По законам Преисподней

Я поднял голову, и увидел его.

Чандра Ло, дух каменной обезьяны.

– Сойди с тропы, эльф, – приказала Тварь. – Это не твой замок, и не твое сражение.

Шесть кожаных крыл распахивались вокруг оскаленной головы.

Каждое щерилось изогнутыми когтями. Между опахал, змеились тонкие щупальца, с ядовитыми жалами на концах. Ни рук, ни тела у чудовища не было; только лицо, застывшее маской ненависти.

Две длинными, серебряные булавки сверкали на нем, пронзая щеки насквозь. Вместо правого уха корчился рваный обрубок. Треугольная рана темнела на лбу, и прозрачный гной лился из нее, мешаясь с кровью.

– Найди себе жертву послабее, – властно ответил я. – Этот замок находится под моей защитой; ты не сможешь к нему приблизиться.

– Боже мой, эльф, – засмеялся Ло. – Начитался Дэвида Гэммела? Думаешь, все так просто? Твоя ловкость и магия ничто в мире Истины. Здесь может спасти только вера, а у тебя ее нет.

Я шагнул вперед.

– У меня есть вера, – ответил я.

Мои руки поднялись, – и вслед за ними, из глубин земли, выросла крепкая каменная стена, – выше вершин Хрустального замка, выше облаков.

– Смирись, демон. Здесь тебе не пройти.

Чандра Ло улыбнулся.

– Это не вера, эльф, – возразил он. – Это уверенность в себе. А она всегда держится на каком-нибудь пустяке.

Черные крылья дрогнули, и моя стена начала рассыпаться.

Сперва один камень, потом второй, – они вылетали из ряда, с тихим шелестом безнадежности. Я закрыл глаза, мучительно напрягая волю, и пытаясь призвать все то, что много лет считал правильным.

Стена рухнула, и погребла меня под собой.

– Ты проиграл, эльф, – сказал Чандра Ло.

Я медленно поднялся.

Моя вера рушилась много раз, – в Даркмуре, в Лернее, в Пустошах гоблинов. Еще одна упавшая стена меня не убьет.

По крайней мере, не эта.

– Мы еще не закончили, – сказал я.

– Ты ошибаешься, – возразил Чандра Ло. – Только одно может остановить меня. Твоя Вера. Пади на колени. Растворись в яде и нечистотах. Призови на помощь божка, – Баала или Анубиса. Признай себя червем, и я уйду. Но ты слишком горд.

Мои ноги оторвались от земли.

Я медленно поднимался к небу, и алый сияющий меч в моей руке рассыпался яркими искрами.

– Не хотел убивать тебя, Чандра, – произнес я. – Но, похоже, придется.

– Смелость…

Дух мертвой обезьяны кивнул.

– Великая сила в руках слабого существа.

Клыкастый рот чудовища распахнулся, и его смрадное дыхание обрушилось на меня. Оно обратилось в гудящий ветер, завыло, взвилось вокруг бушующим ураганом.

Ветер подхватил мое тело, словно опавший лист, и швырнул об землю.

– Смелости ненадолго хватает, – напомнил Чандра. – Ты либо умрешь в бою, пока она не иссякла, – либо выживешь, и тогда сбежишь домой, поджав хвост. Такова судьба храбрецов, – к вечеру превращаться в трусов.

Новые щупальца вытекали из него, закрывая небо.

Черные крылья распахивались, одно за одним. Теперь он был похож на огромную грозовую тучу, сотканную из тысячи ядовитых змей.

Я пытался встать.

Сил на это больше не оставалось.

Уперевшись в землю руками, я поднял голову и взглянул на Чандру.

– Cuivis dolori, – прошептал я. – Remedium est patientia.

Безумный ветер, плакавший надо мной, превратился в моего друга.

Стежка за стежкой, сплел он бесконечную сеть-кольчугу, и спрятал Хрустальный дворец от Духа умершей обезьяны.

– Терпение, – согласился Чандра. – Мой любимый грех…

Магическая броня рассыпалась пеплом, и я ощутил тлен на своих губах.

– Оно делает тебя беззащитным перед течением времени, – сказал Дух. – Тот, кто терпит и ждет, – расплачивается за дешевые фантики кусками собственной жизни.

Черная туча закрыла почти все небо.

Щупальца Чандры Ло тянулись ко мне, и я слышал, как он смеется.

– Ты должен был уйти, пока мог, маленький эльф…

Яркий ослепительный свет вырвался из моей груди.

Я стоял на коленях.

Теплое, доброе сияние залило Чандру Ло.

Черные щупальца начали съеживаться; когтистые крылья таяли, и огромное, бесформенное чудовище сжалось, с тихим мучитальным стоном свернулось в клубок, – осталась лишь клыкастая голова.

– Любовь.., – прошептал Дух. – Ненавижу. Она и правда сильней меня…

Свет погас.

Моя кожа лопнула, грудная клетка раскрылась оскалом ребер.

Черные гниющие черви посыпались из нее.

– Любовь – прекрасный цветок, но увядает так быстро, – засмеялся Дух.

Я больше не видел неба.

Лишь черный, извивающийся клубок щупалец, до самого горизонта.

Лицо Чандры Ла растаяло, – лишь алые глаза взирали на меня сверху.

– Без веры ты ничто, эльф, – загремел Дух. – Можешь пытаться заменить ее надеждой, любовью, страхом, – но все это лишь солома на пути урагана. Ты никогда не вырвешься из этого ада, эльф. Ты сам его создал.

Я по-прежнему стоял на коленях.

Тяжелый гномовский арбалет вырос в моих руках.

Вырезанный из Древа Отчаяния, он много лет питался водами Скорби. Я сделал этот самострел так давно, что забыл о нем; и о черной стреле, Единственной, лежавшей на его ложе.

Но они помнили обо мне.

– Мне нравится мой ад, – сказал я.

И спустил курок.

Единственная стрела вонзилась в тело чудовища.

Алые молнии растерзали Дух умершей обезьяны, и кровавый дождь пролился на меня.

Я медленно поднялся.

Склизские, дымящиеся куски плоти падали на тропу.

Затем рухнула голова Чандры.

– Желание, – прошептал Дух. – Надо было начать с этого, эльф…

Его глаза закатились, и расплавленный мозг медленно вытек из клыкастого рта и ноздрей чудовища.

Небо очистилось.

Я посмотрел на Хрустальный замок, и бережно спрятал единственную стрелу.