ринулся к калитке.
Они всей гурьбой последовали за ним. По лицу Сорокина было видно, что такой реакции на свои обвинения он не ожидал. «Идиот истерический, – злилась Катя. – Не видит, что ли, какая она… Жаль, ему Шурка в лоб не двинул!»
– Юлия ее сейчас посмотрит. – Кузнецов саданул по калитке ногой, и она, ветхая, едва с петель не соскочила. – А там, если что, я за врачом мигом съезжу, из-под земли достану.
– Оставь ее, не носи никуда, – догнавший его Владимир вдруг решительно взял его за плечо. – Ну чем она может помочь, кроме…
– Отстань, – Кузнецов, дернувшись, сбросил его руку. – Не лезь не в свое дело. Я же в твои не лезу, правда? Катя, откройте калитку! – Это относилось уже к калитке дачи Чебукиани. – Она не заперта, ну, скорее же!
Участок соседей встретил их покоем и тишиной. Пчелы жужжали на настурциях, птахи пересвистывались в кроне старой липы у крыльца. На дорожке лежал брошенный кем-то гамак. На садовом столике стояла корзинка зеленых яблок и лежало какое-то вязанье – шаль или салфетка кружевная.
– Хозяева, што ль, нужны? Так они в доме, шибче стучите. Отдыхать, видно, полегли, спят. Ой, да что с девкой-то? Машиной сшибло?
Из-за угла дома появился голенастый мужичок в клетчатой рубахе и спортивных штанах с лампасами. Он косил лужайку перед домом, где трава росла чуть ли не в человеческий рост. Катя смекнула: видно, те работяги просто ходили по дачам с целью подзаработать на бутылку. И вот один подрядился к Александре Модестовне «скосить лужок». Внезапно она узнала в мужичке рассказчика из очереди, которого видела утром. Смешная кличка Колоброд ему действительно шла. Он уже явно принял на грудь и теперь едва держался на хлипких ножках, опираясь на косу, как на посох. А уши его, оттопыренные и лопоухие, просвеченные полуденным солнцем, напоминали рубины.
– Юлия Павловна! – загремел Кузнецов, не удостаивая мужичка взглядом. На всех парах он уже мчался к крыльцу. – Юлия Павловна, Нине плохо, помогите!!
Глава 16
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА
Катя впоследствии не раз вспоминала, как они приводили Нину Картвели в чувство. Сердце ее тогда сжималось от страха и тревоги. Ей уже казалось, что это совсем и не обморок, а… Странно, но прежде она всерьез и не задумывалась над тем, что вообще такое за штука – яд. И насколько скверно и дискомфортно начинаешь ощущать себя, сознавая, что человек, уже отправивший на тот свет при помощи яда одну жертву, до сих пор на свободе и, быть может, рядом, среди твоих знакомых. И ничто не мешает ему использовать яд и дальше в достижении своих – пока неизвестных следствию – целей.
Но тут Катя испугалась настолько, что сама начала себя успокаивать: нет, нет, ну при чем тут вообще Нина? Кому из них она может помешать? И с чего ты, глупая, взяла, что это признаки отравления? Что за кошмарные фантазии? У Нины просто…
Но и в этом случае утешить себя было особо нечем. Если подруга, нервы которой и так на пределе из-за разрыва с мужем, еще начнет до обмороков переживать и по поводу какой-то дурацкой игры в соглядатаи, это отразится на ее самочувствии и не дай бог на ребенке… «Надо немедленно уезжать, – решила Катя. – Ничего не попишешь. И рада бы я помочь Никите, да… Ради Нины все это нужно немедленно прекращать. Мы и правда не годимся для этой роли. Кто знает, что случится тут еще? И если в результате всего Нина потеряет малыша…»
– Тише, тише, что вы все так кричите? Вы переполошите всех соседей. – Юлия Павловна в халате (она, видно, на самом деле отдыхала после обеда) неторопливо спустилась с крыльца. – Шура, положите ее на землю.
– Но, Юлия Павловна… – взволнованный Кузнецов с Ниной на руках напоминал героя мексиканского сериала.
– Опустите, смелее. Земля придаст ей сил, разбудит ее.
Когда он повиновался, положив Нину у ног Юлии Павловны, та озабоченно оглянулась по сторонам. На крыльцо вышла и Александра Модестовна, кутавшаяся в красивый шелковый итальянский шарф. Катя также заметила и силуэт в окне наверху – кто-то явно наблюдал за ними со второго этажа. Катя предположила, что это, наверное, Олег Смирнов, ведь Сорокин сказал, что они с Кузнецовым приехали вместе.
Все происходящее постепенно начинало превращаться в какой-то нелепый фарс. Нина лежала на земле, а они глазели на нее. Платье ее задралось, открывая ноги. Катя сунулась было одернуть – нечего им всем на Нинку пялиться!
– Катенька, оставьте, не нужно. Сейчас все будет хорошо. Она придет в себя. – Юлия Павловна плавно опустилась возле Нины на колени. Приподняла ей голову, помассировала виски. Затем начала расстегивать пуговицы на Нинином платье-халатике, специально купленном на период беременности. Она обнажила Нине грудь, мягко помассировала соски, затем легко, невесомо возложила левую руку на ее выпуклый живот. Правой рукой она прижала ладонь Нины к земле, вдавливая ее в грунт.
– Что вы делаете, Юлия Павловна? – не выдержала Катя.
– Ш-ш, сейчас, сейчас… А что вы все так на нас уставились? Это что – бесплатный цирк? – Юлия Павловна обвела взглядом сгрудившихся над полуголой Ниной мужчин. – Извольте немедленно уйти. И вы тоже, Катя. Пожалуйста.
– Но Нине доктор нужен, я должна…
– Пожалуйста. Я вас очень прошу. Уйдите.
И Катя… Она не знала, как это случилось. Она ведь и не собиралась уходить, оставлять беспомощную Нину в руках этой женщины. В душе уже поднималась волна протеста, раздражения и злости: да как она смеет распоряжаться? Да кто она вообще такая? Но…
Ноги сделались как ватные, дрожали в коленях. Катя видела себя точно со стороны: вот она послушно идет по дорожке прочь. И не было сил даже оглянуться, что там она вытворяет с Ниной… И все же Катя оглянулась.
– Шура, вы останьтесь. Будет лучше, если девочка почувствует, что вы рядом. – Юлия Павловна
