– А что мы хотим услышать?
– Выстрел, – ответил оппонент.
– Так ведь оружие Юхо отдал мне, а у немца был только нож. Из него не выстрелишь.
– Верно сказано, – поддержал его третий рыбак. – Надо спасать товарища.
Они было уже дернулись бежать следом, но первый снова остановил их:
– Немец же сказал, что, если пойдем следом, он обязательно перережет Юхо глотку.
– Верно сказано, – поддержал и это мнение третий рыбак.
– Так, а что нам делать? Стоять и ждать? – недоуменно пожал плечами первый.
– Стоять и ждать, – повторил его жест товарищ. – С острова этому эсэсовцу никуда не деться. А когда отпустит Юхо, тогда и решим, что делать дальше.
Народные мстители дружно закурили и стали терпеливо ждать. Минут через десять их скандинавское терпение иссякло, и рыбаки осторожно стали приближаться к выступу, за которым скрылся штандартенфюрер с пленником. Они опасливо заглянули за каменный угол, ничего подозрительного не увидели и затопали по единственной пригодной для ходьбы тропке. Минуты через три они наткнулись на тело своего товарища. Тот лежал навзничь на животе и не подавал признаков жизни.
К великому удивлению норвежцев, немецкий офицер сдержал слово. Их командир был жив, только оглушен. Рыбаки бросились «колдовать» над товарищем, и через минуту тот открыл глаза и сразу спросил:
– Где штандартенфюрер?
– Мы его не видели, – ответил за всех один из рыбаков.
– Верно сказано, – поддержал его один из спутников.
Юхо печально осмотрел своих сподвижников и снова спросил:
– Сколько прошло времени с момента, когда немец утащил меня за скалу?
– Я думаю, минут пятнадцать. Не больше.
– Да, не больше, – снова поддакнул тот же голос.
Видя, что один из рыбаков деловито достал трубочку и стал ее набивать, считая, очевидно, что их миссия успешно выполнена, Юхо приказал:
– Курить будете потом! Живо за эсэсовцем! Прочешите каждый метр!
– Прочесать? – не поняли рыбаки военной терминологии.
– Осмотреть! – рявкнул их командир, явно выходя из себя. – Взять живым! У него только нож! Будет сопротивляться – стрельните по ногам. Где мой автомат?
Схватив оружие, Юхо отправил подчиненных исследовать подъем, а сам, осененный внезапным предположением, устремился к кромке моря, где был пришвартован их ботик. Вздох облегчения вырвался из его груди, когда он увидел суденышко на том же месте, где они его оставили. Оно мерно покачивалось на волнах, а швартовы по-прежнему крепко обнимали береговой валун. Рыбаки настолько были уверены в успешном выполнении своей задачи, что даже не подумали оставить на судне хоть кого-то для охраны.
Теперь, когда по островку бродил фашист, Юхо никак не мог оставить плавсредство без присмотра. Перекинув автомат через плечо, он по пояс зашел в студеное море и стал карабкаться на борт. Но как только он ступил на палубу, к его артерии снова прижался знакомый клинок.
– Дай мне автомат, – скомандовал штандартенфюрер, и рыбак послушно сдернул с плеча оружие. Завладев им, Курт оставил горло незадачливого норвежца в покое и тихо сказал, глядя тому прямо в глаза:
– Я мог бы зарезать тебя в расселине, мог прямо сейчас, могу взять тебя с собой и сдать в гестапо. Но ты мне нужен.
Рыбак молчал, глядя исподлобья на направленный в его живот ствол.
– Я не знаю, с кем ты сотрудничаешь – с американцами, британцами или русскими, но мне нужна эта связь, – спокойно продолжал Меер. – Вопрос куда более серьезный, чем ты это себе представляешь. Где находится база подводных лодок, я, как и ты, не знаю, но тоже хочу это узнать. Мы с тобой соратники в борьбе против нацизма. Ты можешь мне верить, а можешь и не верить, но подумай, почему я, имея возможность дважды убить тебя, не сделал этого. А теперь иди, – штандартенфюрер указал стволом на берег острова, и рыбак послушно направился к борту.
– На всякий случай корабельную ракетницу я оставил под камнем у подъема в пещеру, в которой вы меня держали, – крикнул Меер вдогонку уже спрыгнувшему в воду норвежцу. – Если до вечера не выберетесь – просигналите, и вас снимут.
Он перерезал тонкий канат, и суденышко стало медленно отплывать от берега.
Выстрела в спину, который Юхо ожидал услышать, так и не последовало.
Глава 28
Министр-президент Норвегии Видкун Квислинг в эту ночь долго не мог уснуть. Происшествие с похищением высокопоставленного сановника из Берлина, доверенного лица самого шефа СС Генриха Гиммлера, никак не могло остаться незамеченным, а следовательно, не могло пройти без последствий для рейхскомиссара и министра-президента. Разница заключалась лишь в том, и Квислинг отлично это понимал, что о назначении Тербофена решение принималось в столице рейха, а министр-президент для правящей верхушки Германии – никто, рукав от жилетки. И, следовательно, у Тербофена есть покровители, которые смогут замолвить за него словечко, а за Квислинга заступиться некому. И вся ответственность и вина, даже если таковой не было вообще, будет возложена на его, Видкуна, плечи. Из него сделают козла отпущения и примерно накажут. А наказывать в гестапо умеют. Гиммлер строго спрашивал не только за провалы в работе, но и за судьбы своих людей. Квислинг мало что знал о черном ордене СС и относился к этому весьма скептически. Его забавляли скандинавские руны «Алгиз» на могилах эсэсовцев, вместо обычного креста, он потешался над личными кинжалами и перстнями, которые были призваны создать из солдат этих элитных войск особую человеческую касту. Вся эта мистическая мишура и таинственность была смешна для многих, но только не для Гиммлера. За исчезновение штандартенфюрера главный эсэсовец живьем спустит с Квислинга шкуру.
Уже приближался рассвет, а Видкун все ворочался в просторной и теплой постели, пытаясь найти хоть какую-то лазейку для спасения и придумать пусть какое-то мало-мальски убедительное оправдание, но никаких веских причин он не находил.
В который раз, а в последнее время все чаще и чаще, лежа по ночам в постели и анализируя прошлое, свои промахи и просчеты, Квислинг сожалел о выбранном пути. Смешно сказать! Еще в 1925 году он предлагал Норвежской рабочей партии организовать подразделение Красной гвардии для защиты от нападений фашистов! Правда, насмотревшись в восемнадцатом в Петрограде большевистского террора, он не очень стремился стать лидером коммунистов. И не стал. О чем сейчас сожалел. Упустил он и возможность стать лидером своей страны, когда в 31-м король Норвегии назначил его министром обороны. Квислинг затеял и очень грамотно подготовил правительственный переворот, но последнего, решительного шага так и не сделал. А вот сейчас, спустя двадцать лет, он лизоблюдствует перед нацистами, так и не став одним из лидеров мирового фашизма… Глупая жизнь, упущенные возможности, роковые совпадения и случайности… И что же его ждет в будущем? Он до того замарался с фашистами, что большевики его шлепнут, как только войдут в Осло. Расправиться с ним, как с не справляющимся со своими задачами, судя по всему, хотят и нацисты. Так что сколько веревочке ни виться…
Министр-президент тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок, вспоминая отвратительные картины гестаповских застенков, куда его время от времени приглашали, и он, в силу своего положения и звания, просто был вынужден присутствовать на допросах.
Квислинг снова попытался отогнать мрачные картины, укрылся с головой одеялом и снова попытался уснуть. Это ему почти удалось, когда сквозь дрему он услышал шум мотора подъезжающей легковушки, а через минуту громкий и настойчивый звонок в дверь.
Пока переполошенная прислуга просыпалась и открывала дверь, министр-президент успел неторопливо одеться и собрать в небольшой чемоданчик вещи, которые, он полагал, могут понадобиться ему в тюрьме. Но это были не эсэсовцы. В комнату торопливо вошел его доверенный подводник. На удивленный взгляд Квислинга он коротко ответил:
– Только что красные бандиты взорвали электростанцию под Бергеном.
Министр-президент непонятливо моргал спросонок, и офицер пояснил:
