Между тем с фронта к нам приближалась их мобильная группа. Их было человек десять. Не меньше пяти улетело на «вертушке». Столько же осталось с заложниками. Итого... Даже при самых скромных подсчетах, террористы имели четырехкратное превосходство в людях, не говоря уже о вооружении и боезапасе. У нас на всех был один 9,45 мм автомат Никонова с тремя рожками – стрелковое оружие нового поколения с подствольным гранатометом, пистолет-пулемет «Бизон-2» с высокоимпульсными патронами, 9 мм револьвер «Носорог» и несколько ручных гранат. Всего этого арсенала нам хватило бы максимум на пять минут боя...
Спокойный, Железная Ладонь и Самурайский Меч наконец добрались до нас. Счастливчики, ни один из них не получил ни царапины. За плечами китайца, мастера Багуа, был рюкзак с чем-то круглым внутри.
– У вас есть оружие? – спросил Садовский.
– Меч, – сказал Спокойный.
– Негусто. Отходите в горы. И постарайтесь выбить чеченов. Я подойду чуть позже.
Он протянул мне автомат, магазины к нему и разгрузку с подствольными гранатами.
– Все, что могу.
– Держись, – сказал я.
Повинуясь моему жесту, Игнатий помог женщинам выбраться из каменистых расщелин, и мы в сопровождении Спокойного и двух азиатов углубились в лес. Я забрался на горную тропу и как на ладони увидел под собой плато с монастырем и колизеем (отель скрывался за скалистой вершиной) и груду камней на опушке леса, где готовился к встрече с бандитами Садовский. Мой друг, уже не скрывавший лица под черной маской, устанавливал между сдвоенными стволами деревьев ловушку-самострел на растяжке – спецназовский «сюрприз», позволяющий создать иллюзию того, что преследуемые перешли к обороне. Укрепив пистолет-пулемет, он поднялся на утес, с которого можно было соскочить на горную тропу, и в ожидании боевиков залег на выступе.
Мне хотелось бы остаться с ним, но надо было торопиться – нам предстояло преодолеть заслон из террористов, которые были вооружены и подготовлены намного лучше нас. Перед нами стояла почти невыполнимая задача – выбить их с горной тропы. От исхода этого боя зависела жизнь каждого из нас.
Спустя некоторое время сзади раздалась трескотня «Бизона» – кто-то из бандитов нарвался на растяжку. В ответ был открыт огонь невероятной частоты и силы, способный превратить в щепки дерево и в крошево камень, не говоря уже о человеке. Но я знал: этот шквал огня не причинит Садовскому ни малейшего вреда. Главное – впереди.
Шедший в авангарде Самурайский Меч был остановлен выстрелами с горной кручи: мы приблизились к десанту, высадившемуся с «вертушки». Бандиты успели рассредоточиться и занять господствующую высоту. Плотный автоматный огонь не давал мастеру Будо поднять головы. Ему пришлось залечь и отползти в сторону.
Я зарядил подствольник и, стараясь не высовываться, прокрался к выступавшему далеко вперед валуну. Продвигаться дальше было слишком опасно: лес кончался, начиналась открытая каменистая местность. Перестрелка с противником, находящимся на высотке, в такой ситуации занятие не из приятных – здесь нужен крупнокалиберный пулемет, а лучше – артиллерийская поддержка. Я не знал, что делать. Положение было отчаянное.
Где-то недалеко раздался взрыв. По-видимому, Садовский, подпустив бандитов поближе, встретил их гранатой. Теперь отсчет времени шел на минуты. Надо было что-то срочно предпринять.
Краем глаза я заметил проворно карабкавшегося по горной круче человека. Это был Самурайский Меч. Конечно, рассчитывать на то, что ему удастся без альпинистского снаряжения забраться достаточно высоко, было бы наивно. Но ничего другого не оставалось – атака в лоб приравнивалась к самоубийству. Меня не смущало даже отсутствие у мастера Будо огнестрельного оружия – остро отточенный клинок самурая заменял ему все.
Чтобы отвлечь от него внимание бандитов, я высунулся из-за валуна и дал короткую очередь. Ответная реакция последовала тотчас – в лицо мне тысячью игл впились мелкие осколки камней. Пули ложились так густо, что казалось, земля кипит под их жадным роем. Выстрелив из подствольника по предполагаемой цели, я опять спрятался за камень.
Садовский с наседавшими на него «чеченами» был уже совсем близко: выстрелы «Носорога» раздавались где-то за моей спиной. Я еще раз рискнул огрызнуться из подствольника и влепил гранату в просвет между скал, откуда стрелял по мне ближайший бандюга. И – ура! – попал. Его вопль тотчас огласил окрестности и тут же стих. Вслед за этим раздался звон клинка и боевые крики мастера Будо. Не знаю, что творилось там, наверху, но в считаные секунды возня прекратилась, и на горной круче, вытирая рукав о самурайский меч, показался Самурайский Меч. Путь был свободен. Я поднялся по склону и увидел среди камней изрубленные тела трех солдат удачи. Четвертый, получивший ранение при разрыве гранаты из подствольника, был еще жив, но его остекленевшие глаза говорили о том, что он уже не жилец.
И тут раздался истерический женский визг и самозабвенный, взахлеб, плач. У Светланы не выдержали нервы. Ей, поскуливая, вторила Даша.
– В чем дело? – спросил я недовольно.
– Еще три трупа, – как всегда невозмутимо ответил Спокойный. – Это заложники.
Я понял, о каких заложниках он говорит: арабы расправились с мужчинами, бежавшими из колизея вместе с нами, но опередившими нас. Что ж, им не повезло. Хотя еще неизвестно, кому не повезло больше – умершим или оставшимся в живых.
– Возьмите часть оружия и идите вперед, – сказал я. – Мы с Садовским остановим их здесь.
– Я с вами, – вызвался Спокойный.
Возражений не было. Риск – не только благородное, но и, безусловно, добровольное дело. Никто никого не призывал и уж тем более не принуждал пасть на этой высотке смертью храбрых.
– Я тоже, – шагнул вперед Игнатий.
– Нет. Тебе нужно уходить. Даша, – коротко объяснил ему причину отказа я. – К тому же ты ранен.
Длинная автоматная очередь, срезавшая верхушку сосны на окраине леса, заставила нас поторопиться. Я занял огневую позицию там, где лежали изрубленные самурайским мечом солдаты удачи – надо отдать им должное, выбрана она была со знанием дела, а Спокойный, вооружившись пулеметом, спустился в расщелину, где находился уже не подававший признаков жизни четвертый араб. В нашем распоряжении был целый арсенал – «РПК», гранатомет, два автомата Калашникова, ящик гранат и несколько цинков патронов. «АН-94» с подствольником я отдал Игнатию, два пистолета Макарова унесли с собой мастера восточных единоборств – на тот случай, если бандиты вздумают выставить еще один заслон. Теперь мы могли драться по-настоящему и держать тропу сколь угодно долго. Чтобы выбить нас отсюда, понадобился бы по меньшей мере мотострелковый взвод, прошедший полный курс горной подготовки.
Стрельба в лесочке участилась. Сквозь стрекот автоматов прорывался внушительный баритон «Носорога»: Садовский вел по террористам беглый огонь. Я оглянулся назад, чтобы убедиться: Игнатий и иже с ним ушли. Они действительно ушли. Мы же остались и молили Бога лишь о том, чтобы бандиты не вызвали вертолет огневой поддержки.
Наконец, я увидел Садовского. Сущий черт в камуфляже, он большими прыжками передвигался по низине. Его бросок был стремителен, как атака барса, движения быстры и при этом по-кошачьи мягки. Пули цокали вокруг него, будто маленькие серебряные молоточки, но он продолжал бежать, изредка останавливаясь и отстреливаясь из-за камней. Я налег на автомат и на одном дыхании выпустил четыре рожка, прикрывая его отход. Клекот пулемета, доносившийся из расщелины, свидетельствовал о том, что Спокойный достаточно просвещен в вопросах организации общевойскового боя и хорошо понимает свою задачу. Кинжальным огнем из двух стволов (для верности я долбанул по опушке из гранатомета) мы заставили бандитов остановиться. Садовский беспрепятственно пересек «линию фронта» и благополучно приземлился рядом со мной.
– Ну ты даешь, – не смог скрыть своего восхищения я.
– Принцип десанта – с неба об землю и в бой, – сказал он, восстанавливая дыхание. – А вы тут неплохо поработали. Сколько?
– Их было четверо. С нашей стороны потерь нет. А как у тебя?
– Один попал в ловушку-самострел, двоих гранатой наповал. Жаль «Носорог». Хорошая игрушка, при стрельбе рука почти не подпрыгивает. «Бизон» не в счет.
