обо всем этом не хочется вспоминать и рассказывать.
Часть ночи и половину дня я провалялся голым на брошенном на пол матрасе, дрожа и переходя из состояния кошмарных снов в состояние сознания, которое было ничуть не лучше кошмаров. Они унесли из камеры трехногую койку и не вернули одежду после допроса. Меня уже перестали волновать повреждения внутренних органов. Правда, иногда я задумывался о том, сколько проживу. Странно, но на теле не было ни единой гематомы.
Порой я начинал фантазировать, что сделал бы с ними, если бы представилась такая возможность. Старался не думать ни о чем другом и смаковал подробности.
Наконец они снова пришли.
Принесли стол и стул, поставили их у окна и ушли. Через несколько минут вернулись и поставили на край стола тарелку с горячей и выглядевшей вполне прилично пищей. Один из них задержался у двери, прежде чем уйти.
— Обед, — сказал он.
Я подполз к столу — ноги слишком болели, чтобы выдержать вес тела.
Сел на стул и стал есть. Съесть удалось не много. Они вернулись. Я вздрогнул, но не обернулся, услышав, как открылась дверь. Заставил себя набить рот на тот случай, если они собирались засмеяться и унести еду.
— Прошу прощения, — сказал Доминик, поставил на стол таз с водой, а рядом положил полотенце, мочалку, мыло и бритвенный станок.
— Ваша одежда, — сказал он, выходя из камеры.
Я обернулся и увидел, что одежда, выстиранная и выглаженная, аккуратно сложена на матрасе.
Я доел то, что оставалось в тарелке, и выпил стакан чистой воды. Посмотрел на бокал с чем-то похожим на вино, который оставил на десерт. Сделал глоток — действительно вино.
Помылся, стараясь не вставать со стула, насколько это было возможно. Зеркало мне не принесли, тем не менее я вполне прилично побрился.
Доковылял до матраса и оделся. Удивился, обнаружив, что никто не покусился на содержимое пояса с деньгами.
Рядом с одеждой лежал конверт большого формата. В нем находилось все, что у меня отобрали, то есть паспорт, бумажник, расческу, часы и т. п. Причесавшись и убрав вещи в карманы, закурил одну из немногих оставшихся сигарет. Поморщился, увидев переданный мне Бруно список художников: он был предметом слишком многих вопросов.
Туфли надевать не стал, сел у окна, использовав их как подставку для ног. Постепенно начал чувствовать себя человеком. Даже появилась надежда, что меня оставят в живых. Выкурив вторую сигарету, я почувствовал, что начинаю дремать, и заснул на стуле.
Примерно через полчаса услышал, что открывается дверь, мгновенно проснулся.
Виктор кивнул мне и улыбнулся.
— Прошу вас следовать за мной, — сказал он.
Я сунул ноги в туфли, встал и вышел вслед за ним в коридор. Мы подошли к двери в переднюю комнату. Он жестом пригласил меня войти, но сам остался в коридоре.
Инспектор Моралес располагался за столом, перед ним сидела Мария. Судя по ее виду, она тоже подверглась процедуре выведения на чистую воду. Лицо у нее было измученное, глядела она исподлобья, и это ее состояние не могли скрыть ни аккуратная прическа, ни косметика. Но лицо было напряженным, а взгляд хитрым, несмотря на мытье, причесывание и наложение косметики. Рядом с ней, слева, стоял свободный стул, и Моралес показал на него:
— Присаживайтесь, мистер Уайли.
Я сел и уставился на него выжидающе.
— Во-первых, — сказал он, — как я уже говорил мисс Борзини, я приношу свои извинения по поводу неудобств, которые вы испытали во время вашего пребывания здесь. Насколько я понимаю, некоторые лица, проводившие допрос, превысили свои полномочия. Они понесут заслуженное, предусмотренное уставом полицейского управления наказание.
Я вспомнил улыбку Виктора, но ничего не сказал.
— Проведя дополнительное расследование, — продолжил Моралес, — мы нашли ваши показания приемлемыми. В результате нелепого совпадения вы оказались на месте преступления на следующее утро после его совершения при — надеюсь, вы признаете это — весьма подозрительных обстоятельствах.
Он замолчал, словно ожидая нашего согласия, потом пожал плечами.
— Такие ошибки иногда случаются, — сказал он. — И именно такая ошибка произошла с вами. Еще раз приношу свои извинения. Впрочем, все закончилось: неудобства, страдания… Мы вас освобождаем. Уверен, дальнейшее пребывание в нашей стране поможет стереть из памяти… все эти неприятности. Вы должны понимать, что долгом полицейского является тщательное расследование происшествия.
Я по-прежнему не спускал с него пристального взгляда.
— Вашу машину мы вернули в прокатное агентство, — сказал он. — Сразу же после вашего задержания. Мы не знали, какое именно время вы проведете в нашем обществе, поэтому нам показалось неблагоразумным допустить накопление платежей. На данный момент вы ничего не должны агентству. По той же причине мы выписали вас из отеля в Сантосе. Ваш багаж находится в углу этой комнаты.
Он показал рукой, но я и не подумал повернуть голову.
— В отеле вы тоже ничего не должны, — добавил он.
Он достал пачку сигарет, улыбнулся и протянул ее нам.
— Нет, — сказала Мария.
Я отрицательно покачал головой.
Он закурил, поперхнулся дымом, откинулся на спинку стула.
— Машины у вас нет, — сказал он, — поэтому я чувствую себя обязанным доставить вас, куда пожелаете, в Сантос или Сан-Паулу.
Я почувствовал на себе взгляд Марии.
— В таком случае доставьте нас в «Отон Пэлэс» в Сан-Паулу, — сказал я, вспомнив этот отель из списка рекомендованных в путеводителе.
— Прекрасный выбор! — воскликнул он. — Увидите, тамошний ресторан — выше всяких похвал.
Я достал сигарету из своей пачки. Он услужливо протянул руку с зажигалкой, но я предпочел прикурить от спички.
— Вы, конечно, рассержены, — сказал он, — что вполне объяснимо. Весьма сожалею об этом. Сожалею о проявленной недоброжелательности гораздо больше, чем о совершенной ошибке. Тем не менее сделанного не поправишь. Многое в нашей стране оставит у вас исключительно приятные воспоминания. Сан-Паулу — мир в самом себе, мир будущего. Сами увидите. В этом городе ежедневно создается красота, власть и будущее всей Южной Америки. Уверен, впечатление от этого города заставит вас забыть о ваших недавних злоключениях. Давайте больше не будем говорить о них. У вас есть вопросы? Пожелания?
— Вы нашли? — спросил я.
— Что?
— То, что было украдено из сейфа Эмиля Бретана.
— Нет, — ответил он.
— А самого Эмиля Бретана?
— Пока нет.
Я улыбнулся.
— Уверен, это случится достаточно быстро, — добавил он.
Я улыбнулся еще шире.
Он повернулся к Марии:
— Мисс Борсини, вы хотите о чем-то спросить?
— Нет.
— Очень хорошо, — сказал он, вставая со стула. — Я сам собирался в город и с удовольствием подвезу вас до отеля «Отон».
Мы не произнесли ни слова, встали и вышли вслед за ним из комнаты. Мария немедленно схватила
