Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения

  Ира-богиня воловьи глаза отвечала Зевесу:
«Странное слово сказал ты, ужасный Зевес; никогда я
Делать вопросы и в тайны твои проникать не дерзала.
Все, как хотел, ты задумывал, все исполнял без помехи.
Но я тревожуся, мысля теперь, что тебя обольстила
Дочь среброногая старца морского Нерея Фетида,
Утром с тобой здесь сидя и колена твои обнимая:
Ей головы мановеньем, конечно, ты дал обещанье
Честь Ахиллесу воздать погублением многих ахеян».

  Ире ответствовал так воздымающий тучи Кронион:
«Вечно, безумная, ты примечать и подсматривать любишь!
Труд бесполезный! ничто не удастся тебе! от себя лишь
Только меня отдалишь; то стократно прискорбнее будет!
Быть ли, не быть ли тому, что тебя устрашает, на это
Воля моя. Замолчи же и мне не дерзай прекословить.
Иди тебе не поможет никто из богов олимпийских,
Если я, встав, подыму на тебя неизбежную руку».

  Так отвечал он. Богиня воловьи глаза ужаснулась;
Было прискорбно то собранным в доме Зевеса бессмертным.
Начал тогда многославный художник Ифест, чтоб утешить
Мать светлорукую, так говорить, обратясь к ней и к Зевсу:

  «Горько и всем нам, богам, на Олимпе живущим, несносно
Будет, когда вы так ссориться здесь за людей земнородных
Станете, всех возмущая бессмертных; испорчен веселый
Будет наш пир; и чем дале, тем хуже. К тебе наперед я,
Милая мать, обращаюсь, хотя и сама ты разумна:
Зевсу-отцу уступи, чтоб не гневался боле отец наш,
Сильный Зевес, и чтоб весело мы пировать продолжали:
Он громовержец, он царь на Олимпе, он, если захочет,
С наших престолов нас всех опрокинет; он бог над богами.
Словом приветным порадуй его и к нему приласкайся;
Снова он милостив будет ко всем нам, богам олимпийским».

  Так он сказал и, поспешно приблизившись, кубок двудонный
Подал божественной матери в руки, примолвив: «Терпенье,
Милая мать; покорися, хотя то тебе и прискорбно;
Здесь ненавистных побоев твоих мне своими глазами
Видеть не дай: за тебя заступиться не в силах я буду,
Как бы того ни хотел; одолеть Олимпийца не можно.
Было уж раз, что, когда за тебя я поспорил, меня он,
За ногу взявши, с Олимпа швырнул, и летел я оттуда
Целый, кувыркаясь, день и тогда лишь, как стало садиться
Солнце, совсем бездыханный ударился оземь в Лемносе;
Дружески был я синтейцами добрыми поднят полмертвый».

  Так говорил хромоногий Ифест[3]
Ира с улыбкой взяла от него поднесенный ей кубок.
Стал он потом подносить по обычаю, справа начавши,
Сладостный нектар, его из глубокой черпая кратеры;
Подняли смех несказанный блаженные боги Олимпа,
Видя, как с кубком Ифест, суетясь, ковылял по чертогу.
Вечные боги весь день, до склонения солнца на запад,
Шумно пируя, себя услаждали роскошною пищей,
Дивными звуками цитры, игравшей в руках Аполлона,
Также и муз очередным, сердца проницающим пеньем.
Но когда уклонилось на запад блестящее солнце,
Боги, предаться желая покойному сну, разошлися
Все по домам. Им построены были те домы
Дивно искусной рукой хромоногого бога Ифеста.
Также и молний метатель могучий Кронион в чертоге,
Где отдыхал он обычно, блаженному сну предаваясь,
Лег и заснул; с ним на ложе легла златотронная Ира.

Песнь вторая

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Были вождями дружин беотийских Леит, Пенелеос,
Аркесилай, Профоэнор и Клоний; их рать составляли
Жители тучных Гирийских лугов, каменистой Авлиды,
Схойния, Скола, лесисто-глубоких долин Этеонских,
Феспии, Греи, широкопространных полей Микалесса,
Светлых окрестностей Гармы, Эгифры, Илесия, Илы,
Жители града Петеона, жители стен Элеона,
Копы, Эвтресы, Окалии, жившие в зданьях красивых
Града Медеона, в Тизбе, стадам голубиным привольной,
Вкруг Коронеи, на пышно-зеленых лугах Галиарта,
Жители града Платеи, полей обработанных Глиса,
Фив крепкостенных, прекрасными зданьями славного града,
Града Онхеста, где лес посвящен Посидону заветный,
Арны, златым виноградом богатой, лугов благовонных
Нисы, Мидеи и стен Анфедона, на крайних лежащего гранях;
С ними пришло пятьдесят кораблей крепкозданных, и в каждом
Было сто двадцать отборных бойцов молодых беотийских.