хранителями Князя и Истины по отношению к простолюдинам, а при крайней необходимости – и к дворянам. Особенно же не любили об этом вспоминать чистоплюи из Опоры Вещей и Опоры Писаний, белая кость Свода.
– Не исключено, – продолжал свою топорную психическую атаку Эгин, – что от твоих ответов будет зависеть…
Матрос слушал его, нахмурившись. Но дослушать Эгина до конца ему было не суждено, потому что с палубы «Зерцала Огня» вдруг истошно закричали:
– Про-пу-ус-ка-ай! Бы-ыстро!
Кричал второй матрос.
«Точно. Точно. Все с ума посходили», – подумал Эгин, который на своем веку не видал по меньшей мере двух вещей из числа только что случившихся.
Во-первых – удивительной строгости каких-то засранных матросов по отношению к офицеру Свода Равновесия.
И во-вторых – удивительной быстроты, с которой эта строгость вдруг сменилась на… гхм… радушное приглашение.
На палубе «Зерцала» Эгин не заметил никаких признаков «инспекции».
Зато было полно матросов и офицеров «Голубого Лосося», которые споро и заботливо расправлялись с уложенными парусами и канатами.
Похоже, «Зерцало» готовилось к отплытию. Вот те на! На Эгина демонстративно не обращали внимания.
«Раз так – значит, будем ломать комедию „Явление злого начальника“, – заключил Эгин, хватая за локоть первого встречного офицера с нагрудной бляхой палубного исчислителя.
На бляхе по традиции был изображен натянутый лук, хотя «Зерцало Огня» еще при закладке было рассчитано отнюдь не под стрелометы.
– Где капитан?! – проорал он в ухо исчислителю.
Лицо офицера – вытянутое, изможденное, местами испещренное крохотными ранками сродни оспинам – приняло одновременно испуганное и недовольное выражение, вытянувшись еще больше.
– С кем имею…
– Ма-алчать! – рявкнул Эгин. – Ма-алчать перед лицом рах-саванна Опоры Вещей! Где капитан корабля?!
Офицер, к полной неожиданности Эгина, улыбнулся. Улыбнулся с какой-то непривычной, мягкой издевкой.
– А-а, рах-саванн… Да будь ты хоть пар-арценцем, а орать у нас на палубе не надо.
От таких штучек у Эгина совершенно по-солдафонски перехватило дух. Никто, нигде и никогда не смел так разговаривать с офицером Свода. Безнаказанно – никто, нигде и никогда.
Эгин выхватил меч.
– Что здесь происходит?! – Голос за спиной был твердым и властным. Так говорят аррумы Свода и капитаны «Голубого Лосося». Эгину хватило сообразительности понять это и обернуться.
Черные как смоль усы, заплетенные вместе с редкой бородой в две тонкие косицы.
Длинные, распущенные по плечами волосы – тоже черные, угольно-черные.
Плечи, про которые у грютов говорят «держат небо». Толстая бочкообразная выя, удивительно бледное, красивое лицо, в котором был тем не менее какой-то неуловимый изъян, делавший капитана похожим на первого исчислителя, обидчика Эгина.
Ко всему, капитан был гол по пояс («В общем, жарко, конечно», – мысленно оправдал его неуставной вид Эгин). На нем была кожаная юбка с длинными железными пластинами и поножи из инкрустированной серебром меди. И – неизбывные сандалии производства факторий Хорта окс Тамая. Итак, ниже пояса капитан был воином, выше – просто могучим человечищем.
Перед таким Эгин счел необходимым проявить умеренную вежливость.
– Прошу меня простить, милостивый гиазир. С кем имею честь?.. – Вопрос был излишен, но пока существовал хоть один шанс из ста ошибиться в должности этого мужика, Эгин решил проявить деликатную осторожность.
– С капитаном «Зерцала Огня». Меня зовут Самеллан, и я прошу вас спрятать меч в ножны.
От этого человека с варварской прической исходили спокойствие и сила. Но Эгину сейчас было плевать на выдающиеся качества этого «лосося». Он сейчас спасал свою карьеру и, судя по всему, – шкуру.
– Эгин, рах-саванн Опоры Вещей. Этот человек, – пряча меч, Эгин небрежно мотнул головой через плечо, указывая на палубного исчислителя, – только что позволил себе вопиющее неуважение к моей должности.
– Хорошо, рах-саванн. Он будет наказан. Я приглашаю вас продолжить разговор в моей каюте.
Эгин помедлил мгновение. Сговорчивость Самеллана показалась ему подозрительной. С другой стороны…
– И не только об этом, – с неявной угрозой произнес Эгин. – Ведите, капитан.
Самеллан молча кивнул и пошел к тому самому люку, в который Эгину уже приходилось спускаться, направляясь на досмотр каюты Арда окс Лайна.
Широкая спина Самеллана вольготно раскачивалась в такт шагам. Эгин молча шел за ним. Потом начался спуск.
«Странно, – подумал Эгин. – Кажется, на этих кораблях капитанские апартаменты находятся где-то в корме».
Но спорить с Самелланом ему не хотелось. Да и не боялся Эгин в этот момент никого. В конце концов, уж кто-кто, а капитан «Зерцала Огня» должен понимать, что означает словосочетание «рах-саванн Опоры Вещей». Это означает то же самое, что «неприкосновенный».
Они сделали по сумрачному тесному коридору не более шести шагов, когда дверь одной из кают за спиной Эгина стремительно отворилась.
Сознание Эгина зафиксировало это событие, но отреагировать он не успел. Потому что в следующее мгновение ему на затылок опустился очень тяжелый, смягченный несколькими слоями ткани предмет.
Последнее, что услышал Эгин, прежде чем его сознание угасло, был удивительно знакомый голос, воскликнувший:
– Назад, идиот! Этот – свой!
Часть вторая
Мятежники
Глава 7
«Зерцало огня»
«Это сладкое ощущение себя!» – вот первое, что подумал Эгин, когда понял, что сидит на мягком ковре.
Его ноги были подперты чем-то мягким, спина покоилась на тугих подушках. Его тело существовало. Легкие – наполнялись воздухом. Глаз он, однако, не открыл.
Судя по голосам и по разговорам, он находился в компании не слишком веселых, но достаточно просвещенных людей. Голоса некоторых показались Эгину знакомыми. Или только показались?
– …и когда я увидел у своего ложа жука-мертвителя, когда его тлетворный запах ударил мне в ноздри, а сияние его глаз поведало мне о том, сколь близок я к последней черте, о том, сколь я бессилен даже против такой ерунды, я, тогда еще тринадцатилетний мальчишка, понял, что нам не уничтожить магию. Не уничтожить хотя бы уж потому, что ее не уничтожить никому. Свод Равновесия лишь разыгрывает бурную деятельность по истреблению мира Хуммерова. Это театр. В действительности же все, что происходит под началом гнорра, – мародерство. Мы не уничтожаем. Мы лишь крадем под благовидным предлогом. Со времен Инна окс Лагина, похоже, не осталось людей, у которых хватит твердости духа на то, чтобы уничтожить Диорх, Хват Тегерменда или что-то сродни этому…
Сказать, что Эгин был удивлен, услышав такие речения, значило бы не сказать ничего.
Не будь головная боль столь мучительной, а положение столь двусмысленным и неопределенным, он непременно открыл бы глаза, чтобы взглянуть на этого любителя резать правду-матку. Но он даже не пошевелился.
