Щелк!
– С вами хочет говорить гнорр Свода Равновесия, – тихо прогундосил он.
Эгину ничего не оставалось, как прохрипеть что-то в знак полного согласия. Полного и окончательного согласия.
За спиной остался гулкий туннель Почтового Дома, бесшумный механический подъемник (Эгин никогда не бывал в этой части Свода Равновесия и даже приблизительно не представлял себе, куда завели его бойкие рах-саванны в шкурах матроса и нищего, псы самозваного гнорра) и… две пары дверей распахнулись с мелодичным звоном, отворяясь прямо в огромный круглый зал с куполообразной крышей.
Безусловно, они сейчас находились в самой верхней части здания Свода, которая при взгляде снаружи представляла собой голубой купол, увенчанный исполинской двуострой секирой.
Кабинет гнорра. Святая святых Свода Равновесия. Пуп мироздания. Обитель любви и власти.
Сразу объять взглядом и осознать все, что находилось в кабинете гнорра, было невозможно. С ходу Эгин отметил только несколько занятных деталей.
В центре кабинета стояла массивная колонна, без сомнения являвшаяся постаментом для секиры над куполом.
Прямо рядом с ней располагался небольшой сравнительно с исполинскими масштабами помещения стол, показавшийся Эгину очень и очень знакомым.
И наконец, пока до потрясенного Эгина доходило, что стол этот принадлежит его бывшему начальнику арруму Опоры Вещей Норо окс Шину, на глаза ему попался шар, занимавший почетное место по правую руку от стола и исключительно похожий на увеличенный Зрак Истины.
Усиливая сходство, в нем тремя полупрозрачными тенями вальяжно прогуливались три диковинных рыбы. Не креветки, а именно рыбы.
Эгин получил болезненный и сильный тычок в основание шеи и, чтобы не упасть лицом вниз, был вынужден буквально вбежать в кабинет. Не отставая ни на шаг, за ним последовали его пленители и стражи.
– Итак, рах-саванн, вы, я надеюсь, принесли мне Пятое сочленение?
Голос раздался откуда-то из-за спины и показался Эгину совершенно незнакомым.
Эгин хотел оглянуться, но твердые пальцы сопровождавшего его «матроса», грубо впившись ему в ухо, не дали ему повернуть голову ни на румб.
«Ну, сволочь, это ты уже слишком», – подумал Эгин и, поскольку терять ему было совершенно нечего, вслепую лягнул мерзавца.
Эгин не сомневался в том, что его каблук врежется тому точно в колено. Увы, стражи Эгина были начеку, и, опережая ход его ноги, второй рах-саванн нанес ему удар под левое колено своим нищенским посохом.
«Спасибо хоть не мечом», – мелькнуло в голове Эгина, который, изрыгая усвоенные на Циноре смегские проклятия, неловко упал набок, подвернув ударенную ногу.
Эгин знал перифраз древней притчи про то, что все в этом мире свершается трижды. Первый раз как Данность, второй раз – как Отражение, третий раз – как Изменение.
«Сейчас, кажется, мироздание пошло по швам. Поскольку второй и третий разы слились воедино, составив редкой мерзости Искривление», – грустно подумал Эгин, привыкая к своему незавидному положению.
Да, все это уже происходило с ним один раз.
Кабинет Норо окс Шина, перерубленная крышка стола, боль, жесткий неудобный стул для «гостей», разговор о Пятом сочленении.
Но кабинет тогда был меньше, Норо окс Шин был аррумом, болело плечо. Теперь кабинет был огромен, болели в основном ноги и стянутые беспощадными браслетами кисти, а разговор велся с новым гнорром Свода Равновесия. И гнорром этим был Норо окс Шин.
Голова Норо почти целиком была скрыта шлемом с клювообразным забралом. Тем самым шлемом, который носили Знахари. Его голос звучал сейчас совершенно иначе. Узнать его было тяжело, очень тяжело. И все-таки…
– Я вижу, Эгин, ты пришел в себя после уличной потасовки в этом бестолковом варанском городе. Повторяю свой вопрос. Где Пятое сочленение?
Чернота двух прорезей на шлеме Норо вперилась в Эгина алчной и беспощадной пустотой.
Эгину было очень страшно, и он не боялся признаться себе в этом. И быть может, именно в силу полного осознания своей обреченности, он нашел в себе силы тонко улыбнуться.
– У меня нет Пятого сочленения, аррум. Я выбросил его вкупе с остальными четырьмя, вкупе с жалом, головой и клешнями. Убийца отраженных обрел независимую от моей жизнь сегодня ночью. Нити наших судеб отныне разделены.
Норо молчал несколько дольше, чем ожидал Эгин от своего быстрого на язык начальника. «Ага, уел!» – злорадно воскликнул его внутренний голос.
– «Аррум»… – наконец нашелся Норо. – Меня не называли так уже целых семь дней, Эгин. Впрочем, тебе простительно, ведь ты не присягал ни новому князю Варана, ни новому гнорру Свода Равновесия. Что же до, как ты выразился, «Убийцы отраженных» – позволь тебе не поверить. У тебя не может быть его жала и головы. А без них Ищейка Урайна совершенно бесполезна. Следовательно, я позволю себе предположить, что ты где-то укрыл доступные тебе сочленения Скорпиона. Вопрос – где?
Наконец Эгин начал воспринимать ситуацию во всей ее сложности, полноте и мрачной иронии.
Так, например, Эгин перестал сомневаться в том, что рисунок в книге Арда окс Лайна содержал зашифрованное сообщение, выполненное по результатам неких гаданий, о сути которых Эгину было недосуг думать. Самым интересным было то, что Арду при всем его профанизме наверняка эти гадания вполне успешно удались (о чем, кстати, ни Дотанагела, ни прочие заговорщики в свое время узнать просто не успели; они лишь могли о чем-то смутно догадываться, хотя и послали Гастрога наперерез ему, Эгину).
И повествовал рисунок в книге Арда окс Лайна не о чем ином, как о местоположении сочленений Убийцы отраженных. Разумеется, было там зашифровано и принадлежащее ему Пятое сочленение, и талисман Норгвана, найденный Самелланом на «Сумеречном Призраке», и серьги Овель, и все остальное.
Когда Норо окс Шин убил руками своих преданных людей Гастрога (сейчас Эгин уже не сомневался, что охранник туннеля из Опоры Единства был к этому совершенно непричастен и что Гастрога убили по прямому приказанию Норо), он завладел книгой Арда. Норо понял, что часть сочленений Убийцы отраженных находится за пределами его власти, как, например, столовые кинжалы из Хоц-Дзанга. Но Норо достаточно было найти и уничтожить хоть что-нибудь, хоть одно из сочленений, дабы Убийца отраженных превратился в бесполезный хлам. Все новые и новые мысли и догадки теснились в голове Эгина.
«Доступнее всего для Норо было Пятое сочленение в руках Арда окс Лайна. (О Норо, знал бы ты, как близко было оно к тебе в тот день, когда ты допрашивал меня с пристрастием через обнаженную Внутреннюю Секиру!) Но Пятое сочленение загадочным образом ускользнуло через меня (о чем я сам тогда не подозревал), и пришлось послать меня же на розыски. Кроме этого, Норо уж как-то там через высокомудрого Эрпореда устроил расследование в Урталаргисе, чтобы на всякий случай разыскать и уничтожить еще и жало. (И это удалось бы, о Шилол, если бы не чудовищная случайность-не-случайность Пестрого Пути, которая свела меня третьего дня с его забияками близ водопоя на пиннаринском тракте.) И наконец, могу себе представить, как обрадовался Норо, когда узнал, что „Сумеречный Призрак“ ищет и вот- вот обретет верную гибель при встрече с мятежным „Зерцалом Огня“!»
Эгин едва не расхохотался Норо в лицо. Но он не рассмеялся. Это было бы как в театре: герой смеется в лицо злодею. Но он, Эгин, не был в роли героя. Он был в собственной роли.
Все эти соображения пронеслись через сознание Эгина за считанные мгновения. Теперь он был готов ответить Норо окс Шину так, чтобы у того проступил холодный пот меж лопаток.
– Милостивый гиазир, – начал Эгин, вольготно вытягивая ноги (и изо всех сил делая вид, что от этого действия его колено не взрывается отчаянной болью), – ваши офицеры никогда не вернутся из Урталаргиса, ибо они умерщвлены моей рукой у колодца на триста десятой лиге пиннаринского тракта. Точно так же как голова Убийцы отраженных отнюдь не погибла вместе с «Сумеречным Призраком», как вы в том ни сомневались. Единственное, в чем вы не ошиблись, – это в том, что я разыщу Пятое сочленение. Я
