зверей: лоси, дикие козы, волки…
7 ноября полк штурмовал высоту «320». Накануне окопы занимали австрийцы, а в день штурма сменили их саксонцы, только что переброшенные с французского фронта. Казаки в пешем строю шли по каменистым, слегка запорошенным снегом склонам. Двигались в гору неровными цепями, без выстрела. Гребни вражеских окопов угрожающе молчали.
– Поближе подпускают. А я боюсь, и не совестно мне, – произнес молодой светло-русый офицер. Он на ходу то снимал с правой руки перчатку, то надевал ее опять, повторяя это движение беспрерывно…
– Чего ты галдишь? – раздраженно спросил Калмыков. – Тут, милый, как в карточной игре: не веришь себе – голову снимут. Ты и с лица пожелтел… Ты либо хворый, либо… кокнут нынче тебя.
– Сегодня что-то особенно страшно, – сказал светло-русый. Грянул пулемет.
– Насыплем-ка им! – словно радуясь и превозмогая страх, крикнул Калмыков. Приподняв голову, увидел, как казаки его сотни, скользя, падая и стреляя, все же бегут наверх.
В землянке играли в карты. Калмыков упал на нары, устал, сон опьянил его…
– Вашбродь, вашбродь, – кто-то тряс за плечо. – На триста двадцатой казаки ящик нашли. Говорят, то ли немец оставил, то ли с древности там. Беспокоятся.
– Какой ящик? – Калмыков встал с необъяснимой, сосущей тоской.
– Неизвестно, старый… Робеют казаки.
Калмыков вышел из землянки.
– Кто нашел?
– Вон, Кошевой.
– Кошевой, – окликнул Калмыков.
Кошевой не ответил. Он стоял на коленях и, трясущимися руками сгребая с земли снег, глотал его с жадностью, мелко дрожа и кашляя.
Ящик доставили в штаб полка. Полковой командир строго наказал Калмыкову навести порядок в сотне и прекратить безумные разговоры. Через неделю в расположение полка прибыл чиновник из Петербурга. Сразу было видно – птица высокого полета. Уже в летах, одетый с иголочки, франт с посеребренными сединой висками и стальной хваткой. Его сопровождал мелкий китаец, по всей видимости, камердинер.
Осмотрев ящик, чиновник, похоже, пришел в замешательство. Во всяком случае, опрашивая казаков, в том числе и Калмыкова, он слегка заикался. Отдав указание полковому начальству, чиновник ретировался, и объявился снова лишь спустя три недели в сопровождении еще одного азиата, а также высокого и худощавого датчанина, одетого в твидовое пальто на английский манер. Азиат – специалист по тибетской медицине, как и заикающийся чиновник, оказался крупной шишкой: крестник Александра III, близкий к Распутину человек. Датчанин тоже не лыком шит – называли его все Нильсом, и работал он в Копенгагене, занимаясь какими-то таинственными исследованиями металлов. Колдун и Алхимик – прозвал про себя Калмыков новых гостей.
По приезде делегации жизнь потихоньку наладилась. Страх стал уходить. Ученым видом приезжие вселяли в казаков спокойствие. Иногда они ругались. Алхимик орал что-то не по-русски. Колдун крыл его как положено. Разнимал Заика. Оказалось, что заикался он почти постоянно. Но дело свое, судя по всему, знал на ять.
17 декабря командир вызвал Калмыкова к себе. В помещении присутствовал Заика, чуть поодаль в темном углу, притаившись, сидел китаец-камердинер.
– Послушайте, Калмыков, – заговорил командир, – отберите пятерых казаков, на ваше усмотрение, потверже, и в добрый путь! Будете конвоировать груз в Копенгаген.
– В-вас будет сопровождать м-мой человек, – указал Заика на камердинера, – п-прошу бес-с- прекословно выполнять его указания.
– Как это понять? – Калмыков сузил глаза.
– Мы с Петром Александровичем (Колдуном) срочно выезжаем в Петербург, к сожалению, неотложные дела – Распутина убили. Так что придется вам смириться, К-ка-алмыков.
– Я могу отказаться?
Камердинер в углу запыхтел, зашебуршился.
– Вы о присяге по-по-помните? Присягали вы или нет?
– Знаете, сотник, – снова заговорил командир, – бывают такие ситуации, которые и объяснить нельзя. Умный сам поймет, а дураку… дураку что? Ему силком не вдолбишь…
Калмыков вышел из землянки. Застегнул шинель, чуть встревоженно огляделся.
Путь до Копенгагена был нелегким. Ехали в объезд – война. Жмеринка – Бердичев – Витебск – Петроград – не задерживаясь, дальше: Тампере – Упсала – Стокгольм – Мальме. Наконец, Копенгаген. Отношения у Калмыкова с китайцем не сложились, да и не китаец он оказался, а чистый японец – вражина. Единственный ехал, ни о чем не беспокоился, нервы, как кнуты… Остальные прибыли в Копенгаген изможденные. Страх высосал бравых вояк, иссушенные вышли они на перрон. Бывает как: вагон мягко качается, перестук колес убаюкивающе сонлив. Хорошо вытянуться во весь рост и лежать разутым, думать: с каждым оборотом, с каждым рывком паровоза – все дальше фронт. Приятно ехать, не чувствуя за собой никаких обязанностей, знать, что жизни твоей не грозит опасность и смерть где-то далеко…
Но не всегда! Любой из казаков конвоя был бы счастлив вернуться назад под немецкие и австрийские пули, лишь бы подальше от страшного, смердящего ужасом ящика.
На вокзале встречал Нильс. Он приехал в Копенгаген раньше, добираясь напрямую через немецкую территорию. Пошептавшись с японцем, сказал Калмыкову, что рад благополучному прибытию, что в лаборатории все готово к приему груза и что теперь казаки могут отдохнуть в спокойном, гостеприимном, как на картинке нарисованном, – Копенгагене.
И правда, их почти не беспокоили. Лишь однажды в середине февраля попросили сопровождать груз, когда перевозили его из университета в хирургическую академию. Казачки поскрипели, но дело сделали. Казалось, все самое страшное позади.
В это время стали приходить плохие новости.
23.02.1917
Волнения, возникшие в Петрограде на почве расстройства снабжения населения пищевыми продуктами, достигли в настоящее время таких размеров, которые, несомненно, угрожают превратиться в явления крайне нежелательные и недопустимые…
24.02.1917
Полиция с раннего утра приняла меры по недопущению недовольных в город. Несмотря на это, собравшиеся в разных частях Петрограда рабочие двинулись с окраин к центральным улицам…
25.02.1917
Трамвай по распоряжению градоначальника бездействует. Большая толпа манифестантов была остановлена отрядом солдат. В результате – около 60 человек убитых и раненых.
26.02.1917
Началось движение среди войск.
Восстал Павловский полк.
27.02.1917
Восстала значительная часть гарнизона.
Председатель Совета министров князь Голицын подал в отставку.
В столице образован Совет рабочих депутатов… Великая русская революция произошла!
1.03.1917
В Москве возобновились манифестации… Войска ходят с красными флагами. Говорят, Государь прибыл в Царское Село. Пробыл недолго. Государыня в истерике. Наследник болен; температура 39,9.
3.03.1917
Свершилось! Опубликован манифест Императора Николая II об отречении за себя и сына… Российский престол свободен.
4.03.1917
Запись дежурного в лабораторном журнале кафедры теоретической физики Копенгагенского университета: «С вечера 2 марта наблюдается отчетливая тенденция к увеличению интенсивности излучения исследуемого объекта».
