способствует.
– Вот, – размышляю, – нырнешь в воду – и ко дну. Чтобы, значит, достичь, оттолкнуться – и на поверхность. Солнышко, свежий ветер... Полем, полем, полем свежий ветер пролетал, полем свежий ветер, я давно о нем мечтал. И вот идешь ко дну, а его все нет и нет. Может, провалилось под тяжестью гольяновских и медведевских. А может, дна вообще нет. Может, этот пруд – секретный ход в великие американские озера... Именно так полковник Абель... Нет дна! И вот тебе уже дышать нечем, а дна нет как нет. Старуха плачет, все рыдают и кричат. А ты не кричишь. Захлебнуться можно. И вот, когда ты уже опи?сался хорошо... «Хорошо» не в смысле, что тебе от описывания хорошо, а хорошо, что в воде этого не видно. Да и смотреть некому. Глаз у притопленных гольяновских уже нет. И вот тут-то и дно. Ты изо всех сил отталкиваешься, летишь вверх к небу и солнцу... И херак головой! Об лед. Зима настала. Вода замерзла. Лед. Всюду один лед. И ни одного рыбака. Чтобы хоть через лунку подышать. А потому что и рыбаки на дне. А наверху одни китайцы. А китайцы для нас лунки рубить не будут. На фиг китайцам лишние сто сорок миллионов ртов? Не то что воздуха – водки не напасешься. А без водки мы и сами выныривать не будем. Лично я.
И вообще, что вы меня достаете? Когда я лежу себе и лежу на берегу пруда. Отдыхаю. Чтобы потом двинуть к центру Москвы. Чтобы прикоснуться. К чему, правда, не помню. А! К истокам! На старости лет обязательно нужно к истокам. Чтобы выяснить наконец, откуда же такой мудак образовался. И ввалить родителям. Потому как они виноваты, что ты такой мудак. Это мне один знакомый психоаналитик рассказывал. В реанимации. Руки и ноги у него были привязаны, а рот заткнуть не догадались. Вот он мне пургу и нес. У меня уши были свободны для проникновения инородных слов. А ноги и руки – само собой. Как и у психоаналитика. Да и зачем им свобода? Трясутся, суки, как заливная рыба в вагоне-ресторане. И психоаналитик говорил, что мы с ним обадва не виноваты. Ни в чем. А все наши родители. От них все наши беды. Но и они не виноваты. Потому что у них тоже были родители. Которые, в свою очередь, тоже не безродные космополиты и нахватались от своих. В общем, прелесть психоаналитики в том, что сам ты ни в чем ни хера не виноват. Все следы ведут в твое детство. И еще к Эдипу и его матери. А мы, ребята, ни в чем не виноваты.
Вот так вот я размышлял на берегу Алексеевского пруда. А когда еще маненечко выпил, то родителям все простил. Что именно простил, это их проблемы. Я вообще всех прощаю. Потому что родился я чистеньким и непорочным. И оставался бы таким до конца дней. Если бы не родители и все остальные люди. СОЦИАЛЬНАЯ СРЕДА! Вот из-за нее из меня такая сука и образовалась. А внутри... Внутри меня – одни сплошные нимбы. И задача – каким-то образом до них добраться. Найти какой-то путь к себе. Или к центру Москвы?..
Вот уже и внутренний конфликт. Он всегда возникает у русского человека, стоит ему только подумать о слове «путь». Совершенно точно о сущности пути русский человек знает лишь одно. У русского человека путь особый. Какой именно особый, это детали. И не надо пудрить мне мозги, что в этих деталях скрывается дьявол. Очень может быть. Но русские люди мыслят глобально, им не до деталей. Поэтому дьявол с нами пролетает. Особый путь, и вся недолга – тут у русских людей консенсус. Проблема в другом. Нет единого мнения, куда идти этим особым путем. (Возможно, идти никуда и не надо. Зачем куда-то идти в состоянии стабильности? Поднялись с колен, стали раком, оно и ладно.) Но, думаю я, если мы когда-нибудь и решим куда-нибудь идти, и определимся с целью пути, и я даже допускаю, что эта цель совпадет с целью остального человечества, все равно мы никогда ее не достигнем. Именно из-за особости пути. Объясняю. Тысячелетия назад греческий чувак Эвклид открыл геометрические аксиомы. Я подчеркиваю: открыл, а не придумал. Это всеобщие законы, присущие всему тварному миру. И весь тварный мир живет и существет по этим аксиомам. В нем параллельные линии не пересекаются, а прямая линия – кратчайшее расстояние между двумя точками. У нас же в России нашелся периферический (вообще российская периферия – это что-то отдельное) человек – Лобачевский, который доказал, что параллельные линии могут пересечься. В реальном мире такая ситуация отсутствует в принципе. Они в другом мире пересекаются. Это очень здорово. Но в том мире людей нет! Там, окромя пересекающихся параллельных линий, никого нет. Ну и Лобачевский, вероятно. Так вот, ихние Эвклиды нам не указ. Поэтому, пока весь мир живет по эвклидовой геометрии, мы путаемся в геометрии Лобачевского. Вот почему прямой путь между двумя точками нам заказан. Это я давно заметил.
В шестидесятом году я отправился в Туву на преддипломную геологическую практику. Ну а кто ж отправляется на преддипломную геологическую практику в Туву без водки? Разве что выродки какие. Посторонней национальности. Поездной люд это бы напрочь отверг как акцию, несовместимую с образом путешествующего на преддипломную геологическую практику в Туву. Сев в свой плацкартный вагон, первым делом я перелил водку из бутылки в свежеприобретенную фляжку. С тем, чтобы уже через секунду налить водку из фляжки в стакан. И вот уже пятьдесят лет я думаю: на хрена я совершил абсолютно бессмысленное действие по переливанию водки? А это, милые мои, чистое подтверждение геометрии Лобачевского. Кратчайший путь от бутылки к стакану лежит через фляжку. Между нами, наливание водки в стакан тоже дело не совсем осмысленное. Потому что удлиняет путь. Заметили в кино? Афроамериканский негр, проснувшись на берегу Гудзона, не ищет стакан, а хлебает ихний портвешок прямо из бутылки. В бумажном пакете. Чтобы другие афроамериканские негры, проснувшиеся на берегу Гудзона, ему не завидовали. И не шастает среди окружающего населения с тупым вопросом: «Сэр, у вас стакана нет?» Вот вам эвклидова геометрия! Бутылка – рот. А у нас, даже в отдаленных районах державы, искривление прямой при помощи стакана – повсеместное явление.
Как-то ранним летним прозрачным утром я наслаждался фресками Дионисия в вечно реставрируемом Ферапонтовом монастыре. Как я в него попал, это тоже чистой воды Лобачевский. Потому что летел я из Екатеринбурга в Николаев, и посадки самолета в районе Ферапонтова монастыря полетным планом предусмотрено не было. (Честно говоря, что я делал в Екатеринбурге и зачем летел из него в Николаев, я тоже себе не очень представляю. Точнее говоря, вообще не представляю. Чего-то экзистенциальное, наверное.) Но самолет сел. Правда, самого этого момента я не помню. Как не помню, куда он потом делся. Так что отдельные фраера, утверждающие, что кратчайший путь между Екатеринбургом и Николаевым – прямая линия, фраера и есть. Чужеземного происхождения. Это незамкнутый угол с вершиной в Ферапонтовом монастыре.
Рядом с Дионисием привольно раскинулся магазин «Вино». Других магазинов в округе не было. И правильно! Прочувствуйте сочетание «Дионисий – вино». Это же глобальное совпадение правды искусства с правдой жизни!
И я сделал шаг от правды искусства к правде жизни. И стоил этот шаг двадцать четыре рубля денег того времени. А какое было время, я уже и не помню. Но если у вас под рукой магазин «Вино», то хорошее было время. И я уже дефлорировал бутылку, запрокинул голову назад, открыл рот и поднял бутылку. Но меня настигла добравшаяся до русской глубинки геометрия Лобачевского.
– Зачем же вы так, дядечка? У меня и стакан есть...
Это ли не Лобачевский?..
Ох ты, боже ж ты мой! Что это была за девочка!.. Мечта Хрущева... Молочно-восковой спелости... Вот каждый раз, каждый раз вспоминаю... Когда вижу девочек с осликом и пони. Прохладная. Чего-то ждущая. Непонятно чего. По-моему, даже не чувака какого... С которым бы... Дом... Дети... То-се... Нет, чего-то глобального. Сама не понимающая чего... Я было невзначай, взял ее за ушко... А как же иначе после стакана-то... Но она так глянула на меня... Нет, не в смысле, мол, я не такая, а в том, что мне потом будет стыдно. МНЕ! Когда это МНЕ, интересно, было стыдно?.. А вот стало... До невыносимости стыдно... До громаднейшей убийственной любви. А ведь я ее только видел! Видел, и больше ничего... Ах, эта девочка меня с ума свела, разбила сердце мне... Надо же, какая херня в голову лезет... Да и не для меня она. А для КОГО-ТО. С кого снова пойдет великая Россия, о которой все говорят, но которую никто никогда не видел и которой никогда не было. Что делать? Нация, у которой нет пристойного настоящего и не предвидится нормального будущего, отчаянно вымучивает собственное прошлое. Где обреталась эта девочка с милосердным стаканом Лобачевского... В ней взбухала Живая Животворящая Целка в ожидании Живого Фаллического Символа. Из нее и вырастет пресловутое величие моей страны...
Маленькая моя, душа моя пропадает в тебе, преклоняется перед каждой частичкой твоей белохалатной фигурки, взгляд мой прикасается к твоим слегка выпирающим ключицам, губы предвкушают прикосновение к твоим свежим губкам и вздрагивают от их робкого ответа. И две маааааааахонькие грудки... Не
