– У нас могут быть неприятности. Эта станция обеспечивала питанием съемки этой вздорной бабы Рифеншталь. Она еще ничего не знает, но завтра поднимет грандиозный крик.
– Рифеншталь? Съемки? – Квислинг начинал понемногу воспринимать реальность.
– Да, – подтвердил морской волк.
Министр-президент уселся на неприбранную постель, минуту что-то соображал, после чего спросил:
– А с чего вы взяли, что кто-то ее взорвал? Возможно, взрыв произошел из-за каких-то технических неполадок, прохудился котел, по недосмотру работников станции подскочило давление… Да мало ли какие могут быть причины! – Квислинг делал то, чем занимался последние несколько дней – искал оправдания своим просчетам и недосмотру.
– Нет, – категорически отрезал адъютант. – Работники живы. И они подробно рассказали о происшествии.
– Да? – удивился норвежский правитель. – А охрана?
– Ночью на территорию электростанции проникли люди в масках, которые «сняли» всех без исключения часовых.
– Как это «сняли»? Кто им позволил? И по чьему приказу? – возмутился Квислинг.
– «Сняли», – терпеливо пояснил офицер, – это незаметно перерезали охранникам глотки. Потом диверсанты выгнали обслуживающий персонал на улицу и заперли в бомбоубежище, а сами заминировали генератор и паровую турбину, – закончил короткий рассказ подводник.
– Кто охранял станцию?
– Солдаты из дивизии СС «Викинг», – доложил моряк.
– Та-а-ак, – Видкун облегченно выдохнул, – ведомство – не мое, солдаты – тоже не мои подчиненные.
– Зато работники электростанции – ваши, – криво усмехнувшись, напомнил офицер.
– Да-а-а, – Квислинг был разочарован и задумчив. – За моих дорогих соплеменничков опять спросят с меня.
– И опять виноватым останетесь вы, – подвел печальный итог подводник.
Министр-президент обреченно закивал, потом глянул на своего доверенного и решительно сказал:
– Готовь лодку к отплытию, – и пояснил: – Срыв съемок фройляйн Рифеншталь – это еще полбеды. А вот похищение штандартенфюрера – это для меня катастрофа. Приплетут и эти два события, и взрыв в Трокхаузене, и то, что машина Тербофена наехала посреди дороги на гвоздь и пробила колесо, поражение под Курском и Сталинградом, плохой аппетит Гиммлера… – Квислинг обреченно махнул рукой, давая понять, что на этот раз все очень серьезно и просто так ему не отвертеться. – Да и я по горло сыт войной, этими идиотами в черных мундирах, красными саботажниками, тупоумными нацистскими выскочками, их истеричными режиссерами и этой страной! Пора подумать об отдыхе.
– Есть подготовить лодку к отплытию! – бодро козырнул подводник и лихо крутанулся на каблуках, оставив на блестящем паркете черный след. Но в этот момент под окном застрекотал мотор еще одной машины. Больше доверенных лиц, которые могли прийти в такой час, у Квислинга не было, для визитеров тоже было слишком рано, и министр-президент обреченно уронил голову. Моряк быстро выглянул в окно и подтвердил нехорошую догадку главы правительства:
– Автомобиль службы СС!
– Поздно… – министр-президент снова взялся за приготовленный чуть ранее чемоданчик.
Подводник отступил под защиту шкафа, достал пистолет и снял его с предохранителя, намереваясь до последнего защищать своего начальника и дорого продать собственную жизнь.
Глава 29
Однако пустить в ход личное оружие офицеру-подводнику не пришлось. В дверь особняка министра-президента снова протяжно зазвонили, бодрствующая прислуга на сей раз моментально впустила гостя, и спустя минуту в спальню Квислинга вошел… штандартенфюрер!
Отвисшая челюсть правителя Норвегии Меера нисколько не удивила, как и то, что этот чиновник не спит в такой ранний час (о ранних подъемах трудолюбивого «отца нации» ходили легенды, им же и распространяемые), а вот вид взъерошенного моряка за шкафом с пистолетом в руке несколько озадачил Курта.
Он пару секунд оглядывал растерянного Квислинга с «походным» чемоданчиком в руках и не менее ошарашенного подводника, после чего бодро спросил:
– Вы ожидали прибытия дьявола? Или Христа?
– Смотря кто для вас дьявол, а кто – Христос, – ответил моряк, первым оправившись от удивления.
– Полемизировать по этому поводу не будем, – штандартенфюрер пресек спор в зародыше и попросил: – Велите подать мне коньяку. Я чертовски замерз в этом корыте. И немедленно позвоните рейхскомиссару.
Подводник ринулся из комнаты отдавать приказания прислуге, а все еще удивленный Квислинг спросил:
– Как вы попали сюда?
– Вы имеете в виду – как я спасся или почему приехал в ваш дом? – уточнил Меер.
– И то и другое, – подтвердил министр-президент.
– Ну, к вам я приехал потому, что в такую рань не хотелось беспокоить рейхскомиссара Тербофена, да и ваш особняк оказался ближе всех. А после того, как я восемь часов проторчал в утлой лодчонке посреди моря, на ледяном ветру, когда любая мало-мальски приличная волна могла перевернуть шлюпку, я, честно сказать, чертовски захотел успокоить свои нервы хорошей дозой коньяка, в чистом и уютном доме, каковым ваше гнездышко и является, – штандартенфюрер сбросил промокшую гимнастерку и остался в белом нижнем белье. – Господин Квислинг, хочу попросить вас об одном одолжении, – попросил штандартенфюрер норвежского правителя, – перестаньте глядеть на меня, словно на ожившего покойника, попросите прислугу высушить и погладить мою форму, сейчас мы дождемся господина Тербофена, и я расскажу вам о своих злоключениях. В вашем доме, господин Квислинг, найдется пара сухого нижнего белья? Я бы с удовольствием переоделся. Мое насквозь промокло.
Министр-президент позвонил в колокольчик, отдал указания появившемуся слуге, и штандартенфюрер удалился в ванную комнату. Когда он вернулся, в гостиной на столе уже стояли коньяк, чашка горячего шоколада, кофе и роскошный завтрак.
– Прошу, – Квислинг жестом пригласил штандартенфюрера к столу. – Рейхскомиссар уже в пути, а мы с вами как раз успеем перекусить до его прихода.
– Очень кстати! – поблагодарил Меер министра-президента и уселся в предложенное кресло. – Я больше суток ничего не ел.
Они уже заканчивали трапезу, как в дверь особняка настойчиво позвонили, и через минуту в гостиную буквально ворвался Тербофен.
– Боже мой, – всплеснул руками рейхскомиссар, – какое счастье, что вы живы!
– Я тоже так считаю, – добродушно улыбнулся штандартенфюрер и потянулся к шоколаду. – Прошу прощения за мой внешний вид, но мое обмундирование совершенно промокло, и слуги господина Квислинга сейчас приводят его в надлежащий вид.
– Ну, рассказывайте, рассказывайте! – нетерпеливо попросил Тербофен, усаживаясь в кресло и выразительно кивая на коньяк. Квислинг понял, и через минуту на столе появились еще две рюмки. Штандартенфюрер разлил напиток, и все с удовольствием выпили.
– Ну так вот, – начал наконец свой рассказ Меер. – Когда фройляйн Рифеншталь умчалась – кстати, она благополучно добралась до города?
– Да, – в один голос отозвались слушатели.
– Я так и предполагал, – штандартенфюрер удовлетворенно кивнул. – Так вот, как только она уехала, я, отстреливаясь, попытался отползти в кювет, но поскользнулся, потерял равновесие и выпустил на секунду бандитов из поля зрения. Они прекрасно воспользовались этим обстоятельством и, судя по всему, весьма точно запустили мне в голову камень из пращи, – Меер потрогал огромную шишку чуть выше уха и болезненно поморщился. – Удар был настолько силен, что я потерял сознание, – продолжал штандартенфюрер. – Сколько времени прошло, пока я очнулся, – не знаю. Но, судя по качке и стрекоту
