[47] Ibid., 192.
[48] Bhrahrвranyaka-upanisbad. II, IV, 5.
[49] Надо иметь в виду, что вследствие широкого распространения гомосексуализма в Греции его времени Платон придавал метафизический смысл гомосексуальной любви, то есть отношениям между лесбиянками и педерастами (Пир. 191 с, 192 а; Федр. 251 с, 253, 265 с, 240 а и так далее. Говоря о любви, Платон вообще прежде всего имеет в виду любовь к юношам). Применительно к такой любви невозможно говорить о стремлении мужского или женского начала в при-мордиальном смысле к восстановлению единства.
[50] А. Ricolfi. StudisuiFedeli d'Amore. Milano, 1933, v.l, p.63.
[51] Тексты содержатся в кн. J.Evola. Il mistero del Graal. p.92.
[52] Wolfram von Eshenbach. Parzifal. III, 70- 71.
[53] См. J.Evola. Il mistero del Graal e la tradizione ghibellina del'Impero. Roma, 1957, p.87-88.
[54] Один из персонажей С. де Гуайта (Le Seipent de la genesis, Le Temple de Satan. v.I, Paris, 1916, p.503), представленный автором в довольно зловещем виде, утверждает своеобразный мистический эротизм: 'Поймите слова Эли - если вы дрожите, вы потеряны. Надо быть отважным; если вы не таковы, вы никогда не поймете ничего в любви. Любовь предприимчива, она все ниспровергает, грохочет, сияет. Поднимитесь над собой! Станьте великими в своих выдумках. Вгоните в ужас и небо, и ад… Да, служители Эли, озаренные, возрожденные, преображенные на вершине горы Кармильской, произносите вслед за Эли: 'Нам - наказание! Нам - ад! Нам - сатана!' С другой стороны, неоплатоник-христианин Марсилио ле Фичино {Sopra lo Amore. XI, 19) утверждает почти то же самое, освобождает идею 'свободы' от люциферианских смыслов: 'Конечно, мы разделены и ущербны, но соединенные в Любви, мы становимся единым целым. Любя Бога в Его творении, мы и творение начинаем любить в Боге, и тоща мы искуплены. Ведь если мы любим Бога, то и сами любимы'. И далее (II, 6): 'В любви и желании человек становится Богом…' Мы встречаем подобные мотивы и у современного, гораздо более профанического писателя (Н. Barbusse. L'enfei): 'Желание, полное неведомого, ночная кровь, желание, само сотканное из ночной тьмы… - и вопль победы! Любовники говорят друг другу 'я люблю тебя', но их объятия - это борьба; они стенают и плачут, но восклицают: 'Как мы счастливы!' Уничтоженные друг другом, они разлучаются и говорят 'Навеки!' Кажется, в глубине их любви пылает огонь, похищенный с небес самим Прометеем'.
[55] Пир. 193 с-а.
[56] Ibid, 202 d-e.
[57] Федр, 265 а.
[58] Ibid, 245, b.
[59] Ibid, 265, b.
[60] Sopra lo Amore. VII, 13,14.
[61] Об Эросе (Эроте) в целом Платон (Пир, 202 е, 203 а) говорит, как и о других гениях: 'Благодаря им возникли всякие прорицания, жреческое искусство и вообще все, что относится к жертвоприношениям, таинствам, заклинаниям, пророчеству и чародейству'.
[62] См. об этом Evola. Rivolta contro il mondo modemo. cit., I, §19.
[63] Vom kosmogonishen Eros. cit, р. 63.
[64] Пир. 205 d - 206 а.
[65] Ibid 206 b.
[66] Ibid, 207 а.
[67] ibid 207 а.
[68] ibid 208 b.
[69] Характерно, что, говоря о 'темпоральной вечности' или п временной вечности рода, Шопенгауэр (Ор. cit, с.41, р.25-26.) использует гомеровский образ старой ветхой листвы - qalis folia generatio, talis et hominum - в котором Й.Й. Бахофен (Das Mutterecht Basel, 1897, § 4, cf.
