— Это очень странно. Все знают, а вы — нет. Вот вы сказали, что вы — спецотряд, посланный, чтобы разобраться и все такое прочее. А разрешите узнать, кем вы посланы?
— Это длинная история, — ответил Дитц. — Боюсь, вы не поверите. А если не поверите, то наше дальнейшее сотрудничество станет практически невозможным. Согласитесь, нельзя сотрудничать с теми, кто тебе не верит.
— Э-э, господин обер-лейтенант… Кстати, вы, я так понимаю, немец? Еще одна странность. Ну да ладно… Так вот, за последние годы со всеми нами случилось столько абсолютно невероятных вещей, что лично для меня поверить во что угодно не составит большого труда. Разумеется, в том случае, когда я увижу, что мне не врут. А я это увижу, будьте спокойны. Потому что если бы я не умел различать правду от лжи, то никогда не сумел бы руководить людьми, да еще и в столь печальных обстоятельствах, которые мы все с вами имеем. Конечно, я не собираюсь требовать от вас раскрытия каких-то тайн и секретов, которые вы раскрывать не вправе. Но общая информация мне нужна. Согласитесь, что это справедливо. Говорят, что времена всегда тяжелые, но наши времена не просто тяжелые. Они, вполне вероятно, последние. Так что мне не с руки доверяться первому встречному. Вы, разумеется, сильнее, но мне кажется, что…
— Одну минуту, — поднял ладонь Велга. — Извините, Леонид Макарович, но уж больно много слов. Мы и так все давно поняли и ничего не имеем против. Тем более что скрывать нам нечего.
И Велга (уже в который раз) поведал вкратце историю отряда. Он рассказал о том, как раса сварогов выкрала из лета сорок третьего года два взвода разведки, советский и немецкий, и заставила их сражаться между собой, чтобы за счет землян решить свою застарелую проблему. О том, как бывшие смертельные враги объединились и заставили считаться с собой сразу две космические Империи. О возвращении на Землю-бис, о последующих боях и приключениях, о Координаторе и Распорядителе, о Воронке Реальностей, Доме Отдохновения на планете Лоне и теперешнем задании.
— И вот мы здесь, — закончил Велга. — Мы готовы попытаться оказать помощь, но, повторяю, ничего не знаем о том, что у вас произошло и происходит.
Во время всего повествования никто из хозяев не вымолвил ни слова. Только восемь пар глаз ни на секунду не отрывались от лица лейтенанта, а местный разведчик Соболь так и вовсе, как приоткрыл рот в самом начале рассказа, так и закрыл его лишь тогда, когда Александр умолк.
— Похоже на фантастический роман, — вздохнул Леонид Макарович. — А я, надо сказать, никогда не любил фантастику. Однако должен признать, что все происшедшее на Земле за последние четыре года тоже самая что ни на есть фантастика. Так что…
— Вы нам верите? — спросил Дитц.
— Эти машины… — ушел от прямого ответа Леонид Макарович. — На которых вы приехали. Они не с Земли, да?
— Мало того, — сказал Велга, — это даже и не совсем машины. Они наполовину живые существа. У них даже клички есть.
— Вот как… Тогда понятно.
— Что понятно?
— Видите ли, на Земле уже четыре года никто из людей не ездит на машинах. И вообще не пользуется машинами. Никакими.
— Как это? — удивился Велга. — Совсем?
— Абсолютно. Мы бы, наверное, и рады, но сами машины нам этого не позволяют. Непослушание же карается смертью. Скорой и неотвратимой.
Дитц и Велга переглянулись. У обоих возникла одна и та же мысль: это какие-то сумасшедшие и предводительствует ими тоже явный псих…
— Не торопитесь с выводами, — грустно улыбнулся Леонид Макарович. — Я выслушал ваш рассказ, теперь вы послушайте мой. А уж проверить меня — раз плюнуть. Москва отсюда сравнительно недалеко — попробуйте туда проникнуть, и вы увидите, что будет. Правда, скорее всего, это будет последнее, что вы увидите в своей жизни.
— Рассказывайте, — кивнул Велга. — В конце концов, мы действительно прибыли сюда в первую очередь за информацией. Какой бы невероятной она ни была.
Глава 10
— Это случилось шесть лет назад, — медленно начал Леонид Макарович. — Забавно, я только сейчас понял, что еще ни разу никому об этом не рассказывал так, как сейчас расскажу вам. Не было необходимости. Конечно, у каждого из нас, выживших, своя история, но Великий Исход был одинаков для всех. Даже для тех, которые потом вернулись и стали Рабами. Да, мы тысячу раз обсуждали причины происшедшего, сопоставляли факты, спорили, искали выход, пытались бороться. Но вот так — взять и рассказать все с самого начала… Мне только что пришла в голову мысль, которая обязана была прийти еще лет пять назад. Тем более мне, бывшему журналисту и даже главному редактору газеты. Но тогда она не пришла, а пришла лишь теперь, с вашим появлением. Мысль о том, почему я до сих пор не догадался изложить события того страшного лета на бумаге? В назидание потомкам, так сказать. Можно, наверное, попробовать оправдаться тем, что было не до этого — слишком много сил и времени приходилось тратить на элементарное выживание. Да, можно. Но это будет оправданием лишь перед кем-то, но не перед самим собой. Я давно уже должен был это сделать. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Извините, что я все время отштекаюсь и не перехожу к главному, но уж больно все это неожиданно: ваше появление и воспоминания, и новые мысли, и чувства, и надежды, которые, оказывается, не умерли… Скажите, у вас есть с собой какое-нибудь записывающее устройство? Ну, что-то вроде магнитофона или диктофона?
— Есть, — чуть улыбнулся Дитц и притронулся кончиками длинных пальцев к нагрудному карману. — Все, что вы говорите, мой «Ганс», — он повел подбородком в сторону вездехода, — слышит и запечатлевает в своей необъятной памяти.
— Вот как? Замечательно. Хотя вообще-то могли бы и предупредить. Впрочем, не обращайте внимания — это так, застарелые комплексы играют. Что ж, раз вы пишете нашу беседу, постараюсь больше не отвлекаться.
— Да вы не волнуйтесь так, Леонид Макарович, — сказала Аня. — Мы все понимаем. Рассказывайте, как вам удобно. Кстати, мужчины, вам не стыдно? Мы явились незваными гостями, да еще и с пустыми руками. А?
— С утра пить вредно, — назидательно заметил Майер.
— У тебя, Руди, одно на уме. Я не о спиртном говорю. Кофе! Леонид Макарович, как у вас с кофе?
— С кофе у нас плохо, — заблестел глазами Леонид Макарович. — Даже не плохо, а просто никак. Старые запасы давно закончились, а новым взяться просто неоткуда. А у вас что, есть кофе?
— Найдется. Миша, тащи!
После чашки крепкого кофе, Леонид Макарович заметно повеселел и уверенно продолжил рассказ:
— Вообще, если сказать кратко, то Великий Исход случился из-за того, что человечество, грубо говоря, допрыгалось. Семьдесят-восемьдесят лет назад, то есть в то время, из которого вы родом, никто не предполагал, к чему может привести безудержное развитие, потребление и размножение. Чуть позже, в последующие тридцать-сорок лет, все были уверены, что наука и техника способна, если и не сегодня, то завтра, точно справиться с любой могущей возникнуть перед человечеством проблемой. И вообще большая часть второй половины двадцатого века прошла в военном, техническом и научном противостоянии двух миров и соответственно страхе перед ядерной войной. Слабые и редкие голоса отдельных ученых, предупреждавших о том, что нельзя безнаказанно черпать земные ресурсы и цинично уничтожать все живое на планете ради прихоти и сиюминутных желаний даже не человечества, а всего лишь незначительной его части…
Вы знаете, что такое «золотой миллиард»? Нет? В конце прошлого и начале нынешнего века так называли население наиболее развитых стран. В то время как всего на Земле жило к Великому Исходу
