– Ты станешь гнорром. Первым человеком Свода Равновесия. Но если ты будешь всего лишь пронырливой змеей, которой удалось заползти на чужой трон, ты не проживешь и недели. Ибо если твоими подчиненными будут люди много сильнее и талантливее тебя, они сведут тебя в могилу раньше, чем ты успеешь понять, что же на самом деле произошло. Ты должен уметь убеждать. Настаивать. Читать чужие мысли и намерения в глазах людей так же хорошо, как читаешь свитки. Скрывать свои намерения под маской чужих. Диктовать свою волю и исподволь лишать воли других. Твой взгляд должен быть взглядом божества, от которого не скрыться и не убежать даже во сне. Ты должен быть сильнее сильнейших, – так говорил Ибалар.
В качестве первого объекта для тренировок господин Ибалар предложил себя.
– Если ты сможешь выстоять против меня, значит, ты сможешь победить любого, – без лишней скромности заметил учитель. Лагхе оставалось только согласиться.
В центре дома на сваях был сложен очаг, где они готовили пищу и сушили одежду. Лагха обыкновенно садился с одной стороны очага. Ибалар – с другой. Их разделяло только пламя.
Поначалу Лагха должен был выстоять против взгляда Ибалара. Выстоять – значит не моргнуть, не отвести взгляд и не заработать чудовищной боли в висках, жгучей сухости во рту и оглушительного грохота молотов в ушах.
Разумеется, поначалу Лагхе хватало и одной-двух минут, чтобы тотчас же запросить о пощаде, не выдержав давления несгибаемой воли учителя.
Затем Лагха обнаружил одну тонкость – если складывать пальцы рук определенным образом, складывать за спиной, то время «жизни» можно увеличить до десятка минут. А если заплетать волосы в три косы, а не в две, как он делал доселе, то дело становится еще более легким. Однажды они просидели у очага до захода луны. И Лагха ни разу не отвел взгляда. Ибалар был удивлен. Лагха – обрадован. Его очередное усовершенствование сработало – скрестив ноги, как обычно, он восседал ягодицами на серебряном кольце, обнаруженном как-то в сундуке Ибалара. На шее у него была повязана толстая шерстяная нить, которую он сам высучил из шерсти пойманной в силки выдры неделю назад.
– Что ж, защищаться ты научился. Теперь ты должен научиться нападать, – заключил Ибалар.
И Лагха старательно учился нападать. Правда, прежде ему пришлось свести знакомство с фантомами. Воображение Лагхи создавало опасные, хищные фантомы и натравливало их на мыслеобраз учителя. А Ибалар умело разбивал все козни своего противника взглядом своих сверкающих в темноте глаз. Причем (и это до конца дней оставалось предметом зависти и уважения Лагхи) ни шерстяными нитями, ни серебряным кольцом, ни скрещенными пальцами он при этом не пользовался! Ибалар просто сидел напротив Лагхи, чуть нагнувшись вперед. Его руки спокойно возлегали на коленях. Никаких отводящих фигур пальцами!
– Нападающий из тебя посредственный, – заключил Ибалар. – Ты слишком малодушен. Будь я женщиной, слабой на передок, я, может, и клюнул бы на какое-нибудь из твоих мысленных увещеваний, а так…
Но Лагха не отчаивался. И довольно скоро настал миг его маленького торжества.
– Хватит, – потребовал Ибалар, когда Лагха перебрасывал сквозь пламя очага особенно злые и подлые мысли, а фантомы, которые порождало его воображение, вышибали холодный пот даже из него самого.
Ибалар сказал «хватит» совершенно обыденным тоном. Словно бы ему просто надоело заниматься недостойной внимания чепухой. Но по колыханиям тонких материй бытия, доходившим до Лагхи с той стороны пламени, юноша понял, что сделал учителю больно. Он наконец-то пробил его защиту. И красные, как болотная клюква поздней осенью, глаза Ибалара, которые заволокла слеза подавленной, но не смятой окончательно боли, были восприняты Лагхой как лучшее тому подтверждение.
– Ладно, завтра тебе можно будет дать в руки приличный клинок, – бросил Ибалар, как бы невзначай прикасаясь к своим вискам кончиками пальцев.
Лагха встретил это заявление с искренней радостью ребенка. Лагха, досконально изучивший странноватую манеру Ибалара изъясняться, знал наверняка – упомянув про «приличный клинок», Ибалар таким образом признавал: в области «способностей тела» учить Лагху больше нечему.
Это было, мягко говоря, лестно.
А еще Лагха втайне надеялся на то, что Ибалар пожалует ему свой меч. Поскольку других «приличных клинков» в доме на сваях не было.
Меч Ибалара очень нравился Лагхе. Неказистый, старый, поразительной, звонкой закалки, он отменно лежал в руке и лучился уверенной, тяжелой силой победителя. «Почему бы не подарить его мне, как к тому склоняют трактаты об учительствовании и ученичестве? В самом деле, ведь Ибалар всегда говорил, что меч ему не нужен?» – робко мечтал Лагха, засыпая.
Но Ибалар начал разговор в совершенно ином ключе – на педагогические трактаты ему было наплевать.
– Ты трус, Лагха. – Он сделал назидательную паузу. – И это хорошо. Все мастера магии, здравствующие ныне, – самые настоящие трусы. Потому что души тех, кто не был трусом, давным-давно произросли в Святой Земле Грем глупыми маками.
– Да, Ибалар, – смущенно подтвердил Лагха.
– Ты не очень крепок телом, но твоя хитрость отчасти искупает этот недостаток. К слову, телесно Кальт Лозоходец был здоровее и сильнее тебя втрое.
– Я усвоил это, учитель, – кивнул Лагха.
В последние месяцы он мог вызывать воспоминания о Кальте Лозоходце, лишь когда ему самому этого хотелось, и останавливать их в соответствии со своим желанием. Теперь он знал о Кальте все, что хотел. В частности, и то, о чем говорил Ибалар.
– Ты не слишком преуспел в искусстве овладения чужой душой. Но твоя изобретательность делает тебе честь, – продолжал Ибалар. – Ты – никудышный ученик, – не унимался Ибалар. – И будь ты обычным человеком, за свою нерадивость ты давно лишился бы головы. Но ты Отраженный, а за это можно простить многое. Завтра тебе предстоит последнее испытание. Готовься к нему получше.
«Готовься к нему получше означает не готовься к нему вовсе», – так транслировал смысл учительской тирады Лагха и оказался прав. Он не стал ворочаться с боку на бок до полуночи, придумывая, чем бы таким отличиться. Не стал гадать, что за испытание готовит ему Ибалар. Он просто заснул задолго до наступления темноты.
Еще только начинало светать, когда Лагха почувствовал, что его затолкали в оринский гроб и теперь заколачивают крышку сверху.
Он не сопротивлялся. Он сделал вид, что продолжает спать. «В самом деле, что тут странного – ведь я готовился к последнему испытанию и всю ночь мучился вопросом, что это будет за испытание. Разумеется, я сплю, как сурок», – спокойно заключил Лагха.
За долгую ночь он наконец-то накопил настоящие силы – он чувствовал это, он трепетал от избытка энергии. Весь предыдущий месяц Лагха спал никак не больше трех часов. Теперь он был уверен, что Ибалар умышленно подстроил все так, чтобы свести его сон к минимуму. Теперь он знал – чем больше он спит, тем сильнее становится. Лагха не ошибался.
Ибалар прикатил бочку к озерцу и столкнул в воду. Лагха ощутил, как мало-помалу в бочку стала сочиться вода. Вспомнилось ему и то давнее утро, в бочке, проведенное наедине с отчаянием. О нет, теперь он не будет таким слабаком.
Первым делом он перевернулся. Затем следовало решить – стоит ли прочесть заклинание или одной физической силы будет достаточно.
Он напряг мышцы – но доски не поддались. Даже не затрещали. Стало очевидно, что без заклинания никак не обойтись. И хотя Ибалар пока что не учил его даже азам магического искусства, Лагха знал, что в бытность свою Кальтом Лозоходцем он использовал и Слова, и Знаки.
Через три минуты внутреннего сосредоточения он подобрал нужное в хранилище своей памяти.
Лагха прочел заклинание шепотом. И вновь напряг все мышцы, уперевшись в дно бочки головой, а в стенки – коленями и локтями.
Обручи были разорваны, а доски, затрещав, словно неумолимо разгрызаемый медным щелкуном орех, разошлись в разные стороны.
Лагха выгреб на поверхность. О да, Ибалар был здесь.
Он стоял на берегу, скрестив руки на груди. Длинный, знакомый Лагхе багор лежал у его ног. Ибалар
