Отстав от новейших модных течений, Конан Дойл укрылся в воображаемом царстве научной фантастики, хотя успехи его на этом поприще все же уступали прежним. Научная фантастика была той чистой доской, на которой он мог опробовать новые идеи и увлечения, как это некогда было с 'Затерянным миром'. Одним из последних его увлечений стала легенда об Атлантиде. В 'Блужданиях спирита', хронике своего австралийского лекционного турне, Конан Дойл довольно подробно останавливается на судьбе этого мифического острова, прослеживая ее по трудам Платона и сочинениям древних египтян. Если эта легенда правдива, рассуждает он, то гибель Атлантиды должна была бы поднять такую колоссальную волну-цунами, что смыло бы большую часть населения Земли и освободилось бы место для теперешних обитателей. Сходная судьба, туманно намекает он, быть может, ожидает и наш мир. 'Великая война — это, возможно, лишь первый звоночек'.
В ноябре 1928 года Конан Дойл отправляется в пятимесячное лекционное турне по Африке с заездом в те места, где он побывал во время Бурской войны. К концу путешествия зной и долгие переезды сказываются на его здоровье: появляются головокружение и боли в груди. Стараясь, по возможности, скрыть симптомы от близких, он продолжает держаться как бравый солдат, но как специалист-медик прекрасно понимает, что его кампания близится к концу.
Врачи, которых пригласили, подтвердили то, что он и сам знал: 'Я пишу это в постели, так как надорвал здоровье и заболел грудной жабой. Остался небольшой шанс, что мне удастся, не откладывая, посоветоваться с самим Гудини. Я смотрю вперед совершенно спокойно. В этом одно из благ, даруемых спиритическим знанием: оно изгоняет страх перед будущим', — написал он одному из своих американских корреспондентов.
Доктора предписали полный покой. Больному отвели комнату на первом этаже — ему было трудно подниматься по лестнице. Подходил к концу 1929 год. Конан Дойл как мог старался отвечать на письма и держать дела в порядке. Часто писал не сам, а диктовал своему секретарю, майору Вуду. Приписка от руки внизу одного машинописного письма показывает, как медленно приходил он в себя: 'Я все еще прикован к постели, могу пройти сто ярдов, не больше. Болей уже нет'. За диетой его строго следили, на рождественский ужин он вынужден был довольствоваться кистью винограда.
В первые месяцы 1930 года здоровье его порой ненадолго улучшалось. Эти просветы он использовал для редактуры автобиографических заметок, добавил туда главу 'По сегодняшний день', а также написал коротенькое предисловие к 'Краю Неведомого' — сборнику эссе о спиритизме.
Первого июля Конан Дойл последний раз вышел на позиции. В течение нескольких последних месяцев он боролся против старинного закона, который назывался 'Закон против ведовства', был принят еще при Якове I, а ныне реанимирован как инструмент для преследования медиумов. В ответ на его выступления посыпались письма с протестами. Конан Дойл попросил министра внутренних дел Дж. Р. Клайнса принять его. Джин сопровождала мужа в министерство и, сжимая в кулаке пузырек с нюхательной солью, озабоченно смотрела, как муж с трудом подымается с кресла и начинает читать заготовленную речь. Но министр Клайнс был больше обеспокоен состоянием здоровья своего гостя, чем убедительностью его доводов. 'Садитесь, пожалуйста, сэр Артур', — сказал он и предложил ему воды. Но Дойл продолжал произносить речь, барабаня пальцами по груди, словно заставляя сердце биться.
Домой он вернулся обессиленный, но все же у него оставались дела, которые он не мог передоверить другим. Холодным утром он, как вспоминал его сын, открыл дверь спальни и тайком, никем не замеченный, вышел в сад; чуть погодя дворецкий услышал, как в коридоре упало что-то тяжелое. Он вошел — Конан Дойл лежал на полу и ловил ртом воздух.
Одной рукой он держался за сердце, в другой — сжимал одинокий цветочек — белый подснежник.
Он говорил родным, что не хочет умереть в постели. Когда конец был уже близок, они помогли ему перебраться в кресло, откуда ему был виден суссекский пейзаж. Здесь он и умер утром в понедельник 7 июля 1930 года. Ему исполнился семьдесят один год. Его последние слова были обращены к жене. 'Ты чудесная', — сказал он ей. 'Читатели увидят, — написал он несколькими днями раньше, — что у меня было много приключений. Но самое великолепное ждет меня теперь'.
Примечания
1
Характеристика Ирен Адлер, героини 'Скандала в Богемии'. Перевод Н. Войтинской.
Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, произведения Артура Конан Дойла цитируются по Собранию сочинений в 10 тт. — М.: Останкино, Слог, 1991–1996. (Здесь и далее — прим. ред.)
2
Джон Бахан (1875–1940) — шотландский писатель, поэт, публицист, историк, издатель;
сэр Эдвард Монтагю Комптон Маккензи (1883–1972) — английский писатель-романист.
3
Аллюзии на рассказы 'Черный Питер' и 'Загадочное происшествие у моста Тор'.
4
Выражение 'Game is afoot! ''(англ.) встречается в рассказах о Шерлоке Холмсе несколько раз ('Убийство в Эбби-Грейндж', 'В сиреневой сторожке' и др.), передается разными переводчиками по-разному (в частности, 'Гон начался!' — Н. Вольпин) и является цитатой из У. Шекспира. Король Генрих V. Акт III. сцена 1. Перевод К. Бирукова (Король Генрих, обращаясь к войску, сравнивает рыцарей с тиграми, а йоменов — с борзыми: 'Поднят зверь!').
5
Перевод Е. Туевой.
6
'Горе? имеем сердца' (лат.) — библейское выражение, пошедшее в литургию. Плач Иеремии. 3:41.
