мамкину сосал, когда я…
– Быстрее, – повторил Рык, взяв в руки вожжи.
Обоз тронулся.
Хорек шел рядом с санями, вытащив из-под шкур свой меч – тот самый, что добыл в засаде.
– Не маши железякой, – буркнул Дед. – Пусть лежит в санях, успеешь взять. Иди себе спокойно. Ты свой кинжал куда дел, бестолочь?
– Так Кривой выбросил…
– И правильно сделал Кривой. Знаешь, что тебе полагалось за кинжал в городе? Знаешь?
Хорек промолчал.
– Не знаешь… Все думаешь, малец, простят… Не простят. В лучшем случае – в лучшем, понял? – тебе руки бы переломали. В худшем – если бы ты того дружинника таки ткнул, – висеть бы тебе на стене над воротами другим в науку. Так нету кинжала?
– Нету! – выкрикнул Хорек.
На него оглянулись.
– А ты не ори! Что ж это такое, последние дни приближаются, каждый норовит на старика голос поднять… – Дед в сердцах бросил лук на шкуры. – Ты к нему по-хорошему, с советом… Вот я помру, кто еще тебя надоумит? Дылда? Рыбья Морда?
– Сам догадаюсь…
– Догадаешься, как же… Видал я таких! На Песчаной косе таких умных полторы тысячи вдоль берега на кольях подыхали. И ни один ведь не сказал, что умный. От боли орали, добить просили…
– А ты? – спросил Хорек.
– А я их на кол как раз и сажал. Единственный раз в жизни оказался на победившей стороне. Один раз, – Дед стащил с правой руки рукавицу, посмотрел на шрам. – В следующем бою меня по голове вдарили, потом связали, потом… Ладно. Так говоришь, нету кинжала?
Хорек тяжело вздохнул, еле сдержавшись, чтобы снова не прикрикнуть на надоевшего Деда.
– Нету… Ну, возьми мой, – Дед протянул Хорьку кинжал рукоятью вперед. – Хорошая штука, крепкая. Знаешь, где его ковали?
– А ты сам?
– А у меня еще есть, – заверил Дед. – И еще вот возьми нож засапожный. В валенок сунь. Не бойсь, не провалится. Чтобы ручки видно не было.
Дед сам засунул Хорьку нож за голенище, потом наклонился к нему, обняв за плечи.
– Долю твою я спрятал под березкой кривой… Над пещерой, помнишь?
Хорек кивнул.
– А мое добро под камнем, прямо перед длинной пещерой. С прожилкой черной, заметный такой. Ты еще сказал, что на задницу похож. Помнишь?
– Помню.
– Вот под задницей все мое добро и лежит. Если я не вернусь – забирай, наследником моим будешь…
Хорек что-то хотел ответить, но в горле запершило, а на глаза навернулись слезы.
– Заберешь, – повторил Дед, пошамкал беззубым ртом и добавил: – А если тебя убьют, то я твою заберу.
– Хорошо, – пробормотал Хорек.
– Что хорошо? – возмутился Дед. – Если убьют – хорошо? Чучело безголовое! Баран пустоголовый! Хорошо ему, видите ли!
Рык цыкнул, и Дед замолчал.
Впереди, не переставая, трещала сорока.
Быстрым шагом подошел Враль.
– Двое саней, четыре человека. С оружием. Луков не видел, но в санях все может быть. В лесу, за деревьями, вроде никого – на первый взгляд. След конных уходит дальше, в лощину, – там я не смотрел, сам понимаешь, – услышал Хорек.
Четверо. Это не страшно. Что такое четверо, если они положили шестерых, не получив даже ранения. Хорек глянул на свою рогатину, лежащую на санях с краю.
Снова в животе холодок.
Это не засада, тут он будет на виду. Тут не получится подставить рогатину бегущему человеку. Тут придется драться. Четверо. Хорек посмотрел на Деда, на то, как уверенно его костлявые пальцы обхватили лук. Стрелу он держал указательным и средним пальцами правой руки.
Дед так стреляет, что ого-го! На сто шагов он попадает в белку. Хорек сам видел. И Дылда тоже хорошо стреляет. А уж Заика… Это, считай, трое погибнут сразу, остается один. Один против девяти…
Хорек приободрился.
Впереди появился постоялый двор, вернее то, что от него осталось: покосившийся обугленный забор, обгоревшие столбы и закопченная труба посреди пожарища торчали из-под снега – словно пальцы сгоревшего великана.
Там же где-то и останки Молчуна со слугами, вспомнил Хорек. Не похоронили. А Рыбья Морда сказал, что нужно, что обидеться могут. Или это у них на севере обиженные покойники могут вернуться? А тут, у нас…
Двое саней стояли возле почерневшей ограды, на морды лошадей были надеты торбы с овсом, два мужика в тулупах, возчики, наверное, топтались рядом.
Высокий молодой мужик, можно сказать – парень, стоял чуть в стороне, заложив руки за спину; на груди под распахнутым полушубком что-то блестело в солнечных лучах.
Четвертый стоял лицом к дереву – похоже, по нужде отошел. Услышав окрик Рыка, он оглянулся и, заправляясь на ходу, торопливо пошел к парню в полушубке.
– Здоров, Рык! – громко сказал, почти прокричал парень. – А я тебя заждался.
– И ты здоров будь, Волк, – также громко ответил Рык. – Вот уж не думал тебя здесь увидеть. Княгиня сказала, что приедут ее люди…
– А мы чьи? – засмеялся Волк, дожидаясь, пока сани ватажников подъедут к пожарищу. – Мне сказали, ты Молчуна спалил?
– Я. – Рык бросил поводья Заике и пошел к Волку, тот шагнул навстречу.
Ни Волк, ни Рык руки друг другу не протянули, остановились шагах в двух один от другого.
Хорек смотрел на Волка во все глаза.
Ему раньше не доводилось видеть знаменитого сотника. Рассказы о нем страшные – слышал. Повешенных на перекрестках – видел. Но даже не представлял, что вся эта недобрая слава принадлежит белозубому улыбчивому парню лет двадцати пяти, с румянцем во всю щеку и ярко-голубыми глазами.
– Может, ты со мной собрался? – спросил Рык.
– Нет, ты же меня не возьмешь. Побоишься.
– Чего мне тебя бояться? – поинтересовался Рык.
– А я могу ночью и тебя, и всех твоих дружков загрызть! – Волк щелкнул ослепительно-белыми зубами.
– А я могу тебя прямо сейчас к дереву стрелами прибить, а болтом – в живот. И подождать, пока ты помирать будешь, – скучным голосом сказал Рык. – Как ты Кудлая три года назад. Или руки-ноги тебе отрубить и оставить замерзать, как четыре года назад ты с ватагой Хлопуни содеял.
– Не можешь! – бесстрашно засмеялся Волк.
– Почему?
– Потому что ты дурак. И уважаешь закон. Вор – ворует, разбойник – разбойничает, а стражник, тем более Сотник ближней стражи, их ловит и наказывает. Сам посуди, я вам даже нужен. Если б меня не было, сейчас окрестные леса кишели бы ватажниками – ступить было бы некуда; купцов бы вы друг у друга перехватывали да за краюху хлеба поножовщину устраивали. А так – только самые лучшие пока выжили. Ты, Светляк да Морок и остались. Беспалого и этого, прозвище никак не запомню, пришлого, я на прошлой неделе захватил. Ты мне спасибо сказать должен, вожак!
– Я скажу, – почти совсем без угрозы в голосе сказал Рык. – Поблагодарю…
