того, как она случилась. Почти всегда. Я видел, что грядут голодные времена, но не знал, как предотвратить голод! Мои сны были бессвязными, и старейшины, выслушивая меня, хмурились и разводили руками. Потом пришли люди – и поток продовольствия иссяк, превратившись в пересыхающий ручеек. Не потому, что еды не хватает – гораздо выгодней сеять поменьше и держать нас на голодном пайке, чем засевать больше полей!
Руки пожилого гнома непроизвольно сжались, и сухая палка, которую он машинально вертел, затрещала, встопорщившись измочаленными лохмотьями. Он недоуменно посмотрел на окровавленную ладонь и, вытянув откуда-то чистую тряпицу, приложил к лопнувшей от напряжения коже, продолжая говорить уже спокойней.
– Тогда я попытался увидеть возможность спасения. Часами, обливаясь потом, я валялся на жестком ложе, входя в транс, но лишь темнота обступала меня. А дети – наши дети! – продолжали голодать. И вот когда я совсем отчаялся, я увидел лес предгорий и волка, выбегающего из-за деревьев. Узнав местность, я напросился в дозор у старой штольни – только не видел до сих пор ничего интересного… Ничего, кроме тебя.
Элан поперхнулся недоеденным куском, торопливо глотнул из подставленной кружки и закашлялся еще больше от хлынувшего в глотку вина.
Меч недовольно заерзал вдоль позвоночника, сделал что-то, отчего спазмы как рукой сняло, и попросил:
– Спроси его, что стало с грибницами.
Элан, с трудом переводя дыхание, повторил вопрос. Бородачи разом напряглись, недоверчиво уставившись на странного пришельца. Тот, что помоложе, молниеносно выхватил нож и прижал к боку оторопевшего Хранителя:
– Откуда ты знаешь про грибницы?
– Аккуратнее! – Элан, не обращая внимания на щекотавшее ребра лезвие, смотрел на старшего гнома спокойно и уверенно. Во всяком случае, старался таким выглядеть, потому что понятия не имел, к какой из сокровенных тайн подземного народа ненароком прикоснулся. – Если я спрашиваю, значит, могу помочь. Или вы уже разуверились в своих снах, уважаемый?
Видящий народа гномов все так же недоверчиво смотрел из-под нависших бровей.
– Я видел не тебя… Я видел волка!
– Не стоит доверять внешности, почтенный гленд. Я мог бы прийти и волком – бежать между деревьями в лесной шкуре предпочтительней, однако некоторые встречи учат спешить не торопясь. Можно, конечно, и обернуться, но я предпочту показать вам это.
Элан аккуратно достал верительные грамоты эльфов, завернутые в зеленые листья вечных деревьев. Бородачи остолбенели, пожирая глазами сверток в руке Хранителя. Потом осторожно вынули его из рук Элана – заинтригованный, он не возражал, – медленно положили на землю, отложив в сторону само послание – и принялись с благоговением рассматривать сами листья.
– Меллорн! Он еще жив!
Время текло, а гномы все так же стояли перед несколькими листьями – несмотря на долгую дорогу, они выглядели сочными и свежими, будто только сейчас сорванные с дерева. Наконец один из гномов поднял голову, и Элан с удивлением увидел дорожки слез на суровом лице.
– Наши грибницы погибли. В одночасье, исчезнув сразу все – и полностью. Восстановить их без листьев священного дерева эльфов было невозможно. А в то, что они остались в лесах, никто уже не верил… Слишком давно аллорны не подавали о себе весточки. Ты вернул нашему народу друга – и надежду. Это достойный подарок.
Элан подумал – и упал на землю, корчась от смеха:
– Ну, длинноухие! Это надо же! Меня столько раз шмонали по дороге, вертели послание, пытаясь понять смысл написанного, а на то, что на самом деле рассказывало обо мне и о них лучше всего, никто и внимания не обратил! Умно!
Гномы замялись, но вскоре и их раскатистые баски присоединились к смеху Хранителя.
– Это да! Это вполне в их стиле! Вряд ли они доверили бы бумаге то, что мог сказать обычный лист. Но расскажи нам о них! Почему вестей от них не было так долго?
– Эта история долгая и интересная. Вот только рассказывать ее я буду в присутствии старейшин.
– Тогда нам пора собираться! – Видящий аккуратно завернул послание в листья и вернул Хранителю. – Передашь это большому кругу. Послание эльфов заслуживает того, чтобы быть врученным по всем правилам. К тому же – мы не знаем, что станет с листьями вдалеке от верительных грамот.
– Значит, ты утверждаешь, что ты – Хранитель фиолетового меча Предела, осколок Триединого, и находишься в поисках Дракона?
Двенадцать седых старцев с длинными белыми бородами сурово смотрели на Элана. Он стоял в тронном зале – огромном, тонущем во мраке. Вокруг него столпились гномы, а старейшины, сидя на возвышениях, каждый на своем троне, с интересом разглядывали Хранителя и светящийся и переливающийся всеми оттенками фиолетового цвета меч Предела над его головой.
Элан пожал плечами. Когда он в ответ на просьбу представиться выхватил из собственного тела Кристальный Пепел, он ожидал какой угодно реакции – только не ледяного спокойствия, сдобренного небольшой толикой вежливого интереса.
– Пожалуй, это действительно он. – Один из старцев задумчиво пожевал губами, разглядывая Rozotm`ech Zari. – Во всяком случае, тот был таким же.
Элан удивленно посмотрел на говорившего. Даже у эльфов никто не помнил прихода прежнего Хранителя, а этот так спокойно говорит об этом!
– Впрочем, есть верный способ убедиться. – Старейшина покусал седой ус, потом решительно встал и, подойдя к оторопевшему юноше, буднично попросил:
– Дай мне его на минутку.
Элан растерянно шагнул назад, поднося Меч к спине.
– Дай, – голос Меча был хриплым и чуть надтреснутым, словно от волнения. – Тебе… Тебе это ничем не грозит.
Растерянный Хранитель протянул Кристальный Пепел вперед, впервые расставаясь с ним по чьей-то просьбе. Сияние вокруг Меча потускнело, став приглушенным, и обволокло приземистую фигуру гнома. Тот помолчал, прислушиваясь к чему-то внутри себя, улыбнулся и кивнул, аккуратно возвратив Rozotm`ech Zari растерянно молчавшему Элану. Затем закрыл глаза – и медленно сполз на землю на глазах оторопевшего Хранителя.
Он все еще стоял, когда к упавшему старейшине подошли несколько гномов и, уложив на принесенные носилки, ровной поступью вынесли его из зала.
Возле Элана оказался совсем седой старейшина, ободряюще положив руку ему на плечо.
– Гномы живут недолго. Больше людей, но гораздо меньше, чем аллорны. Около пятисот лет. Но у нас сильная воля, и если старейшина решит, что должен дождаться следующего Хранителя, чтобы засвидетельствовать его приход – никто, ни время, ни смерть не сможет ему помешать… Он был мне прадедом, и я могу засвидетельствовать, что он умер, выполнив свой долг. Пойдем, будешь гостем нашей семьи.
– Я должен идти. – Хранитель смотрел, как носилки в сопровождении старейшин выносят прочь и все больше гномов присоединяется к ним, появляясь из темноты зала.
– Ты должен пройти последнее испытание – силой гор, и тогда народ Молотов пойдет за тобой. Это будет завтра – а сегодня все скорбят по ушедшему.
Элан помолчал, глядя на печальную процессию, и двинулся за своим провожатым.
Гигантские ворота, покрытые толстым слоем ржавчины, дрогнули и начали раскрываться. Толщина их, с туловище упитанного гнома, вызывала почтение одним своим видом. Отряд гномов, дежуривших у врат, напрягся, зажглись фитили у странного вида машин, подсоединенных к бочкам с маслом, – но за воротами было пусто и тихо.
Темный зев пещеры раскрытой пастью гигантского чудовища зиял перед Хранителем.
– Когноте-грох, сумерки тьмы. Так наши предки окрестили эту часть старых штолен. Когда-то здесь добывали очень редкий, жизненно необходимый всему народу Молотов минерал. Смотри, вот он, – в руке у
