– Да ничего не было. Домой я вернулся. Спать лег. Сегодня утром вот с внуком возился.
– Но, может быть, до этого ночью вы вставали – в туалет там, воды попить, в окно смотрели?
– Вставал, конечно. Дело-то к старости идет, простата пошаливает. – Захаров вздохнул. – И в окно смотрел. Как не посмотреть. Только ведь тьма кругом, – тьма египетская, как в первый день сотворения мира. А электричество нам в Тутыши только в шестом часу дали. Холодильник на кухне заревел, заработал. Тут супруга моя встала – ей до города еще доехать надо. Слава богу, она про убийство еще не знает ничего, а то бы и к врачу не поехала, бог с ними, с глазами, когда такой ужас рядом творится. На улицу носа не высунешь. А вы, значит, молодые люди, это убийство раскрыть собираетесь?
– Собираемся, – ответил Никита.
– А те как же, извините? Отца Дмитрия смерть и Филологовой Натальи Павловны?
– И над ними мы работаем. В комплексе.
– В комплексе? Ишь ты… Ну, вам виднее. – Захаров скорбно покачал головой. – В комплексе, значит.
– Может, у вас какие-то соображения есть, личные? Вы ведь старожил тут, – спросил Никита, внимательно наблюдая за выражением лица старика. – Человек мудрый, наблюдательный.
– Да какие там еще соображения. Бесовские дела у нас тут творятся. Мерзость вавилонская! – Захаров снова покачал головой. – Отец Дмитрий сто раз прав был, когда это говорил – бесовство и мерзость.
– А когда он это говорил? По поводу чего? – спросил Никита.
Захаров с досадой махнул рукой.
– Да вы ж молодые, вы ж не верите ни во что, сами все знаете. А что тогда спрашивать, зачем? Отец Дмитрий правильно говорил: есть вещи, которые не рассудком постигаются, а верой. И потом он еще говорил – вера, она горами движет, а уж людьми-то…
– Вера во что? – спросил Мещерский.
Захаров не ответил.
– Ну, спасибо и на этом, – Никита не стал далее развивать эту смутную тему. – Сейчас вас домой отвезут.
– Не барин, пешком дойду, – Захаров натянул кепку. – Мне еще в сельмаг за хлебом надо, – он вздохнул и как-то пристально и печально взглянул на внутренность салона кримлаборатории. – Эх, машина… Компьютеры одни сплошные, экраны. Молодые вы. Все только на компьютер надеетесь. Он у вас и бог теперь и все такое. А вот вырубят свет, как у нас тут, – где они будут? И вы где будете вместе с ними? Сказал бы я, да вот только, извините, стаж мой педагогический сорокалетний этого не позволяет.
Глава 25
СОЖИТЕЛИ
– Надо обязательно отыскать Лыковых, – Мещерский дал волю своей тревоге, едва Захаров покинул их. – Надо что-то делать, Никита!
– Сначала расскажи мне все подробно, что было тут после того, как мы увезли Изумрудова.
– Разве Катя тебе не рассказала? Она не звонила?
– Звонила. Но я был уже на пути сюда. На дороге такие вещи не обсуждают.
Мещерский в деталях расписал, что видел.
– Остальное тебе Катя доскажет. Она все время тут была, с ними, я же уезжал вместе с Салтыковым. Когда мы вернулись, Лыковы тут же уехали.
– А Марина Ткач? – спросил Никита. – С кем она уехала – одна? А Малявин был тут вчера?
– Вчера я его не видел. Возможно, он был где-то с рабочими – парк очень большой. Но в дом он точно не приходил. А Марина уехала одна. Почти в одно время с нами. За ней приехало частное такси, она его вызвала по телефону. Нет, подожди… Она при мне Журавлева попросила его вызвать из Бронниц. Мальчишка позвонил.
– Тут до Воздвиженского, где они с Малявиным живут, от силы два километра. И ради этого вызывать из Бронниц такси? Ты не путаешь?
– Нет, я не путаю. Журавлев Валя машину вызвал. Приехала допотопная такая «шестерка» с шашечками. Белая. Водителя я не запомнил – темно было уже, дождь накрапывал.
– Значит, Лыковы уехали раньше ее?
– Раньше. Разница минут двадцать пять – тридцать.
– Ты вот рассказывал – Марина была подавлена арестом Изумрудова, так?
Мещерский вздохнул.
– Поговори об этом лучше с Катей, Никита. Она все эти тонкости понимает женские. Она была все время с ними, я же уезжал. Лично мне показалось, Марина Ткач была расстроена вовсе не арестом Изумрудова, а реакцией на этот арест Салтыкова.
– Ты думаешь, между ними раньше что-то было? Он с ней спал?
– Ой, не знаю, она ведь была очень красива. И в Лесное наведывалась чуть ли не каждый день. Я бы подумал, что Салтыков и она – любовники, если бы не этот Изумрудов. Неужели они всерьез обсуждали с Романом тему венчания? Это уже ни в какие ворота…
– Но ведь и женщин Салтыков не чурался. Он женат… Может, он бисексуал?
