Гаврилин открыл входную дверь, оглянулся на квартиру. Может быть, уже и не свидимся. Даже и не предполагал, что стал таким фаталистом. Но прятаться не будем. Можете считать это идиотизмом.
Дверь Дрюниной квартиры была приоткрыта. Из квартиры доносились голоса – всхлипывание матери и успокаивающее бормотание нескольких женщин. Соседке придется преодолевать последнюю неприятность, устроенную ей сыном. Похороны нынче стоят немало.
Гаврилин остановился перед приоткрытой дверью. Странно, он всегда считал, что такие подонки, как Дрюня, никогда не смогут сделать ничего хорошего. И теперь получается, что он обязан своей жизнью этим подонкам. И этому конкретному подонку, превратившему жизнь своей матери в ад.
И вдруг пришло чувство зависти к этому самому Дрюне. Он жил, как крыса, и умер, как крыса, в драке, но был кто-то, кто заплакал по этому поводу. Был кто-то, кому показалась эта смерть концом света, кто упал возле его тела в грязь и закричал, не обращая внимания на окружающих людей, на дождь и холод. Был кто-то…
У Дрюни был кто-то. А если сейчас на крыльце пуля достанет Гаврилина, и уже вокруг него будут топтаться люди, проклиная погоду, переругиваясь, если соберется толпа зевак, то даже в этой толпе не найдется никого, кто бы просто пожалел его. Просто пожалел.
Дверь лифта открылась, и появился Хорунжий. Его глаза удивленно округлились:
– Ты что? С головой плохо? Я же сказал – без меня не выходить. Ладно, поехали.
– Сейчас, – неожиданно для себя сказал Гаврилин, – я быстро.
Он толкнул дверь соседней квартиры и вошел. В коридоре никого не было. Гаврилин прошел вглубь. Соседка сидела на диване, закрыв лицо руками, какая-то старушка сидела с ней рядом, что-то бормотала и время от времени гладила рукой по плечу. Еще две бабки зачем-то копошились возле шкафа, перешептываясь и искоса оглядываясь на плачущую.
На вошедшего Гаврилина они посмотрели заинтересованно.
– Я… – начал Гаврилин.
Теперь на него выжидающе смотрели все, кроме соседки.
Гаврилин подошел к ней и осторожно тронул за плечо.
– Простите, я узнал о том, что произошло…
– Чего нужно? – неожиданно зло спросила соседка. – Чего?
– Ничего. Я… – Гаврилин сглотнул, – просто я подумал, что вам теперь понадобятся деньги. Вот, возьмите.
Гаврилин выгреб купюры из бумажника и сунул их в руку женщины.
Она взглянула на деньги. Губы ее задрожали.
– Извините, – сказал Гаврилин и быстро вышел из квартиры.
– Куда едем? – спросил в лифте Хорунжий.
– Вниз.
– А потом куда?
– На работу. Своих ребят отпусти. Пусть отдыхают.
– Шутишь?
– Нет. Отпусти, – Гаврилин вдруг подумал, что это несправедливо по отношению к Хорунжему. Он почти все время рядом и может случайно получить пулю, предназначенную Гаврилину. – И сам тоже можешь быть свободным. Я поезжу на такси.
– Придумал новый способ самоубийства?
– Нет. Просто подумал немного и решил, что… Ну, в общем, решил.
Они молча прошли к машине, сели. Хорунжий сделал несколько звонков по мобильному телефону, обернулся к Гаврилину:
– В офис?
– Подумай, может, я действительно проедусь на такси?
– Я уже подумал. И мне показалось, что ты прав.
– Тогда – в офис.
Глава 9
Разговоры
– У вас очень своеобразное выражение лица.
– Это упрек?
– Это констатация. Не скажу, что вы светитесь от счастья, но, похоже, вы рады чудесному избавлению своего протеже.
– Вот теперь точно прозвучал упрек.
– Прозвучал вопрос. Может быть даже несколько лобовой.
– Как я отношусь к тому, что Гаврилина не нашли сегодня утром мертвым во дворе?
– Можно сформулировать и так.
