— Что же удивительного в том, что человек хочет жить и работать в своей стране? — осторожно поинтересовался Сергей. — Я, например, тоже никуда не хочу.
— Так ты-то — Зотов, Сереженька! А он — Лившиц! Говорят, между прочим, что хирург — от Бога. В Штатах миллионером был бы! А здесь так в Склифе и загнется. Или в своей однокомнатной конуре в Южном Бутове.
— А ты знаешь, Кира, сколько
— Эка ты, брат, в поэзию ударился. — Кира, захлопав ресницами, уставилась на педантичного сухаря Сережу, она не узнавала его. — Я-то просто подводила к тому, чтобы вы познакомили его с одинокой состоятельной и самостоятельной девушкой среднего возраста. На предмет возможного совместного ведения хозяйства, а ты во-он куда…
— У тебя, Кира, как я вижу, очередной ниток матримониальной программы. — Сергей грустно улыбнулся. — Только с Лившицем, боюсь, тебе ничего не светит. Он живет работой. Тебя же это не устроит.
— Это точно. — Кира по-кошачьи потянулась, сладко зевнув. — Это все лирика. Вы мне скажите: денег за дачу на операцию хватит?
Татьяна пожала плечами и вопросительно посмотрела на Сергея. Тот почесал в затылке.
— Должно… Все зависит от того, как она пройдет. Если понадобится длительная реабилитация, может не хватить.
— И что будете делать? — Кира переводила взгляд с Сергея на Татьяну и обратно. — Жить-то на что будете?
— Сережин гранд… — начала было Татьяна, но Кира ее перебила.
— Эти песни мы уже слышали. — поморщилась она. — А что-нибудь поконкретнее?
Сергей, насупившись, смотрел в окно. Татьяна, смущенно улыбнувшись, развела руками.
— Понятно, — Кира с решительным видом затушила сигарету. — Мое предложение, Танюха, остается в силе. У меня больше нет подруги, которой я доверяла бы на все сто.
Татьяна украдкой глянула на Сергея, который демонстративно отвернулся, делая вид, что ничего не слышит.
— А что там надо делать, Кирюш?
— То же самое, что делаешь дома, только за деньги. Квартира у этого мужика упакована по классу «люкс». Все существующие в природе электроприборы и машинки — стиральная, гладильная, посудомоечная — присутствуют. Мужик одинокий, баб в дом не водит, так что ничего смертельного. Сделаешь одну генеральную уборку, а потом будешь приходить раз в неделю — пыль смахивать. Ну, конечно, носки-рубашки постирать-погладить, ужин приготовить. На продукты и химчистку денег он будет давать — баксов пятьсот-шестьсот в месяц. Не поленишься дойти до рынка, купить продукты там, а не в супермаркете, все сэкономленное — твое.
— А чем он занимается, этот барон? — презрительно усмехнулся Сергей.
— Почему барон? — пожала плечами Кира. — Хотя, может, и барон. Во всяком случае, деньгами упакован по самые ресницы. Он наш директор. А чем еще занимается — да кто их сейчас разберет? Коммерсант, из новых.
— Бандит, что ли?
— Бандитом, Сережа, человека может назвать только суд. А мы пока можем называть его так: специалист по распределению денежных потоков.
Таня обреченно вздохнула, глядя на мужа. Неуверенно пробормотала:
— Пять лет университета, три года аспирантуры, еще два года — защита диссертации. Несколько серьезных научных работ. И вот — достойный венец карьеры: домохозяйка у криминального авторитета. Да…
— У меня, Танюша, почти такой же путь. Только аспирантуру бросила на второй год, о чем очень жалею. Надо было сразу.
— Погодите-ка. — Сергей в возбуждении прошелся по комнате. Глаза его горели, даже сама походка выражала негодование. — Вы тут все о науке толкуете, а ведь дело даже не в этом! Об элементарном чувстве собственного достоинства вы подумали? Об Илюшкиной психике вы подумали? После операции он заговорит — я в этом абсолютно уверен! — и кто-нибудь спросит его: «Мальчик, а кто твоя мама?» — Что он должен отвечать? «Да так, носки стирает бандиту». Об этом надо думать!
Татьяна долго наблюдала за мужем, наблюдала с каким-то странным выражением, И вдруг заявила:
— Хорошо, Кира. Я согласна. Завтра выхожу на работу. — И, обращаясь к Сергею, бросила:
— Чтобы Илюша сказал это, нужна операция. Ты сможешь ее оплатить из своего оклада-жалованья?
Глава 6
Максим сразу узнал ее, хоть и не видел после похорон. Такая же строгая, неулыбчивая, холодноватая. Пожалуй, складки у губ стали резче, глубже. Неудивительно: остаться в тридцать лет вдовой с двумя детьми на руках и с грустными воспоминаниями о некогда богатой и беззаботной жизни…
Сердце неприятно кольнуло: конечно, за четыре месяца можно было выбрать время если не заехать, то хотя бы позвонить. Нехорошо как-то получилось, недобро. Максим смотрел ей в глаза и ждал.
Лена не спеша открыла сумочку, достала сигареты, закурила. «„LM“, — мельком отметил Максим. — Н-да… При живом Петре ниже „Парламента“ не опускалась, а теперь…» Молчание затягивалось, и Максим склонил голову набок, словно побуждая ее начать.
— Максим, — тихо проговорила Лена и вдруг закашлялась; глаза заслезились, щеки покрылись нездоровым румянцем. — Максим, ты, насколько мне известно, долго работал в милиции. — Непонятно: вопрос это или утверждение? Он на всякий случай кивнул. — Поэтому я и пришла именно к тебе. Мне не к кому больше идти.
— Смелее, Леночка, смелее, — сказал Максим. — В милиции я давно уже не работаю, поэтому со мной можно говорить совершенно откровенно.
— Да, — кивнула она собственным мыслям и по слогам произнесла: — От-кро-вен-но. Хорошее слово. «От», «кровь» и «вена». Интересное слово. — Она грустно улыбнулась. — Если, откровенно, то я никогда не верила в то, что Петю… Что Петра… Словом, что это сделал Кровель. Он, конечно, отнюдь не ангел, скорее наоборот, но за Петю кому угодно мог горло перегрызть. А тут — это… И Петя ему верил. Жаль, что меня в то утро не было. При мне убийца не рискнул бы стрелять.
Максим с сомнением покачал головой и медленно, тщательно подбирая слова, проговорил:
— По-моему, Лена, очень хорошо, что ни тебя, ни детей дома не было. Страшно подумать, что могло бы произойти, будь вы дома.
— Может, ты и прав, — задумалась она.
Немного помолчав, сказала: — Впрочем, все это из области предположений. Лирика, одним словом. А у меня тут появилось нечто вполне конкретное. Ты видел дня три назад передачу по телевизору — то ли «Криминальная хроника», то ли что-то в этом роде? Там про… про Петра рассказывали.
— Видел, — кивнул Максим. — Весь центр видел. Здесь же и смотрели.
— После передачи ко мне зашел сосед из квартиры напротив. Интересные вещи рассказывал.
— Что именно? — спросил Максим, чувствуя, что Лена опять погружается в свои мысли.
— Что? Ах, да… сосед. В то утро он уезжал в командировку. Без четверти десять за ним должен был заехать приятель — отвезти его в аэропорт, но задерживался. Сосед нервничал, то и дело глядя в дверной глазок. Было почти десять, когда к нам в дверь позвонил человек. Сосед видел передачу, видел,
