Фахо, – твердо отвечал Дотанагела. – Но сейчас «Зерцало» – еще и самый могучий корабль из всех, которые знала история. Поэтому мы примем бой без страха. Вы, рах-саванн, очень плохо представляете себе, какие ублюдки сейчас гонятся за нами. Наверняка десятки офицеров из Опоры Единства, очень похожие на того, который зарубил Гастрога. Наверняка, или почти наверняка, три-четыре аррума из Опоры Писаний, мои заместители. Если их, конечно, по каким-то причинам гнорр не решил придержать в столице. И еще одно: как уже заметил уважаемый Самеллан, «Сумеречный Призрак» находится под началом Норгвана. Ради одной смерти Норгвана стоит отправить «Призрак» туда, где место призракам.
– Та-а-ак… – задумчиво протянул Эгин.
Выходит, заговорщики решили не просто бежать под крыло к харренскому сотинальму или к вольным баронам полуострова Фальм, на что вчера намекнул Иланаф. Они еще и решили на прощание крепко досадить Своду Равновесия.
Последствия этого шага были чересчур легко предсказуемы. Жестокость. Непримиримая взаимная озлобленность. Сиятельный князь и гнорр не остановятся ни перед чем, чтобы найти и убить всех, кто находится сейчас на борту «Зерцала Огня». Если ради этого потребуется влезть в тардерскую башню Оно – влезут. А за харренским сотинальмом тоже дело не станет. И, как уже было сто с лишним лет назад, на рейде Пиннарина появятся огромные флотилии северных галер. А у Степных Ворот – грюты, изголодавшиеся в засушливых степях Асхар-Бергенны и готовые на все…
– Вы понимаете, что это война? – спросил Эгин лишь ради того, чтобы не молчать.
– Да, рах-саванн. Это война, – удовлетворенно кивнул Самеллан, и в его глазах блеснули шалые искорки безумия.
Как и предсказывал Дотанагела, они появились через полчаса.
Теперь даже невооруженным взглядом можно было видеть два парусника, которые приближались с юго-запада.
Они спешили. За спинами офицеров «Голубого Лосося» стояли, посмеиваясь, бледнолицые люди Опоры Единства. Их короткие клинки, предназначенные исключительно для ударов в спину, намекали на незавидную долю ослушников.
Офицеры Опоры Единства имели вполне определенные предписания. Они собирались выполнять их в любой ситуации. Даже если небо над ними истечет огненным ливнем, а волны за бортом обратятся стаями бесплотных лебедей. И только Норгван, капитан «Сумеречного Призрака», был предоставлен сам себе. Аррумы Опоры Единства не нуждаются в особом надзоре.
На кораблях преследователей не было «молний Аюта». Только весьма совершенные стрелометы, два «огневержца», превосходные солдаты и, вопреки опасениям Дотанагелы, ни одного аррума Опоры Писаний.
Князь отдал приказ на преследование чересчур поспешно, даже не поставив в известность о своем приказе гнорра Свода Равновесия. На корабли успели загнать лишь несколько офицеров Опоры Единства сверх штатных. Так, для компании.
На боевой башенке «Зерцала Огня» царило напряженное молчание. Говорить было не о чем. Все было и без того ясно. Эгин мысленно проклинал тот день, когда Норо подсунул ему дело Арда. Не было бы его – не было бы и бескрайней морской стихии, пронзительного жаркого неба над головой, четырех «молний Аюта», полностью снаряженных, готовых к бою, и, главное, не было бы этого щемящего ощущения чудовищной ошибки, которое всегда возникает перед лицом неизбежного и непоправимого.
«Вергрин» и «Сумеречный Призрак» находились приблизительно в двух лигах от них, когда Самеллан коротко бросил: «Можно начинать».
Исчислитель сверился с записями на желтом пергаменте и со своей дальноглядной трубой, вслед за чем прокричал:
– Левому борту – «шипастый окунь» и пять!
Засуетилась обслуга, два блестящих ствола вздрогнули и неспешно поползли влево. Остановились. И спустя мгновение стали подыматься вверх. Снова остановились.
«Две лиги! – ужаснулся Эгин, на глаз прикидывая расстояние до преследователей. – Неужели это Хуммерово отродье швыряет железные шары на целых две лиги?!»
Самеллан, напевая под нос кабацкую песенку о тринадцати одноглазых девах, извлек две длинных иглы-заколки с яшмовыми головками и воткнул их в стол, размеченный фигурами лама.
Эгин, который смутно догадывался о смысле происходящего, ожидал, что Самеллан воткнет иглы в «шипастого окуня», но этого не произошло. Просто – в самый край стола, вне рисунков.
– Готовиться! – Голос исчислителя едва заметно дрогнул.
Обслуга поднесла к запальным отверстиям раскаленные прутья, снятые с жаровен.
– Прикрой уши ладонями, – шепнул Иланаф Эгину.
Самеллан сказал фразу на неизвестном Эгину языке, в каждом звуке которого сквозила глубинная и неизъяснимая жуть. Вместе с последним словом, слетевшим с его уст, исчислитель прокричал:
– Пали!
Самих «молний» Эгин при свете дня не разглядел. Зато гром был такой, что казалось, по ушам хлопнули осколки сокрушенных небес.
Страшно было подумать, какой удар достался бы его барабанным перепонкам, не закрой он уши ладонями. Внизу снова засуетилась обслуга, перезаряжая откатившиеся по желобам «молнии Аюта».
Прошло несколько мгновений звонкой тишины.
Всю корму «Зерцала Огня» с левого борта заволокло тяжелым густо-серым дымом. Но благодаря своему положению Эгин и его спутники видели, как перед носом одного из кораблей-преследователей взметнулись два скромных фонтана брызг. Весьма и весьма скромных.
«Тоже мне, „молнии“. Так, пукалки какие-то», – разочарованно подумал Эгин. Он надеялся на более внушительное зрелище.
– «Сумеречный призрак» правее, – заметил Дотанагела, который, пренебрежительно выпятив губу, наблюдал за растущими на глазах силуэтами преследователей.
– Сам вижу! – огрызнулся Самеллан, изучая корабли в свою дальноглядную трубу. – Но Норгван мне нужен здесь и живой, а не там и мертвый. Пока что мы занимаемся «Вергрином».
Эгин знал, сколько времени подчас может потребоваться на перезарядку порядочного камнемета, и был несказанно удивлен, увидев обе «молнии» полностью готовыми к стрельбе через неполную минуту.
– «Южный краб» и четыре!
Это вновь кричал исчислитель.
Самеллан тем временем из грубой деревянной шкатулки вытрусил на свой загадочный столик щепоть черного порошка. В точности на рисунок «южного краба».
– Готовься!
Самеллан вновь заговорил на своем изуверском языке, но, кажется, это были уже какие-то другие слова.
– Пали!
Снова удар по ушам. Эгин был уже внутренне готов к нему, и поэтому грохот показался ему несколько более слабым.
Снова – несколько мгновений тишины. И когда тишина, согласно некоему внутреннему чувству Эгина, уже должна была закончиться, Самеллан с маху воткнул обе иглы в щепоть черного порошка на месте «южного краба».
На этот раз они снова не попали точно. Но это было и не очень-то важно.
«О Шилол!» – воскликнул Эгин с ужасом.
Близ правого борта «Вергрина» вспухли два огромных алых шара и быстро опали, оставив после себя быстро рассеивающийся в воздухе ядовито-желтый дым.
Потом донесся рокот.
И только после Эгин разглядел – правый борт «Вергрина» был разворочен на четверть длины корабля от палубы почти до самой воды. Там занималось пламя.
Пристрелка была окончена. Теперь «молнии Аюта» должны были разить без промаха.
«…клянусь… клянусь чем ни попадя быть… беспощадным искоренителем Слов, Знаков, Обращений, и Изменений, направленных как в явный вред, так и во мнимую пользу…»
