почувствовал легкое раздражение. Нетта не выгнала ее, и раздражение усилилось. «Какой дурацкий обычай. Неужели я ни на что не гожусь только потому, что я мужчина?»
Многие аворнийские обычаи запрещали женщинам выполнять работу, с которой они могли прекрасно справиться. Очень многие обычаи предполагали, что они ни на что не годились или были просто невежественными. Ланиус часто задумывался об этом. Но почему? Ведь его интересов они не ущемляли.
Примерно через полчаса из комнаты вышла мать Сосии. Она кивнула Ланиусу.
— Кажется, все идет нормально, насколько это возможно. Схватки происходят все чаще, как и должно быть. Нетта хорошо знает свое дело.
— Я рад, — сказал Ланиус, вставая со стула. — Присаживайтесь. — Он повернулся к служанке. — Принеси еще один стул.
— А еще еды и вина, — добавила Эстрилда. — Нам предстоит долго здесь сидеть.
— Слушаюсь, ваше величество.
Женщина сделала реверанс и поспешила выполнять поручение.
Она вернулась со слугой, который тащил стул для Ланиуса. Служанка несла поднос с хлебом, горшком с медом, кувшином вина и двумя чашками. Ланиус налил вина себе и Эстрилде. Почему бы королю не налить вина королеве, которая к тому же была его тещей?
— Спасибо, ваше величество. — Эстрилда всегда с уважением относилась к Ланиусу. — Позвольте отломить вам хлеба. Хотите меда?
— Да, пожалуйста. Большое спасибо. — Ланиус взял ломоть хлеба, съел половину, потом сказал: — Вы уверены, что все в порядке?
— Да, мне так кажется. — Она опустила взгляд на чашку и едва слышно добавила: — Я помню.
«Если бы ты не помнила, у меня не было бы жены. И мне не пришлось бы беспокоиться об Орталисе. Выгодная сделка или нет?» Эстрилду спрашивать об этом не стоило. Вместо этого он решил задать более безопасный вопрос:
— Сколько нам ждать? Она пожала плечами.
— Угадать невозможно. Может быть, несколько часов, может быть, часть дня или весь день. Зависит от женщины и, кстати, от ребенка.
— Хорошо. — Ланиус не знал, что еще сказать. Он всегда хотел получать определенные ответы на свои вопросы, но на этот вопрос такого ответа, очевидно, не существовало. А жаль.
Они выпили еще вина и доели хлеб. Служанка принесла еще хлеба и сыра. В итоге Ланиус плотно поужинал, хотя такая еда приличествовала скорее простому крестьянину или солдату, нежели королю. Эстрилда же воспринимала ее как должное, словно не раз участвовала в походах с Грасом. Прежде чем Ланиус успел задать вопрос, Эстрилда сказала:
— Такая пища заставляет меня вспоминать то время, когда мы редко ели досыта. Вы знаете, отец Граса был простым стражником, он родился в крестьянской семье.
— Да, я знаю, — ответил Ланиус, двенадцатый король в династии. Он не думал, что ему придется взять в жены правнучку простого крестьянина. Даже у принцессы Ромилды Фервингской была лучшая родословная, чем у королевы Сосии. Но властью в Аворнисе обладал Грас, несмотря на знатное происхождение Ланиуса, и изменить ситуацию было не в силах юного короля.
Наступила ночь. Слуги зажгли лампы рядом в коридоре. Свет появился и в щели под дверью, значит, в комнате тоже зажгли лампы. Ланиус зевнул.
— Надо распорядиться, чтобы принесли походные кровати, — сказала Эстрилда. — Скорее всего, мы проведем здесь всю ночь.
Не успел Ланиус кивнуть и отдать распоряжение слугам, как из спальни донесся стон. Нетта открыла дверь и высунула голову в коридор.
— Кажется, началось, — коротко сказала она. — Отверстие достаточно расширилось, чтобы ребенок мог выйти. Еще один час, может быть, чуть больше. — Она собиралась закрыть дверь, но остановилась. — Не знаю, мальчик это или девочка, но волосы у ребенка темные.
— О! — воскликнул Ланиус. Ему и в голову не приходило, что повитуха может увидеть цвет волос ребенка раньше матери.
Королева Эстрилда тихо рассмеялась.
— Повитуха всегда узнает первой, — сказала она. — Хотя это кажется несправедливым…
— Определенно, — сказал Ланиус.
— Тем не менее, это так.
Из комнаты снова донеслись стоны, потом раздался пронзительный крик. Ланиус подпрыгнул.
— С ней все в порядке? — с тревогой в голосе спросил он.
— Думаю, да, — ответила Эстрилда. — Нетта сообщила бы нам, если бы случилось что-нибудь плохое. Надеюсь, что она поступила бы именно так. Просто женщины так кричат во время родов, вот и все.
Очередной крик заставил Ланиуса вздрогнуть. Такие крики издавали раненые на поле боя. Там мужчины рисковали, отбирая жизни. Здесь женщины рисковали, давая новые жизни.
Когда Ланиус сказал об этом Эстрилде, та только кивнула, словно удивляясь, что его поражают очевидные вещи. Так оно и было, пока он не услышал крики собственной жены, дающей жизнь ребенку, выросшему из его семени. Пожалуй, мужчины неверно относятся к женщинам. Но можно ли изменить ситуацию?
Крики следовали один за другим. Несмотря на внешнюю невозмутимость, королева Эстрилда побледнела. Ее губы беззвучно задвигались. Ланиус давно стал учиться читать по губам, потому что решил, что такая способность может оказаться полезной в определенных ситуациях. Он пока не достиг больших успехов, но понял, что теща произносила имя королевы Квилы.
После криков он услышал звук, который до сей поры слышать не приходилось, нечто среднее между стоном и воплем. Причиной его было скорее крайнее напряжение, а не боль. Такой звук мог издать человек, поднимающий тяжесть вдвое больше собственного веса и знающий, что умрет, если не достигнет успеха. У Ланиуса волосы встали дыбом.
Королева Эстрилда, напротив, явно успокоилась.
— Она выталкивает ребенка, — сообщила она Ланиусу. — При этом кричат именно так. Все остальные звуки говорили лишь о подготовке. А сейчас начинается самое главное.
Ланиус попытался представить, как можно выталкивать из себя ребенка, и не смог. Понять не позволяло физическое строение его тела. На чрезмерное любопытство, впрочем, это не влияло.
— А что при этом чувствуешь? — спросил он у тещи. Теща одними губами произнесла два слова, на этот раз «эти мужчины». Увидев выражение ее лица, Ланиус чуть было не пожалел, что принадлежит к этой половине человечества. Но потом Эстрилда сказала:
— Представьте, что вы проглотили большую тыкву, целиком. Представьте, что она проходит по всему вашему животу. А теперь представьте, что вы сидите на горшке и должны либо вытолкнуть ее из себя, либо лопнуть. Вот что при этом чувствуешь.
Он попытался представить, так как всегда отличался живым воображением.
— Почему женщины подвергают себя таким мукам более одного раза? — вырвалось у него.
Эстрилда посмотрела на него.
— Самый разумный вопрос, касающийся родов, когда-либо произнесенный мужчиной. Потому что быстро об этом забываешь, вот почему. В противном случае… — Она покачала головой. — В противном случае ни одна женщина не переживала бы это дважды, людей становилось бы все меньше и меньше, пока они не исчезли бы вообще. Полагаю, такую забывчивость можно назвать даром королевы Квилы.
Из спальни донесся еще один полный напряжения крик Сосии. Через мгновение закричала Нетта. Потом волосы на голове короля зашевелились от благоговейного трепета, потому что он услышал другой звук — высокий, пронзительный плач новорожденного.
Нетта снова закричала. На этот раз в ее крике был смысл:
— Ваше величество, у вас родился сын!
— Крекс! — одновременно воскликнули Ланиус и королева Эстрилда.
Эстрилда наклонилась и поцеловала его в щеку. Потом выпрямилась и поспешила в спальню.
— А мне можно? — робко спросил Ланиус.
