Гайси энергично потер ладонями лицо. Чуть ли не в первый раз в своей жизни он не находил выхода из создавшейся ситуации.
– Габит, Аслан! – позвал он своих помощников. – Идите сюда, надо поговорить.
Ратуев допил коньяк в бокале и тут же налил еще. Вообще-то правоверному мусульманину не полагалось столько пить спиртного, но Гайси слишком долго жил среди русских; их привычка заливать и горе, и радость как-то незаметно перешла и к нему.
– Снимайте людей с Рю де Коло Аннет и Рю де Руаль, – приказал он, когда боевики вошли в его кабинет. – Они там больше не нужны. Что встали, как бараны перед грозой? – видя растерянность подчиненных, разозлился Ратуев. – Мне позвонили и сказали, что Салмана повезут по другой дороге.
– Это точно, Гайси? – решился уточнить Аслан. – Может, это ошибка? Я думаю…
– Делай, что тебе говорят, ишак! – окончательно выходя из себя, заорал Гайси. – Ты не должен думать, за тебя это делаю я! А ты должен только выполнять, что тебе приказывают!
Аслан удивленно посмотрел на кричавшего полупьяного Ратуева.
– Не много ли ты на себя берешь, Гайси? – спокойно спросил он. – Тебя пока еще никто не ставил старейшиной нашего тейпа. Ты такой же, как и мы… Да и Салман пока еще жив. А то, что он именно тебе поручил какие-то задания, ничего не значит. Ты же знаешь наши законы.
Ратуев сразу же сник. Аслан был прав, положение близко приближенного к одному из старейшин рода еще не давало право командовать другими, а уж тем более повышать голос.
– Извини, – пробурчал Гайси, – нервы сдают.
Аслан презрительно хмыкнул.
– Меньше пей, – посоветовал он, – тогда и нервы будут в порядке. Рассказывай, что случилось.
Он уселся в кресло и закинул ногу на ногу. Габит, его младший брат, скромно пристроился на диване. Он предпочитал не встревать в разговор взрослых членов тейпа.
Коротко рассказав о том, что ему сообщил тюремный охранник, Ратуев вопросительно посмотрел на Аслана. Тот сидел, нагнув голову так, что его лица не было видно. Это был верный признак того, что Аслан осмысливает информацию.
– Ты уверен в этом человеке? – тихо спросил он. – Может, это какая-то провокация?
– Чья? – опять повысил голос Ратуев. – Французов? Русских? Поляков? Думай, что говоришь, Аслан! Кому мы тут, на хрен, нужны! И халифат этот никому, кроме нас, не нужен!
Он быстро допил коньяк и попытался налить еще, но Аслан ловким движением перехватил бутылку и поставил ее возле себя.
– Прекрати пить! – жестко сказал он. – Ты становишься похожим на этих русских свиней, которые не просыхают.
Гайси помотал головой и пьяно рассмеялся.
– А знаешь, – проговорил он, покачивая перед носом у Аслана указательным пальцем, – в чем-то они, наверное, правы. Вот выпил – и проблемы как будто нет.
– Баран! – смачно заявил Аслан, откидываясь на спинку кресла. – Ты полагаешь, что, если Салмана не будет, тебе удастся занять его место? Напрасно! Люди не пойдут за тобой. Твой авторитет держится только на том, что тебя тянул Салман. Не будет его, не станет и тебя. В тейпе могут начаться раздоры, а это только ослабит нас…
– Мы можем объединиться с Кадыром, – глядя на собеседника мутными глазами, предложил Гайси, – это нас усилит…
– Заткнись! – грохнув кулаком по столу, оборвал его Аслан. – Забыл, как поступают с предателями? Тейп Кадыра никогда не был нам дружен. Мы воюем с ними двести с лишним лет!
– Аслан, ты ничего не понимаешь, – ухмыльнулся Ратуев. – Десять лет ты мотался по горам и лесам, стрелял, убивал, грабил, а я в это время учился. У меня европейский взгляд на проблему. И он сильно отличается от твоего, азиатского, с его дурацкими обычаями, верностью роду, кровной местью и прочими атрибутами Средневековья. Надо взглядом современного человека смотреть на мир, и если это выгодно, то на время можно объединиться со старыми врагами…
Мощный прямой удар в подбородок не дал Ратуеву договорить. От удара он перевернулся через голову вместе со стулом и уткнулся носом в ковер, которым был застелен пол.
– Мразь! – зло выкрикнул Аслан. – Сволочь! Предатель! Ты совсем охренел в этой вонючей Франции! Потерял стыд и совесть! Как только мы освободим Салмана, я лично сдеру с тебя шкуру. Живьем сдеру, чтобы видеть, как ты будешь из нее выскальзывать, словно змея!
Гайси с трудом поднялся на четвереньки, изо рта у него вытекала густая кровь. Сплюнув на дорогой ковер несколько обломков зубов, он прохрипел:
– Ты не спасешь Гудаева, а только погубишь его и людей. Спецназ не выпустит вас из квартала Сен- Шапель. Вот тогда-то и посмотрим, кто с кого будет сдирать живьем шкуру.
Аслан деловито обошел стол и ударом ноги заставил Гайси замолчать.
– Габит, – приказал он, расправившись с Ратуевым. – Немедленно возьми людей, сколько посчитаешь нужным, но езжай к Дворцу правосудия и осмотрись там, как удобней устроить засаду.
Младший брат, все это время спокойно сидевший на диване и бесстрастно наблюдавший за всем происходящим, быстро поднялся и, коротко поклонившись, вышел из кабинета.
Оставшись один на один с бесчувственным Гайси, Аслан выглянул из кабинета. В коридоре никого не было. Заперев дверь, он воровато огляделся и, крадучись, подошел к письменному столу Ратуева. Найдя в ящике моток широкого скотча, отрезал большой кусок и залепил им рот Гайси. Потом вытащил из кармана парашютную стропу, взобрался на стол, снял люстру и проверил на прочность крюк, на котором она висела. Удовлетворенно сопя, он слез со стола и, достав подкинжальный нож, принялся разрезать на Ратуеве одежду.
Глава 26
Демидов барабанил пальцами по рулю, напряженно всматриваясь в широкую улицу Рю де Сен- Шапель, на которой располагался комплекс зданий Дворца правосудия. Улица, как и весь этот квартал, получила свое название благодаря часовне, которая стояла во дворе комплекса. Свой «Ситроен» Купец поставил возле Отель-Дье, первой парижской больницы для бедноты. От нее Дворец правосудия был прекрасно виден.
План, который они в общих чертах набросали с Дроздом, был не просто дерзким. Он был безумным, как охарактеризовал его Локис, когда Купец рассказал ему о том, как они собираются выкрасть Гудаева. По мнению Володи, проводить подобные акции в центре Парижа надо было с предварительной подготовкой и тщательными тренировками. Впрочем, сам Локис ничего другого предложить не мог и потому был вынужден согласиться с тем, что придумал Дрозд. Впрочем, справедливости ради следовало отметить, что отход майор ФСБ просчитал весьма грамотно. Кроме того, он и люди в его группе были технически оснащены значительно лучше разведчиков. А это было огромным плюсом.
– Вовка, приготовься, – тихо сказал Демидов, взглянув еще раз на часы. – Скоро должен появиться фургон.
Сидящий на переднем пассажирском сиденье Локис делано зевнул. На самом деле Володя волновался не меньше своего командира, но, поскольку не был по стечению обстоятельств допущен к планированию операции, старался всячески подчеркнуть, что оскорблен этим до глубины души.
– У меня все готово, – проговорил он, демонстрируя респиратор и три баллона с веселящим газом. – Утро-то какое, а! Лишь бы ветерок не поднялся, а то снесет, на хрен, всю нашу завесу.
– Дрозд, если что, подстрахует, – сквозь зубы процедил Купец.
– Дрозд, Дрозд, – передразнил Локис Демидова. – Можно подумать, что этот Шурик всесилен, как господь бог…
– Тихо! – прервал его ворчание Демидов. – Фургон подъезжает.
К широкой лестнице и в самом деле подкатил темно-синий фургон с решетками на окнах, забранными мелкой сеткой. К машине немедленно кинулись вездесущие и нагловато-бесцеремонные репортеры. Демидов медленно выжал сцепление и включил передачу. «Ситроен» плавно тронулся с места, направляясь к фургону, из которого выскочили несколько полисменов. Расталкивая толпу, они совместно с подоспевшими к ним на подмогу судебными приставами попытались сделать коридор, чтобы беспрепятственно провести Гудаева во Дворец правосудия. Но едва тот вышел со скованными впереди наручниками руками из
