, как я буду скучать о них в будущем.
Мы продолжили наш путь, въехав в Кендал, где протекала быстрая и чистая река.
Когда мы приблизились к селению, навстречу с приветствиями высыпали люди, в глазах которых я была их кровной родственницей, которая будет представлять их при дворе верховного короля, и потому они улыбались и благословляли меня различными знаками, которых требовали разные боги.
На площади торговцы шерстью, стоящие за весами, отвлеклись от своего занятия, чтобы тоже приветствовать нас. И с галерей, где находились прядильни, кивали и кланялись женщины и дети. Отложив на минуту веретена, они перевешивались через перила и весело улыбались нашей процессии. В одном месте дорога так близко проходила к прядильне, что стоящий на галерее ребенок осыпал меня цветочными лепестками, а потом спрятался, хихикая, за юбки матери.
Вдоль берега ручья на крючках ширильных рам были растянуты для просушки куски готовой материи. Недавно окрашенные, они казались одеялом из желтых и малиновых, синих и светло-коричневых лоскутов, чередующихся с кремовыми и темно-серыми пятнами, какой была шерсть овец из Хердвика. И, конечно, был темно-зеленый цвет, которым славился этот город.
Я вспомнила о плаще, сшитом мною для Артура, плотном, темном и украшенном вышивкой и знаками богини, которые делала собственноручно. Это был лучший свадебный подарок, который мне удалось придумать, учитывая, что мы едва знали друг друга. Воспоминания о нашей единственной, очень давней встрече заслонялись другими, и у меня не было ни ощущения, что я знаю его, ни каких бы то ни было душевных волнений. Сейчас он оставался для меня такой же загадкой, какой был, когда обговаривалась наша помолвка.
Даже его страна была для меня чем-то неизвестным, и я гадала, есть ли там огромные открытые пространства, чтобы можно было ездить верхом, и Стоячие Камни, объясняющие круговороты вселенной, и праздник Белтейн, после которого пробуждается земля и благословляет людей изобилием.
Или она окажется, как говорила Винни, местом, где царят законы и чопорные правила поведения, где танцуют только при дворе, а не неистово и вольно на лугах под звездами? От одной этой мысли в горле снова появился комок, и, мысленно застонав, я заставила себя перестать думать об этом.
Бригит безмятежно ехала рядом, и я посмотрела на нее, гадая, какие чувства она испытывает, расставаясь с Регедом. Мы должны были переночевать в доме ее семьи, и казалось странным ехать в гости к незнакомым людям, чьи дети были частью моей жизни. Воспоминания о ее появлении у нас захватили меня, и я с благодарностью отдалась им.
9
ЗАЛОЖНИКИ
После смерти матери много месяцев мы провели в постоянной печали.
Я долго проболела, а выздоровев, обнаружила, что мир непоправимо изменился. Умерла не только мама, но и Вида, и дочка Гледис, и еще многие другие. Умерла даже Лин, и никто, а я меньше всех, не хотел играть и смеяться.
Решение отца научить меня ездить на Быстроногой не принесло радости, потому что гнедая кобыла постоянно напоминала мне о матери. Кроме того, одной мне не разрешалось выезжать на ней за пределы выгула, а взрослые были слишком заняты, чтобы сопровождать нас в дальних прогулках.
Итак, мы боролись за существование в течение всего лета, слабые духом и с печалью на сердце, и, когда стало ясно, что жители Эпплби снимут урожай, достаточный для того, чтобы пережить зиму, отец перевез двор в Эмблсайд.
Здесь люди были более жизнерадостными, потому что им пришлось бороться только с плохой погодой, а опустошительная лихорадка их миновала. Настроение домочадцев стало улучшаться, и, когда король объявил, что мы должны сопровождать его к Стоячим Камням в Фернессе, чтобы присутствовать на важной церемонии, всех охватило настроение, близкое к праздничному.
Нам предстояло встретиться с семьей ирландских беженцев, которые спасались от междоусобных войн на своей родине. Они испросили позволения поселиться с нами и намеревались отдать нам в качестве заложников двух детей.
Я была потрясена и возбуждена одновременно. Я знала об ирландцах только понаслышке; это их пираты нападали на наше побережье, и это их воины поработили кумбрийцев Уэльса еще до того, как мой предок Куннеда пришел из Лотиана, чтобы освободить их.
Семья Нонни принадлежала к числу тех, кого насильно обратили в рабство, поэтому, судя по ее рассказам, ирландцы свирепы и высокомерны, поют песни, вызывающие суеверный ужас, и пьют человеческую кровь. Кети же говорила, что они веселые, почитают своих богов, и никому не удавалось покорить их. Я спрашивала себя, кто из них прав и может ли оказаться, что правы обе.
Мысль о появлении среди обитателей нашего двора новых маленьких детей, лишенных матерей, была совершенно неожиданной. Я думала о том, какие они, поймем ли мы речь друг друга и как они приспособятся к жизни при дворе. Я надеялась, что они достаточно взрослые и им не нужна нянька, потому что было непохоже, что Нонни встретит их с радостью. Она еще не оправилась после смерти матери и маленького принца и занималась работой по дому с рассеянным видом человека, прислушивающегося к голосам невидимок. Уход за ребенком мог бы пойти ей на пользу… но только не за ирландцем.
В день приезда беженцев меня послали высматривать их, и я забралась на ветви огромного дуба, стоящего там, где тропа выравнивается и ведет к кругу из камней. Это место было расположено между продуваемой ветрами равниной, покрытой вереском, и спокойно блестевшим устьем реки внизу. За моей спиной гора Блек Кум была обращена к берегу поросшим вереском склоном, и пронизывающий ветер гнал вдоль нее клубы облаков и туман. Ветер дул с запада, с Ирландского моря, гоня перед собой волны и рыбу, и ободрал обращенную к морю часть горы так, что на ней остались только редкие, искривленные под ветром растения. И все же вдоль берега пышно зеленела летняя растительность, прикрываемая сгорбленными горными склонами, и ветерок слегка шевелил штандарт над нашими шатрами. Дальше к югу, там, где обрывались каменистые берега, среди грязных отмелей золотом и серебром отливали воды устья реки Даддон, освещенные непонятно откуда падающим светом. Было похоже, что некий бог выбросил в воду расплавленные сокровища.
Незнакомцы появились в поле моего зрения где-то около полудня, медленно поднимаясь вверх по крутой тропе. Я побежала сообщить об этом отцу, а потом найти Кети, которая готовила шатер для гостей.
– Их, кажется, не так уж и много, – сказала я, помогая расстилать овечьи шкуры между соломенными тюфяками. – Может быть, дюжина или около того. И все пешие.
– Ну конечно, дитя. Как бы они могли перевезти лошадей через морс в лодках из ивняка? – Она встала, чтобы проверить нашу работу, и дала мне кувшин. – Ступай к ручью и наполни его водой, тогда у нас все будет готово.
– Они ведут с собой каких-то животных, – не отставала я. – Не таких крупных, чтобы ездить на них верхом, но больших, чем овцы, и они бредут рядом с ними, не сбиваясь в стадо.
– Может быть, это свиньи? – высказала предположение Кети. – Я слышала, что ирландцы дорожат своими свиньями. Ну, скоро мы это выясним! Поторопись и набери воды, девочка, или они будут здесь раньше, чем мы будем готовы встретить их.
Итак, я спустилась вниз к ручью, найдя прозрачную заводь среди серых скал, где в водовороте кружилась прохладная и чистая вода. При обычных обстоятельствах я бы задержалась там, наблюдая за мельканием зимородка или проделками нырка, но сегодня наполнила кувшин и бегом вернулась к шатрам.
Они прибыли как раз к тому времени, когда, по мнению Кети, помещение для гостей было готово. Мы вместе с другими домочадцами выстроились у обочины тропы, следя за тем, как группа чужестранцев входит
