— Похоже, будет дождь.
Она ахнула, словно он ее напугал, и обернулась.
— Правда? — Она отодвинула свою папку, чтобы Бру мог сесть рядом.
— Ну, не сейчас. — Он лег на спину и приподнял голову, чтобы видеть Пенелопу. — Может быть, завтра.
Подняв взгляд, Пенелопа задумчиво смотрела на золотисто-оранжевый закат.
— Как ты это определяешь?
— Не знаю, — он пожал плечами.
Она улыбнулась.
— Ты многое можешь.
— Ты тоже.
— Нет. — Ее щеки слегка порозовели. — Не так, как ты. Ты все можешь делать. И хорошо делать. Например, где ты так хорошо научился танцевать?
Бру фыркнул:
— Уж это не моя заслуга, это точно.
— Не твоя? — удивилась Пенелопа. — Твоего отца? — в ее голосе звучала откровенная симпатия.
— Нет, моей сестры. Пэтси — наша семейная танцовщица. Когда мы еще были детьми, она каждую удобную минуту заставляла меня упражняться. Мои братья все были… Как она вас называла? — громко спросил он, весело поглядывая на братьев, сидевших вокруг костра с картами в руках.
— Чего? — спросил Бак, отвлекаясь от карт и глядя на старшего брата.
— Увальни, — наконец вспомнил Бру и довольно кивнул Пенелопе. — Вот как.
— Ну-ну, — заворчал Мак, бросая карту, — у нас просто хватило соображения увильнуть от сестричкиных танцевальных уроков.
Заговорщически подмигнув, Бру придвинулся к Пенелопе.
— Нет, — шептал он ей на ухо. — Увальни, — и указал на братьев.
Пенелопа заулыбалась. Ей очень нравились дружеские отношения, установившиеся между ними. Как в семье.
— Все равно, если Пэтси что-то задумает, она своего добьется. Проще сдаться сразу, чем бороться с Пэтси. Она очень упряма. Похожа на мою мать. — Бру наклонился к Пенелопе еще ближе. — И на тебя.
— Да?
— Это комплимент.
Смутившись, Пенелопа сменила тему, попросив Бру рассказать что-нибудь о своей юности. Его братья то и дело вмешивались, описывая забавные случаи из жизни в доме Брубейкеров. Пенелопа хваталась за живот, хохотала до слез и умоляла их замолчать, пока она не лопнула. Фаззи рядом наигрывал на губной гармонике, а три брата наперебой рассказывали ей свои байки. Солнце медленно сползло за горизонт и скрылось, оставив лишь роскошную гамму красок на небосклоне.
Увлеченные беседой, Бру и Пенелопа даже не заметили, что уже поздно. На землю опустилась ночь, и мужчины один за другим заползли в свои спальные мешки. По ту сторону костра Шеф уже выводил носом рулады.
— Надеюсь, я так не храплю, — сказал Бру, прислушиваясь к звукам, доносившимся из мешка Шефа.
— Ты — нет.
Повернувшись, Бру удивленно поднял бровь и недоверчиво посмотрел на нее.
— А ты откуда знаешь?
— Просто я сплю чутко, и эта… какофония, если угодно, меня время от времени будит. Серьезно, я могу закрыть глаза и сразу сказать, кто храпит.
— Не верю.
— Точно, — похвасталась она.
— Тогда это талант. — Бру шутливо взъерошил ей волосы и вдруг замер, не замечая ничего вокруг. Прошла целая вечность, пока он наконец погладил ее пальцем по щеке. — Пора ложиться спать.
— Да, — у нее дрожал голос.
— Уже поздно.
— Ага, — выдохнула она.
— Завтра рано вставать.
— А-га. — Пенелопа изо всех сил соображала, подыскивая подходящую тему для продолжения разговора. Приподнявшись, она посмотрела на него: — Бру…
— Что?
— Я подумала, не могли бы мы завтра после ужина немного попрактиковаться в стрельбе?
Его подбородок дрогнул, и он, медленно покачивая головой, долгим взглядом посмотрел на нее.
— Если только… — Пенелопа пожала плечами, — ты не возражаешь.
Закинув руку наверх и потерев загривок, Бру улыбнулся какой-то своей мысли.
— Нет, я совсем не против. — Вытянув ноги, он поднялся и протянул Пенелопе руку. — Признаться, я сам хотел тебе это предложить.
— Правда? — обрадовалась Пенелопа. — О'кей, тогда… спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — промурлыкал Бру, сжимая ее ладонь.
Из-за костра донесся громкий вздох.
— Ты что, даже не поцелуешь ее на ночь? — спросил Фаззи таким громким шепотом, что слышно было за километр.
Мак, Бак и Ред захихикали и зафыркали в своих спальных мешках и подняли такую возню — ни дать ни взять дети в школьном лагере. Один только Шеф мирно похрапывал.
— Ты слышала, что он сказал? — шепнул Бру.
— Нет…
— Я должен поцеловать тебя на ночь.
— Меня? — пискнула Пенелопа.
— Ну не его же, — усмехнулся Бру.
Пенелопа хихикнула.
— Нет, — прошептала она, оглядев троих зрителей, которые лежали в тени, опершись на локти, и не скрывали своего интереса к происходящему. Почувствовав необычайную уверенность в себе, Пенелопа снова хихикнула. — О'кей. — Она подставила Бру щеку для поцелуя.
Все зрители засвистели и зашипели. Шеф недовольно фыркнул и заворочался.
Усмехнувшись, Бру взял Пенелопу за руку и повел в тень, за фургон.
— Эй, — протестующе окликнул их Фаззи, — вы куда?
— Я собираюсь поцеловать леди на ночь. — Бру обнял Пенелопу и прислонился спиной к фургону. — Так что, джентльмены, спите спокойно.
Ночной воздух наполнился разочарованными вздохами и стонами, перемешивающимися с пением сверчков. Потом все стихло. Бру сжал лицо Пенелопы в ладонях и наконец нашел губами ее губы.
И прежде, чем Бру закончил целовать свою учительницу по имиджу, дубовая роща, где они разместились, наполнилась дружным храпом их спутников.
— Стой, Пенелопа.
Пенелопа остановилась при звуке голоса Бру — чересчур спокойного, — донесшегося из-за ее плеча. Это было следующим вечером, после ужина. Пенелопа была в отличном настроении. Кто бы мог подумать, что занятия стрельбой могут быть такими увлекательными?
— Не двигайся.
— Захват заложника? — она хихикнула. — Но у меня же нет никаких ценностей. Разве что, — она задумчиво потерла лоб, — моя добродетель? Ну, — весело спросила она, отбрасывая назад распущенные волосы — ее заколку пару дней назад раздавила лошадь, — может, ты мне скажешь, в чем дело?
— Тихо!
