складывать в уме разрозненные факты и события в цельную мозаику жизни Вселенной. Так, чтобы не оставалось пустых темных пятен или кусочков, сидящих явно не на своих местах. У него не было ни тщательно, до малейших деталей, разработанного плана «сборки», ни какого-то образца, по которому он мог бы сверяться. Был только разум — лучший на свете инструмент для анализа. И безупречно отточенное чувство, помогающее мгновенно увидеть всю картину целиком. Увидеть и оценить. Сейчас картина не складывалась. Такое бывало и раньше. Но раньше Координатору довольно быстро удавалось мысленно расставить все на свои места и дальше уже поручить соответствующие мероприятия Распорядителю. Теперь же процесс явно затягивался.
Координатор не оперировал человеческими мерами времени. С его точки зрения, год и день практически ничем не отличались друг от друга. Время для него было не воображаемой осью координат, с нанизывающимися на нее большими и маленькими событиями, а живой, пульсирующей в особом ритме субстанцией, и чувство этого ритма, умение подстроиться под него и предсказать следующий толчок-удар, и являлось для Координатора истинной мерой времени.
И дело сейчас было даже не в том, что ему, Координатору, не удавалось быстро разобраться в изменяющейся картине мира — картину эту он продолжал видеть целиком. Дело было в том, что эта картина ему не нравилась. И он не мог понять, чем именно она ему не нравится. Его разум говорил, что все стоит на своих местах, и время пульсирует в том же мощном и вечном ритме, что и всегда. Но его чувство… Его чувство не верило разуму. Так хороший врач, слушая дыхание пациента, еще не ловит ухом даже эха постороннего шума, свидетельствующего о подступающей болезни, но уже знает, что этому, на вид вполне здоровому человеку очень скоро придется лечь на больничную койку.
Надо позвать Распорядителя, подумал он. Может быть, я что-то пропускаю, не вижу. Что-то лежащее на поверхности. Так бывает.
Распорядитель появился в своем всегдашнем облике; квадратная приземистая фигура с длинными руками и круглой трехглазой головой — два глаза синих и один красный.
— Звали, Координатор?
— Праздный вопрос.
— Издержки полевой работы, увы. Чем больше общаешься с Низшими, тем чаще перенимаешь их привычки. Что делать, разговаривать-то приходится на их языке.
— Надо избавляться. Мы — не Низшие.
Распорядитель молча пожал плечами. Координатор мысленно вздохнул и продолжил:
— Я беспокоюсь, Распорядитель.
— О чем?
— Если бы знать точно… В том-то и дело, что при кажущемся порядке и гармонии, я ощущаю сильнейший дискомфорт. Что-то в мире идет не так, как должно идти, но я не могу понять, что именно.
— Это на вас не похоже, Координатор.
— Я знаю. И поэтому мне не по себе. Дурацкое, надо признать, состояние.
— Чем я могу помочь?
— Я подумал, что, возможно, чего-то не замечаю. Чего-то явного, находящегося совсем рядом, но тем не менее ускользающего. Какого-то факта, или группы фактов, или даже целой тенденции.
— Так бывает.
— Да, бывает… Скажите, Распорядитель, вы не замечали чего-то странного в пульсации временного континуума? Возможно, легкого сбоя или изменения ритма?
— Нет. Но я замечаю другое.
— Что именно?
— Мне не нравится то, как происходят события на основной Земле. Уже давно не нравится.
— Да, Земля… Вы справились, кстати, с той проблемой? Земля доступна?
— Да, справился. Но у меня, раз уж вы сами задали вопрос, складывается впечатление, что нами манипулируют.
— Манипулируют? Нами?! Вы думаете, о чем говорите?
— Ну, может быть, не совсем напрямую… У меня нет доказательств, но ощущение такое, что кто-то намеренно вмешивается в ход развития человеческой цивилизации на Земле.
— Что значит, вмешивается? Можно подумать, мы не вмешиваемся!
— Вы лучше меня знаете, что мы вмешиваемся лишь тогда, когда нет иного выхода. Когда невмешательство означает неминуемую гибель той или иной цивилизации. Мы спасаем. Иногда, 'очень редко, корректируем. И это все. Мы не учим их, как жить. Они учатся этому сами.
— Так. А о каком вмешательстве говорите вы?
— О вмешательстве, носящем совершенно иной характер. Как будто… как будто кто-то хладнокровно ставит над земным человечеством эксперимент. И эксперимент жестокий.
— ?..
— Я же говорю, что это всего лишь впечатление. Никаких фактов. Но… вы никогда не задумывались над тем, что статистика катастроф, эпидемий, глобальных войн и прочих нештатных и весьма неприятных ситуаций именно на Земле в последнее время несколько… э-э… превысила средние значения?
— Нет, мне ничего подобного не казалось. Просто люди по своей природе таковы, что вечно устраивают сами себе неприятности. Гуманоиды, что с них взять…
— Мне известна эта ваша точка зрения. Не буду сейчас говорить о том, что я с ней не совсем согласен. Тем более что мы обсуждали это неоднократно. Хотя во многом вы и правы. Я о другом. Лично мне кажется, что даже с учетом всех этих… гуманоидно-человеческих факторов на Землю валится слишком много бед. И снаружи, и, так сказать, изнутри. Да и характер их… Взять, к примеру, последние события. Знаете, что там произошло?
— Откуда? Вы мне пока не докладывали, а сам я слишком занят, чтобы уделять особое внимание одной планете. Пусть даже и находящейся на особом положении в мироустройстве. Так что же там произошло на этот раз?
— Уникальный случай. На Земле одновременно самозародились еще два разума. Один машинный, компьютерный. А второй — живой, природный. Я бы сказал, что это единый разум самой планеты.
— Хм… А что здесь уникального? Нам такие планеты известны. Разумный Океан, разумный Лес… Да и компьютерный, машинный искусственный разум не такая уж редкость во Вселенной. Иное дело, что такой разум, как правило, немедленно начинает конфликтовать со своими создателями и чаще всего гибнет. Но мы знаем и примеры нормального сожительства.
— Да, но тут оба этих разума возникли одновременно! Мало того, я склонен подозревать, что именно компьютерному разуму удалось сделать так, что я не мог некоторое время лично попасть на Землю.
— Даже так? Действительно, такого я что-то не припомню. Возможности искусственного разума обычно весьма ограничены. Впрочем, как и любого, только лишь зародившегося… Подождите, давайте я угадаю, что было дальше. Между ними, конечно, началась война?
— Именно. Она и сейчас идет. Человечество в союзе с живым единым разумом планеты схлестнулось с разумом искусственным, компьютерным. И это хорошо, потому что иначе все шло к окончательной деградации и в конечном счете гибели людей. Кстати, войну спровоцировал известный вам отряд. И вовремя, надо заметить, спровоцировал. Но мы отвлеклись.
— Да. Вы говорили об эксперименте.
— Я говорил о своих впечатлениях.
— Хорошо. Допустим, так оно и есть. И кто тогда, по-вашему, может проводить подобный эксперимент? Мне такая сила неизвестна.
Распорядитель очень красноречиво промолчал, скосил в сторону два синих глаза (третий, красный, продолжал глядеть прямо на Координатора) в сторону и переступил с ноги на ногу.
— Бросьте, — неуверенно произнес Координатор. — Этого не может быть.
Утро следующего дня не принесло изменений. То же солнце, то же небо и та же летняя звенящая тишина вокруг.
