– Зачем вы убили свою сестру? – спросил Эгин, кое-как справившись с голосом.
– Вам не пришлось бы задавать этот вопрос, рах-саванн, если бы вы побывали на моем месте или даже просто удосужились поразмышлять не как молодой и честный человек, а как офицер Свода Равновесия. Посудите сами. Я понимал, что даже один-единственный корабль с «молниями Аюта» при всех трудах Опоры Единства не мог оставаться тайной. Очень скоро Гиэннера узнала бы, что тайное стало явным. Так оно, кстати, и случилось. Рах-саванны Опоры Единства, будь они сейчас с нами, многое могли бы порассказать о покушениях на мою жизнь. Но это не важно. Важно, что установить мою личность для Гиэннеры не составляло никакого труда, и, значит, проще простого было и вычислить источник моей осведомленности – мою сестру. Разумеется, она понимала это и бежала из Аюта вместе со мной. Я уже не говорю о том, что расставание со мной разбило бы ей сердце отнюдь не в поэтическом смысле.
При этих словах Самеллана Эгин вновь вспомнил о приворотной магии и вновь промолчал.
– Но самого ужасного моя сестра не понимала, а скорее, ослепленная своей страстью, просто не хотела понять. Дело в том, что двое людей, знающих образ-ключ за пределами Аюта, – это уже слишком. Я – мужчина. Благодаря этому мне удалось показать варанцам власть над своим телом и над своими чувствами. Я не хотел говорить вам, рах-саванн, но перед тем, как обратиться «куколкой» (Эгин догадался, что речь идет о «сне Звезднорожденного»), я вручил варанцам голову своей сестры. Я рассказал им, как я добыл секрет дагги, не утаивая ничего. И тем самым я спас свою жену, потому что даже такие сволочи, как Норгван, понимают, что после такого…
Умом Эгин понимал, что Самеллан поступил единственно правильным образом. Но его сердце отвратилось от капитана навсегда. Лучше бы он соврал, что убил свою сестру из ненависти к ее ополоумевшим от похоти глазам, чем во имя спасения своей жены…
– Самеллан, вы чудовище, – неожиданно для самого себя сказал Эгин.
– Да, – как-то очень небрежно кивнул Самеллан. – Но имя настоящему чудовищу – Свод Равновесия. Есть и другие имена – Варан, Князь и Истина. Потому что в отличие от меня, Самеллана, жалкого человечишки в жерновах Судьбы, эти имена существуют уже века и просуществуют, возможно, тысячелетия. И золотая секира Свода Равновесия всегда будет обагрена теплой человеческой кровью. Как вы думаете, Эгин, в чем разница между Сводом и Гиэннерой, между Вараном и Аютом? – Самеллан бросил на Эгина испытующий взгляд.
– В сорока лигах Наирнского пролива меж ними, – огрызнулся Эгин, который ожидал от Самеллана какой-нибудь людоедской демагогии.
– Ответ философа, – усмехнулся Самеллан. – И, Шилол мне на усы, если в нем нет смысла. Ают и Варан в действительности очень похожи. Хотя бы уже тем, что ни мы, ни вы, в отличие от всей прочей Сармонтазары, по сей день не порабощены ни харренитами, ни южанами. Так вот, не мне вам рассказывать, что Варан уцелел исключительно благодаря Своду. А Ают – благодаря Гиэннере, «молниям» и другому превосходному оружию, которого у нас несколько больше, чем кажется даже самым алчным мечтателям из Опоры Вещей. Но разница, Эгин, в том, что Ают никогда, вы понимаете, Эгин, никогда со времен Эррихпы Древнего не покушался на покой соседей. Вы думаете, Аюту сложно сокрушить, к примеру, Варан? С двумя сотнями «молний», не говоря уже о лучницах Гиэннеры? Сложно?
– Не знаю, – честно пожал плечами Эгин. – Теперь уже не знаю. Я не уверен, но мне кажется, что такие люди, как Дотанагела, могут…
– Ни хрена они не могут, – перебил Самеллан Эгина. – К счастью. Вас просто так воспитали, Эгин. «И наступит день, когда княжеские знамена будут трепетать от Када до Магдорна, от Океана до Хелтанских гор…» Верно ведь? И под каждым кустом от Када до Магдорна будет сидеть офицер Опоры Единства. Ваш Варан, Эгин, в правление несравненного Шета окс Лагина уже имел счастье отличиться на поприще больших увеселительных прогулок с барабанами и развернутыми знаменами. Только мало, очень мало людей вернулось тогда домой. Про битву в солончаках Сумра я вообще молчу, чтобы не обижать ваше самолюбие варанского офицера. Ну а сто лет назад вам просто очень повезло. Если бы харренитам в один прекрасный момент не насолили под хвостом южане, вашего Сиятельного князя сейчас звали бы каким- нибудь Неферналламом Восемнадцатым и был бы он родным братом харренского наместника в Ре-Таре. Но вот что действительно могут такие люди, как Дотанагела…
Самеллан демонстративно понизил голос.
– …так это вырывать признания у слабых духом. Моей сестре могли просто пригрозить моей смертью. И, коль уж скоро она ради своей любви выдала этот секрет мне, она, конечно, выдала бы его и варанцам. Я имею в виду образ-ключ. И этот день стал бы началом конца того самого Равновесия, которое всякие Норгваны призваны по идее оберегать. И вот тогда ваши княжеские знамена стали бы трепетать где ни попадя. Возможно, действительно от Када до Магдорна. А ваши коллеги, Эгин, стали бы ссылать людей на рудники за то, что они занимаются любовью в той позе, которую находят самой прекрасной. Двадцать лет каторги за Двойное Сочетание Устами! И разумеется, смерть за заговоренный нагрудник.
Эгин не сразу сообразил, что Самеллан намекает на гибель Арда. Но в свете данных, сообщенных ему Норо окс Шином при последней встрече, убийство Арда представлялось Эгину вполне оправданным.
– Ард был опасен, – сказал Эгин голосом рах-саванна Опоры Вещей.
За их спиной раздавались гортанные команды офицера парусов. «Зерцало Огня» убирало почти все паруса. Идти под ними становилось чересчур опасно – крепнущий с каждым мгновением ветер грозил положить корабль на правый борт. Самеллан был прав – на «Зерцале Огня» прекрасно управлялись без него. Управлялись со всем, кроме «молний Аюта».
– Да, Эгин, – усмехнулся Самеллан. – Ард был очень опасен. Ард был задиристым упрямцем, в котором странным образом сочетались любовь к женщинам, кровопролитию и книгам. Дотанагела давно присматривался к Арду окс Лайну, собираясь сделать его членом нашего заговора. Он подбрасывал ему простые находки и наблюдал за его поведением. Но Ард, в отличие от Иланафа, проявил одновременно и большее честолюбие, и большую рассудительность. Он быстро учился. Свой нагрудник он заговорил сам. Из очередного похода к Перевернутой Лилии он вернулся изменившимся. Дотанагела почувствовал это. Ард стал вести себя так, будто он – гнорр. Он бросил свою предыдущую любовницу. Тогда к ней пришел Дотанагела и продиктовал ей донос. Если бы не остатки добрых традиций в вашем Своде, благодаря которым вы без особых причин избегаете пытать благородных, нам пришлось бы убрать Арда самим. Но Свод избавил нас от этой неблагодарной работы…
Солнца больше не было. Прогрохотал близкий гром, и первые градины размером с вишню застучали по палубе «Зерцала Огня».
– Ну это уже слишком! – зашипел Самеллан.
В этот момент откуда-то из чрева «Зерцала Огня» донесся страшный вопль. Его не смогли приглушить ни переборки между каютами, ни гобелены и палубные доски.
Вопль принадлежал человеку, который стремительно утрачивает остатки человеческого.
Кричал Дотанагела.
Перепуганная Вербелина стояла в узком коридоре между двумя рядами кают и, придерживаясь за распахнутую дверь, смотрела полными отчаяния глазами на приближающихся Эгина и Самеллана.
Из другого конца коридора неторопливо приближался Знахарь. На его лице была написана бесконечная усталость. Таким Эгин его еще не видел.
– Что с пар-арценцем? – спросил Самеллан, подойдя к Шотору вплотную.
Эгин услышал в голосе капитана неподдельную тревогу. Действительно, мало ли чем была снаряжена хвостатая игла Норгвана? С другой стороны, Знахарь тоже не мальчик, хотя и мальчишка…
Вербелина не смогла вымолвить ни слова. Она только судорожно кивнула в темный проем двери, ведущей в каюту. Самеллан, Знахарь и Эгин вошли.
Было довольно сумрачно, несмотря на распахнутое оконце. «А вот его не мешало бы задраить», – подумал Эгин, но решил, что без него разберутся.
Дотанагела сидел на койке в идиотской позе, словно бы окоченевший прямо в своих санях охотник из Северной Лезы.
Его глаза были широко распахнуты, но совершенно пусты – глазные яблоки закатились под лоб. Розовая пена двумя дорожками стекала от уголков его губ к подбородку. С каждым вздохом из легких Дотанагелы вырывался натужный хрип.
– Всем выйти. Немедленно.
