– Ты что, не понял? – спросил охранник.
Блондину захотелось упасть на землю, прямо в грязь, в ледяную воду луж и прикрыть голову руками. Чего Стрелок тянет? Да стреляй же ты. Убью падлу, руками голыми порву. Только дай выбраться отсюда.
Сука такая, стреляй, стреляй! Блондин чуть не крикнул это. Стреляй!
Пуля ударила охранника в горло, разорвала артерию, развернула и отбросила тело. Оно упало под колеса микроавтобуса и превратилось просто в ком грязи.
Есть. Все в порядке. Не в него ударила пуля. Блондин выдохнул и вспомнил об обрезе в своей правой руке. Теперь его очередь. Разом вылетело из головы то, что ему говорилось перед этим. В голове билось только одно – убить водилу.
Блондин шагнул к машине, поднял руку с обрезом на уровень глаз. Водитель не шевельнулся. Ну и козел, подумал Блондин. Ну и получи.
Сзади послышались шаги, это, наверное, Бес и Палач, им идти вовнутрь. Блондин почувствовал, как обрез потянул руку вниз, и нажал на спуск.
Грохот и острая боль в правом запястье ударили одновременно. Блондин закричал и выронил оружие. Сука, как он мог забыть об отдаче? При выстреле из двух стволов отдача запросто могла сломать ему руку.
Обхватив левой рукой запястье правой, Блондин опустился на колени. Черт. Больно-то как. Как больно.
Он поднял взгляд на машину. Лобового стекла не было. Стекло просто исчезло, исчезло и лицо за ним. Осталась обивка кабины, заляпанная чем-то темным. Как больно! Словно раскаленный прут проткнул запястье насквозь и медленно проворачивается. Суки. Убью.
Блондин и сам не понимал, кого он имеет в виду. Стрелка. Его точно убьет, пусть только представится случай. Он ведь специально тянул время, чтобы подставить. Небось, прикидывал, влепить пулю Блондину или нет.
Во дворе ударил автомат. Вначале длинная очередь, потом короткая, на два выстрела. Блондин осторожно встал. Началась разборка внутри, а он не помнил, что должен делать в этот момент. И еще, ведь Стрелок все еще сидит на крыше того долбаного сарая и свободно может шарахнуть Блондину в спину.
Блондин оглянулся, словно сквозь смесь темноты и дождя можно было разглядеть Стрелка. Все нормально, все путем. Рука только вот… А так – нормально, и не боится никто выстрела в спину. Блондин попробовал опустить правую руку вниз, но получил удар боли и всхлипнул. Нашарил левой рукой обрез, поднес его к глазам. Странно, но он почти не запачкался.
Блондин осторожно сунул обрез подмышку, вытащил из кармана патроны и перезарядил оружие, неуклюже, одной рукой. Потом встал.
Во дворе кто-то закричал. Снова длинная автоматная очередь и несколько одиночных выстрелов. Крик прервался было, но потом зазвучал с новой силой. Можно было различить какие-то слова, но Блондин не вслушивался. Ему вдруг пришло в голову, что сейчас все пошло не так, что все, кто вошел во двор, погибли, и сейчас может кто-нибудь выйти к машине и расстрелять его, Блондина.
И ведь Стрелок не подпишется. Просто смоется, пока Блондина будут мочить. Прижимая правую руку к груди и сжимая скользкую рукоять обреза левой, Блондин шагнул к микроавтобусу и осторожно заглянул во двор.
От разбитой кабины пахло кровью.
Во дворе, за машиной было пусто, чье-то тело лежало возле распахнутой двери посреди пупырчатой от дождя лужи. Тень от трупа словно пыталась отползти в сторону, дергалась, то удлинясь, то почти исчезая. Ветер раскачивал фонарь, висевший посреди двора.
Внутри дома перестали кричать, были слышны только выстрелы.
Блондин прислонился спиной к машине и вытер горячий лоб рукавом. Скорее бы уже.
Палач
Все было не так. Практически впервые за всю жизнь Палач проводил подобную операцию. Не так. Впервые он проводил операцию подобным образом. Без разведки, без прикрытия. Без смысла.
Палач хорошо представлял себе, что может ощущать каждый из группы. Проще всего Наташке и Стрелку. Для них все идет как обычно. Наташка подстраховывает, Стрелок стреляет издалека. Как обычно.
Блондин… Блондин, похоже, сообразил, что может спокойно попасть под пулю Стрелка, уже только стоя перед выезжающим микроавтобусом. Хорошо еще, что не побежал. Вот только не нужно было стрелять через лобовое стекло. Ну, это он, во-первых, с перепугу, а во-вторых, это тоже можно использовать.
Сразу после грохота двустволки Палач броском преодолел дорогу. Краем глаза зафиксировал, что Солдат и Бес пошли за ним без колебания. Неплохо. Вот им сейчас будет не сладко. Это не обывателей расстреливать. Это, может, обернуться перестрелкой.
Неприятно вот так идти в неизвестность, имея за спиной этот хлам, эти отбросы. Палач попытался отогнать эти мысли и с ужасом вдруг понял, что не может переключиться на боевой режим. Не может – и все.
Он не чувствует обстановки, не пытается даже представить себе, где может находиться второй из тех, кто загружал микроавтобус. И кто может находиться в помещении.
Первым противника заметил Бес. Он что-то негромко вскрикнул и выпустил длинную, в полмагазина, очередь.
Палач увидел, как фонтанчики от пуль метнулись по луже к бегущему человеку, взбежали по ногам верх, опрокинули человека и замерли темными пятнами на его груди.
– Есть, сука, есть! – крикнул Бес и обернулся к Палачу.
