натуре! Только большая. Да лично мне тут уже не слишком весело, а через месяц я просто взвою и…
— Погоди, Валера, — поднял руку Велга. — И вы, Распорядитель, на «слабо» нас не берите, не надо. Мы действительно уже давно не мальчики. Давайте так. Вы не ходите вокруг да около, а толком рассказываете, что случилось и что, по вашему мнению, от нас требуется. А мы вас выслушаем, переспросим, что будет непонятно, и решим. Все согласны?
— А как тут можно соглашаться или не соглашаться? — удивился Вешняк. — С самого начала так и нужно было делать. А то как торговки на рынке… Прошу прощения, господин обер-лейтенант.
— Говорите, Распорядитель, — сказала Аня. — Мы слушаем.
— Это длинная история, — предупредил тот. — Может быть, пойдем в дом?
— Нам и здесь хорошо, — сказал Дитц. — А вам, насколько я понимаю, и вовсе без разницы. Опять же традиция.
— То есть? — не понял Распорядитель.
— Хельмут имеет в виду нашу встречу в Крыму, — уточнил Велга. — Тогда тоже было море и костер.
— Да, — согласился Распорядитель. — Верно. Остается надеяться, что все опять закончится благополучно. Согласно традиции.
Глава 8
Здесь, высоко в горах, дышалось необычайно легко и вкусно, и Велга подумал, что на самом деле они не увидели и тысячной доли тех чудес и красот, которые планета Лона совершенно безвозмездно готова была им предоставить.
— Что имеем, не храним, — пробормотал он себе под нос, — потерявши, плачем.
— Что ты говоришь? — спросил Хельмут.
— Я говорю, что Лона — хорошее место. Жаль, маловато мы на ней побыли. Дитц запрокинул голову и расхохотался.
— Смейся, — смейся, — толкнул его в бок Велга. — Вспомним мы еше Лону, вот увидишь.
— Да я в этом нисколько не сомневаюсь. Просто мне забавно, что мы вроде как поменялись ролями… Не ты ли еще вчера рвался в бой?
— Я и сейчас не отказываюсь, — пожал плечами Александр. — Да и по Земле соскучился, признаться. Хоть и будущее, а все ж свое… Но одно другому не мешает.
— Может, и так, — легко согласился Хельмут, огляделся по сторонам и громко вопросил:
— Так это и есть место старта?
Отряд стоял на идеально круглой площадке, выложенной чуть шероховатыми шестиугольными каменными плитами, идеально подогнанными друг к другу. Расположена она была на вершине горы, которая на первый взгляд ничем особым не отличалась от соседок по хребту, делящему материк пополам.
— Да, — подтвердил Распорядитель. — Это самая удобная точка. Отсюда мне проще всего переправить вас куда угодно.
— Что ж, — сказал Велга, — мы готовы. Если что и забыли, не важно. Всего не учтешь.
— Я на вас надеюсь, — сказал Распорядитель.
— Мы не против, — улыбнулась Аня. — Все получится. Не переживайте.
— Отвечаешь? — спросил Валерка. — А то я что-то мандраж словил. Видать, отвык.
— Ничего, — успокоила ростовчанина Аня. — Мандраж — это полезно. Где мандраж, там и кураж. Ловчее будешь.
— Куда уж ловчее…
— Все произойдет очень быстро, — сказал Распорядитель. — Моргнете — и вы уже там. Это у меня не выходит, потому что структура другая, а вас забросить проще простого. Одно плохо, не знаю, в какой именно точке планеты вы окажетесь. Впрочем, это я вам уже говорил.
— Разберемся, — кивнул Дитц и махнул рукой. — По машинам!
Через две минуты лишь несколько погасших окурков свидетельствовали о том, что здесь был кто- то живой, но вскоре налетевший ветер протащил их по каменным плитам и сбросил в пропасть. Первыми начали умирать города.
Вообще-то, как и любой развивающийся и активно живущий организм, умертвить город довольно трудно, чему в истории, как древней, так и современной, имеется масса примеров. Что только не делали люди с городами!
Их брали приступом, жгли и отдавали на разграбление. Забрасывали ядрами и снарядами. Бомбили (и обычными бомбами, и ядерными). Подвергали ракетным ударам и химическим атакам. Устраившш в них искусственные землетрясения и наводнения. Отключали свет, воду, канализацию и тепло. Морили голодом. И снова брали приступом, жгли и отдавали на разграбление.
И что же?. Чаще всего города выживали.
Иногда казалось, что от города уже не осталось совсем ничего. Он стерт с лика земли. Сожжен дотла. Развален по кирпичику. Его артерии и вены разорваны, сердце уничтожено, мозг убит. Так было с Древним Римом и Константинополем, Москвой и Дрезденом, Сталинградом и Хиросимой. И многими, многими другими городами. И что же?
Проходило совсем короткое время, и оказывалось, что города живы и собираются жить дальше. Зализывают раны, отстраиваются, наполняются людьми, растут. Да. Так было всегда. Но только не на этот раз.
Когда отключают воду, можно купить ее в магазине, набрать в колонке, роднике или реке. В самом крайнем случае, выкопать колодец. При отсутствии электрического света используют свечи, керосиновые лампы, масляные светильники, факелы. Нет отопления — можно одеться потеплее и соорудить печку- буржуйку.
Но когда любое мало-мальски сложное устройство или механизм в городе начинают грозить не просто травмой (так было всегда), а смертью, остается одно — немедленно бежать. И тогда… Без человека города жить не могут. А если и могут, то это уже совсем другая жизнь…
Было видно, что по этой дороге очень давно никто не ездил. И никто ее не чинил. Асфальт совсем растрескался, и сквозь него пробивались наружу трава, кусты и даже кое-где молодые деревца. Вечерело. С низкого, сплошь затянутого мутной серой пеленой неба сеялся мелкий редкий дождик. И все это вместе: тронутый первыми осенними красками лес, вечер, заброшенная дорога и скучный дождь — никак не вселяло в сердце бодрость, а в душу веселье по поводу возвращения домой.
Оба вездехода только что, продравшись сквозь лес, выбрались на дорогу и теперь стояли бок о бок, ожидая дальнейших приказаний.
— Ничего себе, — сказал Валерка Стихарь, сидевший за управлением живой машины по имени «Маша», — давненько по дорожке этой никто не ездил, не ходил… И куда теперь? Налево или направо?
— Нам бы до жилья какого-нибудь добраться, — отозвался из «Ганса» Дитц. — А то до сих пор непонятно, где мы.
— А чего тут понимать, господин обер-лейтенант. — хмыкнул Вешняк. — В России мы.
— И откуда тебе это известно? — ворчливо осведомился Майер. — По лесу проехались и сразу — Россия?
— У нас, в Германии, тоже леса есть. — И, подумав, осторожно добавил: — В некоторых местах.
— Не говоря уж о какой-нибудь Канаде, — добавил Хейниц.
— Как хотите, — сказал Вешняк. — Только Россия это. Сердцем чую.
— Давай направо, — приказал Вел га. — Если есть дорога, значит, куда-нибудь она, а приведет.
— Направо так направо, — легко согласился Стихарь и развернул машину. В поселок въехали уже в полной темноте.
