В мулов и вольнобродящих собак он стрелял, напоследок Горькие стрелы свои обращать и на ратных данаев Начал: всечасно бесчисленны трупов костры пламенели. Девять уж дней облетала погибель весь стан, на десятый Созвал Пелид Ахиллес на собранье все войско ахеян. Мысли его обратила на то светлорукая Ира: В страхе богиня была, погибающих видя аргивян. Все собралися они, и собрание сделалось полным; Первый, поднявшись, так им сказал Ахиллес быстроногий: «Видно, Атрид, нам придется опять, избраздивши все море, В домы свои возвратиться, ежели только удастся Смерти кому избежать; нас война и чума совокупно Губят: спросить надлежит нам пророка, жреца иль какого Снов изъяснителя — сны равномерно приходят от Зевса — Пусть истолкует он, чем Аполлон так ужасно прогневан? Был ли обет не исполнен? принесть ли ему экатомбу Медлим? иль жертвенный запах отборных козлов и баранов Должен его усладить, чтоб от нас отклонилась зараза?» Кончив, он сел. И тогда поднялся птицеведатель зоркий, Старец Кальхас Фесторид, из вещателей самый премудрый: Ведал он все настоящее; ведал, что было, что будет; Дар звездознанья прияв от бессмертного сына Латоны, Он управлял и судами данаев, плывущими в Трою. Мыслей благих преисполненный, так он сказал Ахиллесу: «Ведать желаешь, Пелид, многославный любимец Зевеса, Чем раздражен далекопоражающий Феб Олимпиец: Истину всю вам открою; но ты, Ахиллес, поклянися Мне, что и словом и делом меня защитишь, поелику Думаю я, что моим оскорбится пророческим словом Муж, обладатель Аргоса и всех повелитель ахеян. Сильного страшно царя человеку простому прогневать: Если сперва и воздержит он гнев свой, то памятным сердцем Будет досадовать тайно, покуда себя не насытит Мщеньем. Размысли же, можешь ли ты даровать мне защиту?» Вещему старцу ответствовал так Ахиллес быстроногий: «Смело открой нам — тебе откровенную волю бессмертных; Я ж Аполлоном, любимцем Зевеса (ему же, Кальхас, ты Молишься, волю богов возвещая данаям), клянуся Здесь, что, покуда живу и сиянием дня утешаюсь, Руку поднять на тебя не дерзнет ни один из данаев Близ кораблей крепкозданных; хотя бы и сам Агамемнон, Между ахейцами первым слывущий, был назван тобою». Тут, ободренный, сказал Ахиллесу Кальхас прорицатель: «Бог раздражен не забвеньем обета, не ждет экатомбы; Он за жреца, Агамемноном здесь оскорбленного, гневен; Гневен за то, что не выдали дочери старцу, что выкуп отвергнут; Вот что на нас навлекло все беды и еще навлечет их Много. И Феб далекопоражающих рук не опустит Прежде, покуда, отцу светлоокую деву без всякой Платы, без выкупа выдав, святой не пошлем экатомбы В Хрису: иначе ничто не смирит раздраженного Феба». Так говорил он; и быстро поднялся пространнодержавный Пастырь народов Атрид, повелитель царей Агамемнон, Гневом проникнутый; сердце его преисполнено было Черною злобой, и очи как яркое пламя горели. Грозно взглянув на Кальхаса, воскликнул Атрид Агамемнон: «О зловещатель! ты доброго мне никогда не пророчил: Сердце твое лишь напасти предсказывать любит; ни разу Словом и делом благим от тебя я порадован не был. Ныне в собранье ахейских вождей утверждать ты дерзаешь, Будто за то нас казнит Аполлон стрелоносец, что мною Был от отца Хрисеиды, невольницы пленной, не принят Выкуп; но я несказанно желаю прекрасную деву В дом свой у весть: мне она и самой Клитемнестры супруги Стала милее, понеже ее превосходит высоким Станом, лица красотой, и умом, и искусством в работе. Но и ее уступить я согласен, когда уж так должно, — Лучше, конечно, мне видеть спасенье, чем гибель народа. Только от вас за убыток я должен иметь воздаянье. Мне ль одному без возмездия быть? Неприлично, то все вы Видите сами, чтоб дар мой почетный был мною утрачен». Тут, возражая, сказал Ахиллес богоравный Атриду: «Ты, многосильный Атрид, ненасытный копитель корыстей, Как же ты требовать можешь подарка себе от данаев? Разве имеют в запасе какое богатство данаи? Наши добычи из всех городов мы давно разделили; Должно ли все разделенное вновь собирать, чтоб делиться Снова? Отдай ты теперь Хрисеиду, покорствуя богу; Втрое и вчетверо будет тебе воздаянье, когда нам Град Илион крепкостенный Кронион разрушить позволит». Царь Агамемнон, ответствуя, так возразил Ахиллесу:
