передвижной тюрьмы, как тут же засверкали вспышки фотоаппаратов и журналисты надавили на полицейский кордон, едва не сминая его.
– Пора! – шепнул сам себе Демидов и надавил на газ.
Спортивная машина, взревев мощным двигателем, сорвалась с места и, быстро набирая скорость, понеслась к Дворцу правосудия. На мгновение перед глазами Володи, успевшего натянуть респиратор, мелькнуло растерянное лицо регулировщика, который попытался остановить бешено мчавшийся «Ситроен». Последовал удар по кузову машины, как будто в него попал камень, и полицейский отлетел в сторону, раскинувшись «крестом». С заднего сиденья раздалось возмущенное мычание. Пристегнутый наручниками в ручке дверцы Люка пытался что-то сказать залепленным скотчем ртом. Он бился в какой-то отчаянной полуистерике. Стальные кольца наручников глубоко врезались в запястья, разрывая кожу и сухожилия.
– Сиди тихо, – зло просипел Локис, но Люка продолжал рваться и мычать.
Влетев на полной скорости в толпу репортеров, зевак и полицейских, Демидов резко нажал на тормоз. Автомобиль замер, ревя двигателем, с которого Купец для пущего шумового эффекта снял глушитель.
– Вова!!! Давай!!! – истошно заорал он, удерживая машину на сцеплении и давя на акселератор, внося ревом двигателя сумятицу. Володя, и без этого громко крича, сорвал кольцо-чеку с баллона и наотмашь зашвырнул его в толпу, одновременно выскакивая из машины. Раздался негромкий хлопок, и из вытянутого наконечника баллона повалил густой белый дым. Журналисты и стражи порядка стали зажимать носы рукавами, платками и просто ладонями, но уже было поздно. «Веселящий газ» попал им в легкие и начал действовать. Люди реагировали на него по-разному. Кто-то начинал дико хохотать, кто-то, глуповато улыбаясь, садился и с удивлением озирался вокруг. На кого-то газ действовал как мощная доза алкоголя или наркотика – они валились на тротуар и замирали в причудливых позах. Из Дворца правосудия на помощь своим коллегам спешили еще человек пятнадцать охранников и полицейских. Кое-кто из них на ходу доставал оружие.
Володя отмечал все это чисто машинально. Перед ним была только одна цель – Гудаев, продолжавший стоять, ничего не понимая, в пяти шагах от фургона, на котором его привезли. Подскочив к нему, Локис резко ударил эмиссара в солнечное сплетение кулаком, а, когда тот согнулся, добил его ударом в шею. Гудаев обмяк и начал заваливаться в сторону, но Володя быстро присел и принял бесчувственное тело на плечо. Швырнув в толпу еще один баллон-гранату, Локис побежал в сторону ревущего «Ситроена». Вслед ему захлопали беспорядочные пистолетные выстрелы. Володя уже открывал дверцу машины, когда кто-то грубо рванул его за плечо. Даже не оборачиваясь, Локис выбросил ногу в ту сторону, где, по его предположению, находился противник. Стопа погрузилась во что-то мягкое. Послышался сдавленный стон. Запихав как придется Гудаева на заднее сиденье, где, не в силах что-либо изменить, беззвучно плакал инспектор Люка, Локис уже собирался сесть сам, но ему это не удалось. Что-то сдавило ему шею так, что у него перехватило дыхание и потемнело в глазах.
– Ах, шайтан-батыр, – услышал он над самым ухом чей-то гортанный возглас. – Куда спешишь? Стой смирно, а то я тебе глотку перережу, как барану!
Володя почувствовал, как ему в шею уперлось стальное жало клинка, грозя проткнуть горло и сломать подъязычную кость. Стоявший сзади человек слегка проколол кожу, по шее Володи побежала тоненькая горячая струйка крови. Локис нервно сглотнул слюну.
«Черт! – мелькнуло у него в голове. – Вот это я попал!» Он видел крепкий затылок Демидова, который ждал, когда Володя сядет рядом, но не мог подать ему никакого знака.
– Смирно стой, ишак! – повторил голос и тут же закричал, призывая кого-то. Справа к ним мчались люди с закутанными кусками черной материи лицами. От здания Дворца правосудия, задыхаясь и кашляя, неуверенной трусцой бежали полицейские. Большинство из них уже достали оружие.
– Руки подними, свинья! – приказал горец.
Володя послушно поднял руки вверх, лихорадочно соображая, как окликнуть Купца. Но тот и сам, услышав крик горца, полуобернувшись, увидел, что случилось с его приятелем. Остальное Володя видел, как в замедленном кино. Демидов, разворачиваясь, пригнулся в сторону, выбрасывая на спинку сиденья обе руки с зажатой в них «береттой». Черный, пустой глазок пистолета уперся Локису в лоб. Володя мгновенно вспотел. Он чувствовал, как противные липкие струйки сбегают у него по позвоночнику. Демидов был прекрасным стрелком, но сейчас все осложнялось тем, что чеченец подколол Володю то ли ножом, то ли кинжалом. Локис не мог видеть, какого он роста, но, судя по всему, никак не ниже его. И вдруг каким-то обостренным чувством он понял, что ему хотел показать Демидов, отклоняясь в сторону. Молниеносным движением он опустил правую руку вниз, ударяя ею по руке, державшей у него под горлом кинжал, одновременно с этим уходя в сторону. При этом он резко уклонился влево. Почти тут же он ощутил боль под подбородком и в правой щеке. Ухо заложило. Пуля, выпущенная Купцом, пролетела в нескольких миллиметрах от головы Володи и разворотила череп тому, кто пытался помешать им уехать.
Боком, завалившись на заднее сиденье, Володя закричал:
– Гони, Купа!!!
Машина с пробуксовкой сорвалась с места. Ее занесло вправо, но Демидов был опытным водителем и смог быстро выровнять ее. Колеса с визгом прочертили на мостовой две отчетливых черных полосы. Володя не видел, как охранники суда и полицейские, почти добежавшие до их «Ситроена», шарахнулись в разные стороны от машины, которая, стремительно набирая скорость, выскочила на мост Инвалидов, уходя на левый берег Сены, где вперемежку с жилыми домами стояли производственные цеха и мелкие частные заводы. Вслед «Ситроену» загрохотали беспорядочные выстрелы. Несколько пуль пробили багажник. Инспектор Люка вдруг прогнулся в спине и протяжно застонал. И почти сразу же в заднее стекло врезалась тяжелая пуля. Каленое автомобильное стекло крупным бисером посыпалось на Локиса и Люка… Пролетев через салон, она насквозь пробила правое переднее сиденье и застряла где-то под панелью.
Володе, слух которого автоматически улавливал и квалифицировал все звуки, показалось, что звук этого выстрела очень похож на выстрел из «СВД».
«Да нет, не может быть, – мелькнуло у него в голове. – Откуда во Франции «драгуновка»?»
Из-за тесноты Володе с трудом удалось усесться на сиденье, при этом ему пришлось спихнуть Гудаева себе под ноги. Тот, немного приходя в себя от произошедшего, сердито зашипел, но Локис не обратил на это внимания и придавил Салмана коленом.
– Лежи спокойно, черный, – предупредил он Гудаева, – а то руку сломаю.
Тот на некоторое время затих. Володя повернулся к Люка, и ругательства сами собой сорвались с его языка. На груди инспектора, с правой стороны, расплывалось большое ярко-алое пятно. Он дышал с хрипом, прерывисто. И при каждом выдохе из-под скотча у него выдувались кровавые пузыри. Взгляд Люка был страдальческим и одновременно злым. Локис быстро сорвал со рта полицейского полоску скотча.
– Купа, – проговорил он тревожно, – похоже, нашего инспектора серьезно подстрелили. Что будем делать?
– Хреново дело, – буркнул Демидов, не оборачиваясь. – Ладно, высадим его при первой возможности… Авось найдутся сердобольные граждане, вызовут ему «неотложку»… Ты-то откуда еще взялся на нашу голову?!
Последние слова были обращены к регулировщику, который, размахивая светоотражающим жезлом, приказывал им остановиться. Демидов, не снижая скорости, промчался мимо. Обернувшись, Володя увидел, как полисмен бегом вернулся к своему мотоциклу.
«Преследовать будет», – подумал Локис, и, словно подтверждая его опасения, сзади раздался противный заунывный вой сирены.
Улочки старого Парижа меньше всего подходили для игры в автомотодогонялки. Узкая проезжая часть, такие же узкие тротуары-панели, на которых с трудом могли разойтись несколько пешеходов. Локис торопливо рвал на Люка рубашку, чтобы осмотреть рану, хотя и без того понимал, что, скорее всего, у того пробито легкое. Выходное отверстие было довольно большое, около восьми – восьми с половиной миллиметров. Это Володя определил скорее по привычке, чем осознанно. Значит, это пуля не из полицейского оружия, у них калибр – Локис это знал совершенно точно – девять миллиметров. А здесь стреляли меньшим калибром и, коль скоро ранение сквозное, более мощным зарядом, видимо, армейским. Все эти мысли вихрем проносились в голове разведчика, пока он раздирал подол инспекторской рубашки на полосы, запихивая комки ткани в рану, чтобы остановить кровотечение. Люка продолжал хрипеть и даже попробовал оттолкнуть Локиса, но ему мешали наручники.
