вытеснившим из Катиной души все впечатления последних дней. Сергей Мещерский любил оказываться в центре внимания своих друзей именно в роли знаменитого путешественника, отправлявшегося, точно Чарлз Дарвин, на поиски неизведанного и неисследованного. И ни Катя, ни Кравченко не желали разочаровывать Князя своим равнодушием.
В среду Катя спешно выкроила два часа специально для посещения Красной Пресни. Кравченко вез ее туда молча. Он всю дорогу о чем-то сосредоточенно думал, хмурился, кусал губы.
– Ты что надулся? – осведомилась Катя. – Заболел или я тебя рассердила?
– Ни то и ни другое. – Он улыбнулся, но объясняться не стал.
«И не надо, подумаешь!» Катя отвернулась, сощурилась от яркого солнца: ну и марток! Этак еще ослепнешь, что значит: озоновый слой истончается. Она открыла бардачок и, увидев там Вадькины темные очки, потянулась к ним. Очки были самые пижонистые – даже Джеймс Бонд и то бы поостерегся нацеплять их на свой классический профиль. Катя, однако, нацепила, и…
– Боже, что это?
Она словно глядела в бинокль! Вон то окно в доме справа – оно же на седьмом этаже, а даже цветы на подоконнике видно! А вон чердак открыт на той крыше, и кошки дерутся… И трещина на лепном балконе – ну, просто рукой можно потрогать! Она сдернула очки.
– Это фантастика! У них такое увеличение. Для чего это, а?
– Игрушка для телохранителя. – Вадим снова улыбнулся. – Специальная шпионская штука: чтобы зрить и бдить, босса охранять от снайперов и разной сволочи, затаившейся на верхотуре.
– А с виду как обычные солнцезащитные.
– Так и должно казаться.
– А еще что у тебя есть из шпионских игрушек? Шприца с ядом в ботинке, случаем, не держите?
– Много будешь знать, Катенька, плохо кончишь.
– Подумаешь. – Она бережно вернула очки в бардачок и, помолчав, добавила: – У кого четыре глаза – тот похож на водолаза.
Кравченко только кивнул, соглашаясь, взгляд его снова уперся в пустоту. Катя чувствовала – что-то с ним происходит, что-то не так. Она решила набраться терпения: авось вместе с Князем они растормошат этого умника.
Мещерский встречал их у входа – оживленный, румяный, взволнованный: серый клубный пиджак в клеточку расстегнут, галстук «нон шалон» съехал набок.
– Дай-ка я его тебе поправлю. – Катя привела Князя в порядок. – Ну вот, как белый человек Миклухо- Маклай. Телевидение приехало?
– Четвертый канал, «Клуб кинопутешествий» и «Дважды два», – перечислил Мещерский с гордостью.
– Отлично, отлично. Скромненько и со вкусом. Вы стойте у стенда, а я сейчас. – Она юркнула в толпу, ища телевизионщиков.
Хоть бы знакомые попались, те, что на брифинги приезжают!
Знакомых, увы, она так и не увидела, однако телевизионщиков подстегивать и не требовалось. Они так и сновали по залу, перегороженному пластиковыми стендами и стойками-столами, и снимали все подряд.
Вскоре экспозиция, представляемая Российским турклубом, попала в поле их зрения. Мещерский дал энергичное и обстоятельное интервью корреспонденту залихватского вида, щеголявшему в объемном жилете цвета хаки с многочисленными карманами, набитыми аппаратурой. Он завороженно слушал каскад причудливых названий, рассыпаемых великим путешественником: Танганьика, Килиманджаро, Серенгети, Нгоронгоро…
А Кравченко по-прежнему хмурился, его недовольная физиономия составляла разительный контраст с излучающим блаженство лицом Князя. Распростившись с прессой, тот потер руки.
– Ну, ребятки, все. Сюжет пойдет, сказали. Вадь, ты что такой? Что-то случилось? Ты не заболел, часом?
– Нет.
– Ну вот что, пора подкрепиться и пропустить стаканчик. Здесь бар неплохой.
В переполненном баре они с великими трудами нашли свободный столик. Если бы не пластиковая карточка, пришпиленная к лацкану пиджака Мещерского, их бы просто не пустили: «Места только для членов клуба».
Мясо по-китайски Кате не понравилось. Она не любила свинину, даже такую хрустящую. Коктейль больше пришелся по вкусу. Она потягивала его и наблюдала, как Кравченко вяло жевал волован с ветчиной.
– Нет, ты все-таки заболел. Маслинку хочешь?
– Нет.
– Да что случилось-то? – спросил Мещерский тревожно.
Вадим посмотрел ему в глаза. Что случилось! Хотел бы и он это знать. Ведь действительно случилось. Вот только что?
Утром, когда он собирался ехать за Катей, в офис Чугунова на Кутузовском проспекте позвонил Арсеньев и попросил секретаршу соединить его с начальником охраны.
– Доброе утро, я насчет того вечера. Помните, был разговор…
