Я толком ничего не успел понять: Яна перехватила меч левой рукой и, словно поезд 'Красная стрела' понеслась прямо на толпу нежити, волоча меня за собой как мешок с картошкой. Фай сорвался с ладони, испепелив какого-то упыря, а вслед за ним Яна, бешено размахивая мечом, врезалась во вражеские ряды, снесла ближайшему зомби полчерепа и развалила от плеча до пояса его собрата по классу. Двигалась она так быстро, что казалось, её ноги и руки принадлежат как минимум трём разным людям. Кипучий энтузиазм с лихвой восполнял отсутствие опыта. Рывок, нырок, поворот, взмах, удар — и со всхлипом смертельно раненого Электроника меч сломался о чей-то череп. Сестрёнка с боевым индейским кличем метнула в гэргеня что-то вроде сгустка тумана, стряхнула с ноги асилка, а с меня подгнившего зомби, вогнала обломок меча в глотку кхарше… И мы прорвались.
— Беги! — не останавливаясь, выпалила Яна. — Пробивай барьер и беги!
— Лечу и падаю, взрываю землю носом! — протараторил я. Плечо совершенно онемело — хватка у ведьмуси была бульдожья. — Пробью — твари разбегутся! Кто их потом ловить будет…
Гниляк вырос перед нами как из-под земли, огромный, мерзкий, похожий на насосавшегося крови клеща. Опалённая огнём шкура облезала клочьями, из слепых глазниц текла зеленая жижа, гадючьи клычки торчали из тонкогубого рта. Он глухо зарычал, качнулся вперёд…
'Нет, — громко подумала сестра. — Я не имею никакого морального права умереть на этом кладбище. Мама меня просто убьёт!'
…наткнулся прямиком на Янин кулак, в котором была зажата Звезда…
И рассыпался прахом.
Верно говорил Один: 'О бедах и врагах предупредит, сама, коль надо защитит'. Суматошная Янина Звезда не только чуяла нежить за километр, но и развеивала её не хуже 'тернового венца' или «звездопада». Сестрёнка не стала разбираться, что да как. Она оттолкнула меня, развернулась к толпе нежити и ринулась на неё, вопя что-то подходящее к случаю. Поднатужившись, я метнул в самую гущу фаеры с обеих рук, и тут же стрыга беззвучно прыгнула на меня сзади, впиваясь когтями в плечи. Взвыв не хуже пустошной баньши, я припал на колено и сбросил упырицу со спины, но тварь проворно вскочила на ноги и снова кинулась в атаку, разевая пасть, усаженную двумя рядами острых, как иголки, зубов.
Шурххх! Размытая тень стрелой метнулась из-за правого плеча, щёку обдало холодом. Проблеск клинка, жуткий звук, словно рвётся мокрая рубаха — и голова упырицы улетела куда-то в темноту, а тело рухнуло на землю, забрызгав меня вонючей слизью.
— Славная нынче погодка! — насмешливо произнёс знакомый голос, и знакомый вампир с ухмылкой протянул мне руку.
Я вцепился в неё, как медведь в колоду мёда. От запаха гниющей плоти мутило, в глазах плыло, а чьи-то крики с воплями казались далёкими и ненастоящими.
— Все вы, Хранители, одинаковы, бузину вам в глотку и Dimgorth Мерзлячку35 к порогу! — вампир рывком поставил меня на ноги. — Не уследишь — вмиг себя загоните! Где сестра? Рхат! Чтоб у меня за спиной держался и ни на шаг не отходил!
Он сгрёб меня за то же самое плечо и потащил к висящему меж могильных камней облаку серой пыли, из которого неслись вопли, визги и рычание.
Волшебного Знака Зима не носил, но мечом владел несравненно лучше Януси. Он вертелся как юла и прыгал как саранча, без жалости раздавая удары направо и налево, кромсал нежить и вбивал её сапогами в черную пустоземскую землю. Вскоре всё было кончено. Пепел развеяло ветром, а ошмётки и куски гниющего мяса я убрал 'святой землей', едва справился с бунтующим желудком.
— Привыкнешь, — уверенно сказал Зима, вытирая меч куском чьего-то савана.
— Н-не х-хочу…
— Я не утешаю. Я констатирую, — разъяснил вампир.
— Давай, давай! — вызверился я. — Отчего бы не попинать инвалида? У него ещё кости целые остались! Целых две!
— Поздно, Фауст, пить боржоми, когда демон в пентаграмме. Раньше думать надо было, а сейчас поздняк метаться, баклан. — 'Мощно задвинул, внушает!' — восхитился я. Вампир нахмурился и потёр переносицу. — Сперва ты действовал правильно — барьер, аарты в хаотичной связке, пространственная блокада… посмотреть бы, как они будут пробивать портал и увернутся от… хмм… но потом-то что уши развесил? Проворонил «рассаду», едва не погиб, от резерва — кукиш с маслом. А бросил бы 'шип немоты', второй порядок всего, и не скакал по могилам горным сайгаком.
— Третий, между прочим! — обиделся я, воровато пряча руки за спину и сращивая прорванный рукав «спайкой». — А 'если бы' да «кабы» в ротовой полости произрастал бы многоклеточный мицелий, который гоминиды культивируют с целью употребления в пищу его плодовых тел, предварительно подвергнутых термической обработке.
Вместо ответа Зима приподнял брови… и обидно шлепнул меня по макушке.
— Ты!..
— Я только что спас тебе жизнь, — с усмешкой напомнил вампир.
— Да?! А, ну да. Спасибо… Напомни убогому, как ты здесь оказался?
— Вас искал, — после небольшой паузы произнёс вампир. — Это было нетрудно, от вас след тянется как от кхадского прокаженного… Я задолжал вам благодарность.
Я подозрительно сощурился.
— Я спрашивал, не как ты здесь оказался, а как ты здесь оказался?
— Извини, не уловил разницы.
— Как. Ты. Прошел. Через. Барьер, — праведный гнев накрыл удушливой волной, заставив буквально выплевывать слова. От просившегося в ладонь фаера удалось отвязаться только со второй попытки. — Крепеж не тронут, обмотки целы… Как?!!
Барьер был моей гордостью. Автономный силовой контур пятого порядка, не требующий постоянной подпитки, высший класс! Установишь его, бывало, вечером — и можно дрыхнуть, не заботясь ни о рысях с волками, ни о летюгах с боровиками: побродят зверюшки, потыкаются мордами в стенку и уберутся восвояси. Сбоя не было ни разу (а морлоки не считаются, они только сковородку сгрызли и ушли), и вдруг какой-то кровосос входит в контур как к себе домой, не задев ни одной обмотки! Словно я не чародей, а так, дырка от бублика!
— Ты знаешь, что такое 'праведный гнев'? — ехидно осведомился кровосос.
— Теоретически, — опешил я. — С шестым потоком ещё не определился, но… алло, гараж, не переводи стрелки!
Брови вампира перекочевали на лоб.
— Тео… Не опре… Творец, почему ты так меня не любишь?! Я, блин горелый, за ними как бахнутый бегаю… да что такое! — Он с непонятной злостью сунул меч в ножны. — Яна-а! Где кельпи носят эту девчонку?!
— Минут пятнадцать назад я видел, как она с воплями колошматит трех зомби и протухшего гниляка вон та… ох ты, ёж!..
В глазах потемнело, и по черному фону шустро запрыгал наглый белый песец, скаля остренькие зубки.
— ЯНА!!!!! — истошно завопил я. — ГДЕ ТЫ?! ТЫ ЖИВА?!
— Как вы себя чувствуете, Янина Сергеевна? — громко спросил вампир.
На пару секунд повисла тишина, нарушаемая только хрустом веток — я лихорадочно обшаривал окрестные кусты. Потом как из-под земли прозвучал недовольный ответ:
— Здесь. Да. Не дождётесь.
— Ну, ведьмуська! — озлился я. — Я, как слепой Пью по кустам шарюсь, а ты!..
Зима, вполголоса пробормотав 'Всегда срабатывает', уверенно направился влево. Ноктовидение почти иссякло, крохи резерва следовало поберечь для более важных вещей, и, не мудрствуя лукаво, я поспешил за вампиром.
История любила нахоженные тропы: на очередном шаге нога зависла в воздухе, и чья-то разрытая могила едва не стала могилой чародея. Зима придержал меня за шиворот, я, ругнувшись, обновил-таки ночное зрение и обнаружил на дне ямы потерянную сестрёнку. Грязная, взъерошенная, как драчливый воробей, Яна, удобно расположившись на обломках гроба, ощупывала свою левую ногу. Жёлтые глаза
