Ей вдруг вспомнился один странный парадокс, услышанный ею от одного опытного и маститого сыщика, с которым она делала интервью к Дню милиции. «Чем больше я получаю доказательств виновности подозреваемого в убийстве, – сказал он ей, – тем больше я сомневаюсь в их истинности и начинаю верить в его непричастность. Стечение обстоятельств – коварная штука. Однажды я заплатил случаю невосполнимую дань. И теперь, как говорится, на воду дую».
«Ладно, и мы не будем торопиться, – размышляла Катя. – Тоже подуем на воду. Вину Синеухова все равно пока ничего не подтверждает, кроме его голословного признания. А не надо забывать его диагноз – психопатия. Надо дождаться результатов биологической экспертизы. Может, она кое-что разъяснит».
Тут в кабинет заглянул оператор телегруппы Лева Львов.
– Привет, привет. – Он плюхнулся на стул и протянул Кате баночку ледяной пепси. – Ну и жарища на улице! Я с ДТП на Каширке. На солнце градусов тридцать, как в Сахаре. А ты, Екатерина, все пишешь, все пером скрипишь. Все скрипи-ишь и скрипи-ишь – как кузнечик.
– Как сверчок. Они зимой скрипят за печкой. – Катя положила статью в папку. – Лев, мне тут одна вещь от тебя потребна.
– Что за вещь? – Лева облокотился о стол. – Когда женщина начинает меня о чем-то просить, я… делаю всегда, как она хочет. Так что за вещь, что тебе
– Ты с группой захвата в притон в Знаменске выезжал, – Катя безмятежно улыбалась. – Героинщиков снимал. Про ломку что-то говорил, про
– И это все? – Лева разочарованно приподнял свои роскошные самурайские брови. – Все, что тебе от меня потребно на эти выходные? Подумай хорошенько. Не торопись.
– Все, Левочка.
– Хорошенько подумай.
– Кассету, Лева, я жду.
– Па-ажалуйста. – Львов подошел к тумбе с видеоаппаратурой, порылся в ящике и достал нужную видеокассету. – Твои запросы, ласточка, на редкость скромны.
– Я всегда славилась скромностью. – Катя спрятала кассету в сумку. – Это одно из моих многочисленных достоинств. А ты не знал?
Домой она отправилась не сразу. Решила сначала заскочить в «Птицу» на Пушкинской: опустевший холодильник требовал пополнения запасов. А после «Птицы», несмотря на вечернюю духоту, Катя просто не могла уже не зайти в «Наташу» и перемерила там целый сонм изящных дорогущих босоножек испанской кожи.
Было уже семь вечера, когда она наконец рассталась с обувным отделом, нырнула в поток прохожих на Тверской и на ступеньках подземного перехода внезапно столкнулась с… Павловым.
– Катя, вы? Вот здорово! – Он стоял прямо перед ней: такой свежий, чисто выбритый, подтянутый, в белоснежной сорочке с галстуком и идеально отглаженных брюках.
Катя помнила его вчера совсем иным: в футболке, джинсовых шортах, с завязанным у пояса узорным свитером. Ночная попойка должна была как-то на нем отразиться – отечностью или небритой щетиной… Но нет – даже следа «споласкиваний дачи» на лице Павлова не замечалось. На Катю смотрел клерк, этакий эталон
– Вы куда идете? – спросил этот «белый воротничок» бодро и радостно.
– Я вообще-то домой иду, а вы… – Катя замялась.
Павлов галантно забрал у нее пакет с полуфабрикатами.
– Вы думали, что мы до сих пор гудим? Угадал? Нет, увы, увы. Ночь миновала, чаши опустели. Но хорошо посидели. Ой, хорошо! Молодость вспомнили, розовую юность. Я под утро от Сережи ушел. Мой «партизан» – ранняя пташка. В семь уже на ногах. Мы с ним во дворе бегаем, а потом на лоджии водой обливаемся.
– Как это на лоджии?
– Ванночку ставлю и поливаю его из кувшина. Свежий воздух, прохладная водичка. Спартанца ращу. Теперь на даче вот будем купаться ходить. А вы очень домой торопитесь? – Павлов улыбнулся. – Может, зайдем перекусить? – и он кивнул на громоздившийся за их спинами «Макдональдс». – Я ужасно рад, что вы вот так неожиданно об меня споткнулись.
– Я не споткнулась, – Катя тоже улыбнулась. Глупо, как ей показалось, но от этой глупости отчего-то стало весело. – Вообще-то я не особенно тороплюсь.
– Тогда идемте. Я с девушкой лет сто в кафе не сидел, честное слово. Доставьте мне такое удовольствие.
В «Маке» Павлов усадил Катю за белый пластмассовый столик на втором ярусе, а сам спустился к стойке и через минуту вернулся с подносом, ломившимся от бумажных сверточков и стаканчиков.
В его отсутствие Катя переводила дух – в зале «Мака» вовсю работали кондиционеры.
– А вы, Виктор, вроде бы в отпуске, – сказала она, когда он сгрузил на столик чизбургеры, жареную картошку, коктейли и сладости.
– Вроде бы. Но еще не почувствовал даже. А вот сегодня в офис срочно вызвали. Нет, надо из Москвы немедленно убираться. А то замучают.
– Вы в турагентстве работаете?
Он кивнул.
– «Восток» наша контора называется, а это дело тонкое.
