Забродина.
— Может быть, они прилетали… с Венеры? — говорит он, обращаясь к старому профессору.
— С Венеры? — удивляется Бахарев. — Почему с Венеры? Здесь нет никакой логики, Федор.
— А есть логика в том, что произошло? Разве можно было находку шара предвидеть? — задумчиво улыбается Забродин. — Вот и я спрашиваю: может быть, они прилетали с Венеры?
На экране мелькают газеты… «Находка шахтеров!»
«Два шахтера потрясли все человечество!» «Кто посетил Землю, когда людей еще не было на Земле?!» «Остаток культуры мифической Атлантиды!»
Сначала в газетах мелькают снимки Мажида и Лешки. Потом Лешка «вытесняет» Мажида. Лешка на трибуне. Лешка в кругу газетчиков. Лешка выступает по телевидению…
Снимки перемежаются с кадрами из фильма: межпланетный корабль гостей… глаза жителя неведомой планеты… стегоцефал… Неистовствуют дикторы и комментаторы:
«Может быть, они прилетали с Марса?»
«А может быть, с Венеры?» — спрашивает академик Забродин». «— Я не знаю, откуда они прилетали», — заявляет знаменитый исследователь жизни на других планетах профессор Бахарев».
«— Никто не посещал Землю триста миллионов лет назад, — говорит ученый-консультант господин Альфиери. — Никто не мог к нам прилететь потому, что межпланетные полеты невозможны. Вселенная — чрево природы! Там рождаются и гибнут миры! Вселенная никого не пустит в свое «тайное тайных»!
Мы там, где происходит совещание об организации экспедиции на Венеру. Президент объявляет:
— Слово для внеочередного заявления имеет академик Забродин.
Забродин медленно проходит к своей схеме полета на Венеру. Несколько картинным жестом он снимает схему со стены, складывает ее и… разрывает.
— К этому могу добавить… — поворачивается он к аудитории, — что я согласен с профессором Бахаревым. Ракета должна лететь не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру. Все!
И все же реакция Бахарева оказывается еще более неожиданной, чем «заявление» Забродина.
— Зачем была нужна пятнадцатилетняя война, — кричит Бахарев, — если теперь вы так легко отказываетесь от своих идей!
— Почему вы думаете, что легко? — устало улыбается Забродин. — И почему вы думаете, что я отказываюсь от своих идей?
— Тогда извольте объясниться!
— Я по-прежнему не принимаю вашей концепции жизни на планетах, — сдержанно отвечает Забродин, — однако по многим причинам считаю, что надо принять ваш проект.
Тишина. Ее нарушает президент.
— Алексей Павлович, — обращается он к Бахареву, — в экспедиции примут участие несколько государств. Академии этих государств, наше правительство и дирекция объединенного Института астрофизических проблем… уполномочили меня просить вас возглавить это дело, возглавить первую космическую экспедицию!
Бахарев быстро встает… и ничего не отвечает.
— Это не только ваше право, Алексей Павлович — с места говорит Градов, — это ваша обязанность перед наукой!
И опять Бахарев удивляет всех. Он говорит:
— Я согласен возглавить экспедицию, но с одним условием.
— С каким условием?
— Обязанности по экспедиции и ответственность со мной должен разделить академик Забродин!
Планетная обсерватория. Невыносимо палит солнце. У двери Бахаревского дома в ожидании хозяина сидит Мажид.
По тропинке к дому шагает долговязый человек в модном черном костюме и фетровой шляпе, поля которой лежат на растопыренных ушах ее обладателя. Он подходит к Мажиду и Лешкиным голосом сообщает:
— Опять принесли целый пуд писем от добровольцев. Все хотят лететь на Венеру.
— Что я говорил?! — вскакивает, словно ужаленный Мажид. — Болтали, гадали! Первые узнали — последние пришли!
Лешку невозможно еще узнать и потому, что он загородил свои невыразительные глаза темными противосолнечными очками. И говорит теперь солидным баском, без прежней суматошности.
— Они мечтают и пишут, а мы шарик нашли, — снисходительно улыбается он. — В общем… старик скоро приедет. Совещание кончилось… За меня похлопочи: мол, шарик вместе искали…
Лешка вздергивает рукав и, поглядев на большие новые часы, озабоченно крутит головой:
— Опаздываю. Это точно, опаздываю!
— Ты постой, ты куда Лешка? — удивляется Мажид.
— Понимаешь, какое дело… Мне еще надо две беседы о жизни на других планетах провести да статейку для одной газеты написать. А тут машина попутная подвернулась. Ну… адью, старик, адью! — И он шагает по тропинке от дома.
— Зачем уходишь, Лешка? — догнав его и схватив за плечо, сердито спрашивает Мажид.
— Опаздываю, понимаешь? — опять высоко вздернув рукав и показывая новые часы, отвечает Лешка. — «Пионерская правда» требует. Я им говорю: «Мы вдвоем шарик нашли», — а они ко мне пристают. Мне раже обидно за тебя. Я даже удивляюсь.
— Лететь раздумал?
— Думаешь, я болтовни всяких паникеров испугался? — обижается Лешка.
— Какой болтовни?
— Ну, слух пускают, что ракета с Венеры не вернется: горючего, мол, не хватит на обратную дорогу…
Может быть, для того Лешка и стал носить темные очки, чтобы не видно было, как порой жалки бывают его глаза. Но Мажид все понял.
— А! Иди! — толкает он Лешку. — Лекцию читать иди. В газету писать иди! Бегать иди!.. Хвастун!
И Лешка идет…
А Мажид возвращается к дому Бахарева и садится на ступеньку.
Он дождался старого профессора, и между ними произошел разговор, который перевернул дальнейшую жизнь Мажида.
Кабинет профессора. Полный радостного оживления и энергии профессор говорит Мажиду:
— Уверяю вас, голубчик! Высоко ценю вашу самоотверженную решимость, но… никто из людей не собирается лететь на Венеру!
— Согласен остаться на Венере. Для науки согласен! — упрямо твердит Мажид.
Бахарев порывисто обнимает его:
— Мой дорогой, даю вам слово… слово очень старого человека, слово аксакала: никто из людей не собирается лететь на Венеру!
Мажид потупился и идет к двери. Но прежде чем открыть ее, он делает последнюю попытку уговорить профессора.
— Не всякий человек имеет право лететь. Кто больше всех думал, больше всех хотел, больше всех сделал — такой человек достоин. Но я не прошу — я просто говорю, что хочу лететь. Ведь если я сам не скажу, кто об этом догадается? Вот я и говорю, чтобы вы знали. Запишите там где-нибудь, что Мажид Сармулатов хочет лететь!
И Бахарев возвращает Мажида, сажает его в кресло и сам садится напротив.
— Шарик душу разбередил? За живое задел?
— Спать не могу! Работать не могу! Жить не могу! — с глубоким волнением отвечает Мажид — Другой тропой идти надо!
— Дорогой мой юноша, это прекрасно, когда рабочий человек решает идти в науку, но ведь придется
