— Конечно! Тебя давно не было дома, ты почувствовал себя одиноким, а она оказалась рядом…
Ее слова могли бы показаться сочувственными, если бы не тон. Сколько в них было ядовитого сарказма! У Граса горело лицо. Он поднял руку и осторожно коснулся щеки. Она была словно объята пламенем.
— Но…
— Никаких но.
Эстрилда с легкостью отвергала все его аргументы. Может быть, он попытался бы спорить более горячо, если бы не понимал, что был виноват.
— Может быть, я поверила бы тебе, если бы не слышала все это раньше, — продолжала она. — Но я слышала, будь ты проклят богами! Именно так ты пытался оправдаться, когда зачал Ансера со своей первой шлюшкой. Я могу поверить только один раз. Один. Ты — дурак, если решил, что я дважды поверю в одну и ту же избитую ложь.
— Но это — правда!
Бесполезный, древний как мир крик уличенных блудных мужей — и жен. «Лег бы я в постель с Алсой, если бы мы остались в Аворнисе? — спросил он себя. — Конечно, нет».
Он не переставал думать, что не поступил бы так лишь потому, что об их романе стало бы известно всем значительно раньше. И еще: он не переставал думать, что хотел бы затащить ее в постель, даже если бы не сделал этого.
— Мне наплевать, правда это или нет, — прорычала Эстрилда. — Ты клялся никогда больше так не поступать. И это оскорбляет меня.
— Прости меня.
Еще одно древнее и бесполезное оправдание. И оно не помогло ему.
— Конечно, ты будешь просить прощения, — усмехнулась жена. — Ты сожалеешь о том, что попался. О чем еще ты можешь сожалеть? Ты был на юге и вспомнил добрые старые времена. Ты ведь всегда неплохо проводил время на юге?
— Все было не так.
— Да, конечно, расскажи, как это было. — Женщина покачала головой. — Нет, не говори. Я не хочу ничего слышать.
— Но я люблю тебя, — сказал Грас, и это было правдой. Он не прекращал любить Эстрилду. Другой вопрос, насколько подобное заявление могло помочь ему.
Никак не помогло.
— Ты выбрал чудесный день, чтобы сказать мне об этом.
— Не понимаю.
— Уверена, то же самое ты говорил этой, как ее там, колдунье. А еще ты сказал: «Моя жена меня не понимает». Сколько женщин удавалось уложить в постель подобной ложью? Но я понимаю тебя. Отлично тебя понимаю. — Она плюнула на пол под ноги Грасу. — И вот что я о тебе думаю.
— Эстрилда…
Она покачала головой.
— Ничего не хочу слышать. Что бы ты ни сказал, это будет лишь очередная ложь. — Она ткнула в него пальцем. Вероятно, он должен был радоваться, что не ножом. — Что бы ты сказал, как бы ты поступил, если бы я переспала с одним из красивых гвардейцев или стражников? А? Что бы ты сказал на это, ваше величество? — Титул она произнесла с нескрываемым отвращением.
— Это совсем другое.
Одна только мысль о подобном событии вызывала у него ярость.
Эстрилда засмеялась ему в лицо, язвительным, стегающим словно плетка смехом.
— Мужчины так говорят. Мужчины могут позволить себе так говорить. Они больше и сильнее женщин, они устанавливают правила. Но неужели ты думаешь, что вызываешь у меня меньшее омерзение, чем колдунья — у ее мужа?
Все это время Грас старался не думать о муже Алсы. Он и сейчас прилагал все усилия, чтобы не думать о нем.
— Как я могу заслужить твое прощение? — спросил он.
— Прогони Алсу прочь, — мгновенно ответила Эстрилда. — Мне все равно куда, лишь бы ее не было в Аворнисе. Я не хочу ее видеть. Я не хочу, чтобы ты ее видел.
— Но она — одна из лучших колдуний в королевстве, — попытался возразить он.
— Именно ее мастерство привлекло тебя?
От взгляда Эстрилды могло расплавиться железо.
— Я был бы давно мертв, если бы не ее колдовство, — сказал Грас — Это… — Он замолчал. Если сейчас спросить Эстрилду: «Это устроило бы тебя?», то, вероятно, она бы ответила: «Да». — Ее магия помогла подавить мятеж Корвуса.
— Если она такая чудесная ведьма, то выживет в любом месте, куда бы ты ее ни сослал. Если колдовство не спасет, всегда сможет заработать деньги, раздвигая ноги. — Она плюнула еще раз.
— Она не шлюха, — возразил Грас, начиная злиться. Жена лишь язвительно рассмеялась.
— Она не шлюха, — упрямо повторил он.
— Отлично, мне наплевать, кто она, лишь бы ее здесь не было! Ты спросил, как можешь заслужить мое прощение. Я ответила. Это лишь начало. Если не хочешь… — Она не сказала, как поступит. Грас мог представить много вариантов, но ни одного приятного.
Он вздохнул, прекрасно понимая, что сам загнал себя в угол.
— Пусть будет по-твоему. Она уйдет.
— Хорошо, — сказала Эстрилда. — Это только начало, не забывай.
Грас еще раз вздохнул. Он должен был знать, что восстановление хороших отношений с женой дорого ему обойдется. Хотелось бы знать, насколько дорого.
Ланиуса всегда раздражала жизнь в безвестности, поэтому он стремился быть в центре великих событий. Хотя иногда у такой жизни были свои преимущества.
Король Грас… его проблемы с женой заставили всех в королевском дворце ходить на цыпочках. Малейшая провинность грозила слуге большими неприятностями. Ланиус не хотел думать о том, чем грозила ему любая провинность. Но что он должен был сказать, когда Сосия однажды спросила его:
— Ты ведь никогда так не поступишь?
Так получилось, что слова нашлись сразу.
— Конечно, дорогая.
— Нет ничего хуже, ничего более низкого, чем супружеская неверность.
Ланиус послушно кивнул. Он редко высказывал свою точку зрения. «Супружеская неверность — это плохо. Но еще хуже быть уличенным в супружеской неверности».
Это было одной из причин, удерживавших его от развлечений со служанками, чем он нередко занимался до женитьбы. Он не хотел оказаться в таком же затруднительном положении, в каком оказался Грас. Кроме того, его вполне удовлетворяла Сосия. Он не знал, был ли доволен Грас Эстрилдой. Но некоторые мужчины, да и женщины тоже изменяли лишь ради удовольствия от измены. Он не совсем понимал такой стимул.
— Так трудно, когда никому нельзя доверять, — продолжала Сосия.
— Да, конечно, — согласился Ланиус. Он понял это еще в раннем детстве.
— Как он мог?
— Спроси у него самого, если действительно хочешь узнать, — предложил Ланиус.
Она скорчила ужасную гримасу.
— Нет.
— Только меня не спрашивай, потому что меня там не было и я так никогда не поступал. — Он хотел, чтобы она не забывала об этом.
— Но ты — мужчина.
— Женщины тоже изменяют, — сказал он, и Сосия снова помрачнела. — У колдуньи есть, вернее, был муж.
— Был. Он прогнал ее из дома. Жаль, мать не может прогнать отца.
Ее слова заставили Ланиуса рассмеяться, хотя ничего смешного в них не было.
